Расскажи мне, бабушка, о войне!
Оказалось, что в семьях папы и мамы были настоящие герои, которые на фронтах и в тылу приближали долгожданную победу.
Один из них – ее прадедушка по линии отца Татеос Чибачьян. Умер он в начале девяностых годов прошлого века. И Юля смогла увидеть его лишь на фотографиях из семейного альбома. А еще ее бабушка Элла показала внучке документы и награды своего отца.
– Бабушка, расскажи мне о прадедушке, – попросила девочка.
– Ты поудобнее усаживайся на диване, – сказала Элла. – Рассказ будет долгим, ведь у твоего прадедушки очень непростая военная судьба.
Татеос Чибачьян был водителем по специальности. За неделю до начала войны он прошел переподготовку в ростовской автошколе. А уже двадцать четвертого июня вместе со своим односельчанином Арменаком был призван на фронт.
Служить им привелось в понтонно-мостовом батальоне. Осенью сорок первого на территории Украины части Красной армии попали в окружение. Попытка прорвать немецкое кольцо не увенчалась успехом. Под Киевом немало наших красноармейцев попало в плен к врагам. В их числе оказался и Татеос со своим другом.
– А в плену им было очень плохо? – тихо спросила Юля у бабушки.
– Конечно, Юлька! Об этом сам прадедушка может тебе рассказать.
– Он же умер, – удивилась девочка.
– Зато оставил для нас послание, – сказала Элла. – Я его перечитывала часто со слезами. А теперь ты почитаешь. Тогда тебе станет понятно, что такое война.
Элла положила на стол школьную тетрадку в клеточку с выцветшими страничками. Не было на обложке ни названия, ни даты, когда автор писал свои воспоминания. Нашла ее женщина уже после смерти отца среди старых фотографий. Может быть, не хотел Татеос, чтобы дочь считала его трусом за пребывание в плену. Многие тогда скрывали подобные факты в своей биографии. Но правду о тех страшных днях рассказать хотелось. И он взялся за карандаш.
«Середина сентября 1941 года. Наш 71-й отдельный понтонный батальон стоял недалеко от города Киева, – прочитала Юля. – В лесах под Дарницей. Это я хорошо помню. Вечером наш командир взвода младший лейтенант Колтун объяснил нам положение на фронтах и сказал, что мы находимся в окружении…»
Девочке было трудно разобрать незнакомые слова в названиях мест, где шли бои осенью сорок первого года. Она ведь совсем немного знала о событиях минувшей войны. И тогда они со своей бабушкой стали вместе читать послание из прошлого.
Татеос писал о стремительном наступлении фашистов на Западном фронте. О том, как сложно было советской автоколонне в несколько десятков машин выбираться под бомбежками немецких самолетов из окружения.
«Немцы разбили мост, – вспоминал ветеран, – и все время держали под обстрелом переправу, на которой скопилось до 10 тысяч машин разного рода. Один из снарядов с воем пролетел над нашими головами и врезался в землю. Командир отдал приказ двигаться вперед. Но никто не знал куда. Впереди – разбитая переправа. Справа – болото. Слева и сзади – немцы. Не проехали и 200 метров, как в переднюю машину угодил снаряд, и она опрокинулась. Решили остановиться и рыть окопы, потому что немецкие снаряды сыпались, как град. Да и наступила ночь…»
Татеос ЧИБАЧЬЯН после войны.
Утром красноармейцы начали искать неразбитые грузовики и на них продолжать путь вперед к переправе. Татеос нашел штабную машину с полным баком бензина. Но далеко уехать не смог. Очень скоро она заглохла, так как попала под пулеметную очередь. Красноармеец укрылся в окопе. Но уже минут через двадцать над укрытием стояли немецкие автоматчики. Так Юлькин прадедушка попал в плен с другими своими однополчанами. Там оказался и его друг Арменак.
Описание пребывания в неволе советских солдат нельзя читать без слез. Издевательства, унижения, пытки, побои, голодная смерть… Татеос пишет об этом по-мужски скупо, но и этих строк достаточно, чтобы прочувствовать всю трагическую картину.
«Нас пригнали на Бориспольский аэродром, – пишет Татеос. – Немецкий офицер вышел навстречу и спросил, кто еврей, кто комиссар, кто командный состав. Разбили нас по колоннам по сто человек. Дали таблички с номерами. И погнали опять…»
Разместили пленных у местечка Гоголево в концлагере, обнесенном колючей проволокой. Прямо в базу, где раньше находился скот. В двух колхозных сараях находились раненые. По словам немецких солдат, как рассказывает Татеос, в лагере было около сорока тысяч военнопленных.
Евреев разместили отдельно от всех. Армянину Татеосу постоянно приходилось доказывать свою национальность. «Ты юде? – спрашивали немцы. «Нет! – твердил уроженец донского Чалтыря в очередной раз.
– А почему прадедушка не хотел быть евреем? – удивилась Юлька.
– Мы вот прочитаем дальше тетрадку, – сказала Элла, – и тебе все станет понятно.
И они перелистнули очередную страничку.
«Напротив нашего лагеря, прямо в чистом поле, возле речки расположили евреев, – писал Татеос. – Их заставили копать котлован. Примерно метров 8-10 в окружности. Работа эта длилась 24 часа в сутки без остановки. Отдыхать не давали ни минуты.
Когда яма была готова, пленным евреям дали ведра и заставили таскать воду из речки. Мы думали до этого времени, что их начнут расстреливать, но когда послали за водой, все облегченно вздохнули…»
Оказалось, впереди несчастных ждала более изощренная расправа. И даже пересказывать воспоминания Татеоса мне становится все трудней.
«После того как яма была наполнена водой, – читаю я, – а это было в октябре, когда начались заморозки и вода по утрам покрывалась ледяной коркой, евреев заставили раздеться догола. Самому крепкому из них приказали прыгать в воду. А он упирался. Не хотел. Тогда немцы заставили других толкать его. На мгновение он очутился в воде. Быстро выскочил оттуда и бросился бежать. Тут же раздался выстрел. Этот человек был убит. Его труп немцы не убирали для устрашения других…»
Дальше Татеос описывает еще более страшную картину. Фашисты под хохот продолжили свое «развлечение». Они заставляли несчастных по очереди прыгать в ледяную воду. Одни прыгали. Другие, с палкой в руках, должны были их бить и гонять по кругу над краями ямы. Происходило это до позднего вечера, пока не закончилась чудовищная расправа и не был добит последний человек.
Элла, читая воспоминания отца, не могла сдержать слез.
– Как страшно! – промолвила тихо внучка. – А моего прадедушку немцы не убили.
– Он вместе со своим другом сбежали из плена, – сказала Элла. – Пленных солдат фашисты отправляли из лагеря копать картошку. Вот моему отцу и Арменаку удалось скрыться.
Оба друга потом дошли до линии фронта. Продолжили воевать с врагами. Были тяжело ранены в сорок четвертом году. Имели награды. Вернулись живыми в родные края.
– Бабушка, а еще в нашей семье были фронтовики? – поинтересовалась девочка.
– Конечно, – ответила Элла. – Отважной зенитчицей была твоя прабабушка Левицкая Наталья Максимовна. О ней я тебе расскажу в другой раз…
Фото автора и из семейного архива семьи Левицких.