Газ не оторвать. Что даст России победа в борьбе за «Северный поток – 2»

Завершается строитель­ство газопровода «Северный поток – 2». Этот проект стал одним из самых громких и сложных для России.

Почему газовая труба стала камнем преткновения в наших отношениях с США и что даст России новая магист­раль? Об этом «АиФ» рассказал зам­директора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Белогорьев.

Обходной манёвр

Михаил Калмацкий, «АиФ»: Алексей Михайлович, для чего вообще Россия решила строить «Северный поток – 2»?

Алексей Белогорьев: Всё началось ещё в 2006 г., когда произошёл так называемый первый украинский газовый кризис, поставивший под угрозу транзит российского газа в Европу. Тогда проблему удалось быстро решить, но через 3 года, в январе 2009-го, всё повторилось, и в самое холодное время года (когда спрос на газ максимальный) России на две недели пришлось остановить транзит своего газа в Европу. Уже после первого кризиса в «Газпроме» осознали необходимость снижать зависимость от Украины и было решено строить новый газопровод в обход её территории.

Первым таким проектом был «Южный поток», который планировалось протянуть через Чёрное море в Болгарию. Но его не удалось согласовать с Европейской комиссией. Тогда в июне­ 2015 г. «Газпром» совместно с европейскими компаниями предложил построить газопровод через Балтийское море в том же коридоре, где в 2010–2012 гг. был проложен и запущен первый «Северный поток». Новая труба была нужна, чтобы отказаться от транзита газа по старым украинским магистралям, построенным ещё в советский период.

– Почему же Запад так ополчился против «Северного потока – 2»?

– Его конечная точка – Германия. То есть по нему российский газ, минуя третьи страны, попадает в самое сердце Европы. Дальше одна его часть пойдёт на северо-запад – в страны Бенилюкса, Францию и даже в Великобританию, другая – в Центральную Европу, включая Австрию и, возможно, Италию. Германия благодаря двум «Северным потокам» становится главным газовым узлом всей Европы. Это повышает её роль. Неудивительно, что европейцами «Северный поток – 2» часто воспринимается больше даже как немецкий проект, чем российский. Есть государства, которые не хотят усиления России и ФРГ. Поэтому против газопровода выступили Польша, страны Прибалтики и некоторые другие. Зато поддержка Германии помогла продолжить строительство, несмотря на все санкции США и угрозы Европарламента. Если бы газопровод лишился поддержки Берлина, на нём можно было бы ставить крест.

Американские козни

– С Европой понятно. Но что не устроило в российской трубе США?

– У Вашингтона другие интересы, нежели у европейских стран. Благодаря сланцевой революции США на наших глазах превращаются в одного из крупнейших экспортёров сжиженного природного газа (СПГ). И объёмы экспорта будут увеличиваться ещё минимум 5–6 лет. Там строятся новые заводы по сжижению газа, ориентированные в том числе на европейский рынок. Вот только чтобы поставлять СПГ в Европу, американцам нужно, чтобы газ там стоил довольно дорого – хотя бы 200–250 долл. за тысячу кубометров. А «Северный поток – 2» этому мешает. Благодаря ему на рынке Германии и Северной Европы появится долгосрочный избыток газа, а значит, и цены будут невысокими. К тому же Россия может предложить европей­ским странам свой относительно дешёвый трубопроводный газ. В таких условиях США будет сложно увеличить экспорт СПГ.

Формально все санкции, которые Вашингтон вводил против российского газопровода, имели политическую подоплёку. Там говорилось об Украине или об угрозе энергетической безопасности Европы, но на деле это было обычным лоббированием интересов собственных поставщиков газа. Это понимают и в самой Европе, поэтому в Германии, Франции, Нидерландах отношение к американским санкциям всегда было негативным.

– Дорого ли обошлись эти санк­ции?

– Самые серьёзные ограничения были приняты в декабре 2019 г. против судов-трубоукладчиков. На самом деле они могли вообще не затронуть проект. Там была оговорка, что санк­ции вступают в силу через месяц, а именно столько и нужно было, чтобы завершить укладку труб. Но дальше началось политическое давление на швейцарскую компанию Allseas, которая пошла на уступки США и по личной инициативе прекратила строительство, хотя могла работать ещё месяц.

Это, насколько я понимаю, стало полной неожиданностью для российской стороны. У нас в тот момент не было технических возможностей строить газопровод самостоятельно. На переоборудование судов ушёл год, строительство возобновилось только в декабре 2020-го. Финансовые потери из-за затягивания сроков строительства составляют от 0,5 до 1,5 млрд долл.

После победы на выборах Джо Байдена США отказались от новых санкций против «Северного потока – 2», поскольку не хотели дальше портить отношения с Европой, и прежде всего с Германией. К тому же их меры оказались не очень эффективными. Да, они затянули строительство, но остановить его так и не смогли. Первая нитка газопровода уже построена. К сентябрю могут закончить вторую. Ещё 3 месяца уйдёт на пусконаладочные работы. Так что коммерческие поставки могут начаться уже в I квартале 2022 г.

Больше газа в Европу

– Что выигрывает Россия от ввода в строй «Северного потока – 2»?

– Мы не будем больше зависеть от транзита газа через Украину. Конечно, по деньгам было бы дешевле модернизировать украинскую ГТС, чем строить новый газопровод, но дело ведь не только в экономике, а ещё и в политике. В нынешних условиях «Северный поток – 2» защищает наши поставки в Европу от рисков, связанных с украинским транзитом. Второй плюс – более удобный маршрут. В ­2010-е гг. стала развиваться добыча природного газа на полуострове Ямал (на Бованенковском месторождении), и газотранспорт­ные потоки соответственно сместились на север.

Если раньше самый короткий путь в Европу от наших месторождений лежал через Украину, то сейчас более выгодный марш­рут проходит через Балтийское море. Там меньше расстояние и меньше транспортные расходы. Это экономит значительные средства и позволит «Газпрому» увеличить свою прибыль, а значит, в какой-то мере увеличатся и налоги, которые он платит. Так что российский бюджет тоже может выиграть от ввода в строй нового газопровода.

– Получается, что украинский транзит нам больше не нужен?

– Полная пропускная способность газопроводов, идущих через Украину в западном направлении, – 115 млрд кубометров в год, но на 100% эти мощности давно не используются. Кроме того, все они построены ещё в 1970–1980 гг. и технически устарели. Необходима их дорого­стоящая модернизация. Большого транзита через Украину уже не будет, но полностью отказываться от него мы тоже, скорее всего, не станем. Речь может идти о том, чтобы транспортировать 30–35 млрд кубометров в год. Этого более чем достаточно. Украина для России остаётся прежде всего резервом трубопроводных мощностей. Мы без неё прожить можем, но если вдруг понадобится увеличить поставки газа в Европу, здесь без Украины не обойтись.

– А есть ли шанс увеличить поставки на Запад?

– При определённых обстоятельствах да. С одной стороны, ожидается, что спрос на газ в Европе будет уменьшаться. Но из-за истощения собственных месторождений, а также экологических ограничений будет снижаться и добыча газа в странах ЕС – по прогнозам, она упадёт более чем вдвое к 2035 г. Значит, Европе придётся покупать больше газа у других. Традиционные поставщики – Норвегия, Алжир и Ливия – увеличить свой экспорт не смогут. У Азербайджана ресурс­ные возможности ограничены. Остаётся либо российский трубо­проводный газ, либо СПГ. Хотя в базовом сценарии ожидается, что наши поставки в Европу расти не будут, шанс всё же есть. По меньшей мере будем надеяться, что Россия сохранит прежние объёмы экспорта газа в Европу – 170–200 млрд кубометров в год. В ближайшие 5 лет заметного падения здесь не предвидится.

Чей газ «грязнее»?

– Власти США помимо прочих претензий назвали российский газ «грязным». Наши тоже в долгу не остались. Можно прояснить, у кого газ чище и почему?

– Речь идёт о выбросах углерода (углекислого газа и метана) в атмосферу при добыче, транспортировке или потреблении природного газа. На самом деле никто точно не знает, у кого он «грязнее», – системы учёта несовершенны, и единой методики оценки нет. Думаю, что на стадии добычи выбросы примерно одинаковые, а вот при транспортировке у нас они выше, потому что расстояния куда больше. Зато в США много углерода выбрасывается в атмосферу при сжижении газа. Так что СПГ точно не чище, чем трубо­проводный газ.