БАМ и экономику будут поднимать зэки

К строительству второй линии Байкало-Амурской магистрали (БАМ) привлекут заключенных Хабаровского края. Такое соглашение 10 июня подписали региональное управление ФСИН и подрядчик строительства, «УК Бамстроймеханизация». В компании сообщили, что привлечение осужденных необходимо из-за дефицита рабочей силы на фоне большого масштаба работ и сложностей, связанных с пандемией. Пока что дефицит кадров закрывают железнодорожными войсками: 3 тыс. военнослужащих должны приступить к стройке в этом году. Но все равно пока мобилизовано только 5 тыс. строителей из необходимых 15 тыс. Окончание проекта намечено на 2030 год.

В свою очередь, представители ФСИН напомнили, что осужденные, отбыв определенный срок, имеют право подать ходатайство в суд для замены лишения свободы принудительными работами. Таковых в Хабаровском крае около 800 человек, а  у более 2 тыс. человек такое право уже наступило.

Идея о том, чтобы привлекать заключенных к строительным и другим работам, например, по золотодобыче, активно обсуждалась последние месяцы. Лишенных свободы лиц предлагалось использовать вместо трудовых мигрантов, которые так и не вернулись в Россию после пандемии коронавируса.  Директор ФСИН Александр Калашников, продвигая инициативу, говорил о том, что заключенным будут обеспечены достойные условия, поэтому с советскими лагерями параллели проводить не нужно.

«Это будет не ГУЛАГ, это будут абсолютно новые достойные условия, потому что этот человек уже будет трудиться в рамках общежития или снимать квартиру, при желании с семьей, получать достойную зарплату», - заявил Калашников. Он добавил, что по стране из 482 тысяч человек, которые находятся в исправительных учреждениях, около 188 тысяч имеют право на принудительные работы. 

Напомним, что БАМлаг, входивший в систему ГУЛАГ НКВД, был создан в 1932 году. Через него прошло порядка 2 млн человек. Силами заключенных был построен участок БАМ—Тында длиной 190 км, соединяющие БАМ с Транссибом линии Известковая—Ургал, Волочаевка—Комсомольск-на-Амуре и другие. По официальным данным, в 1933-1938 годах от голода и болезней погибло около 40 тысяч заключенных.

Как говорят юристы, нынешнее законодательство допускает использование труда заключенных, но в определенных рамках. Статья 103 «Привлечение к труду осужденных к лишению свободы» УИК РФ закона предусматривает возможность участия лиц, отбывающих наказание, в работах как в исправительном учреждении, так и за его пределами. При этом на них распространяются конституционные гарантии, регулирующие трудовые правоотношения с учетом особенности статуса отбывающих наказание.

По закону «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» заключенные могут привлекаться к оплачиваемому труду на основании соответствующих договоров. Как правило, привлекаются к таким работам заключенные, которые изъявили соответствующее желание. Без оплаты заключенные могут работать только по благоустройству исправительных учреждений и прилегающих территорий.

Согласно опросу ВЦИОМ, россияне идею ФСИН поддерживают. 71% респондентов высказались за привлечение заключённых на работу в сферах, где обычно трудятся мигранты. При этом 62% уверены, что люди сами предпочтут отбывать наказание в исправительных центрах, а не в колониях.

Однако экономическая обоснованность идеи вызывает у экспертов вопросы. Как говорила зампредседателя Общественной наблюдательной комиссии Москвы Ева Меркачева, оплата труда заключенных должна составлять не менее 20-30 тысяч рублей в месяц. Кроме того, значительные средства потребуются для того, чтобы обеспечить мобильные режимные объекты по ходу строительства всем необходимым – охраной, сигнализациями и так далее.

Опрошенные «СП» эксперты разошлись во мнениях о том, насколько оправдан труд заключенных на стройках и других производствах. Заместитель директора Института «Центр развития» НИУ ВШЭ Валерий Миронов считает, что это может быть полезной практикой, прежде всего, для самих заключенных, если они будут трудиться в хороших условиях.

- Численность трудоспособного населения в России – примерно 70 миллионов человек. 188 тысяч заключенных – это примерно 0,2% от всей рабочей силы, то есть очень немного. Если привлечь всех этих людей к труду, примерно на столько же и вырастет ВВП – на 0,2%, если производительность труда будет такой же, как у обычных рабочих.

Это немного, но если речь идет не об адском труде где-то на урановых рудниках, а об оплачиваемой работе в нормальных условиях, такую практику можно только приветствовать из гуманистических соображений. Это определенная социализация заключенных, которые в колониях деградируют от безделья. Если же люди будут трудиться на свежем воздухе, получать зарплату, это не так плохо. Прежде всего, для самих заключенных. Я считаю, что это более здоровый образ жизни, чем сидение в перенаселенной камере, где люди заражаются туберкулезом.

Конечно, вопрос в том, в каких условиях будут работать люди. Если работодатели готовы нести риски по трудоустройству потенциально опасных людей, а среди заключенных есть и неисправимые личности, наверное, это такие сложные рабочие места, куда свои граждане или мигранты идти не готовы. Проблема в том, что наш рубль в 2014 году упал и «не отжался». И если раньше мигранты были готовы трудиться на наших стройках и других рабочих местах, теперь такого желания у них меньше.

«СП»: - То есть дефицит рабочей силы приходится компенсировать такими мерами?

- Да, проблема трудовых ресурсов обострилась, и сегодня ее не удается решить даже повышением пенсионного возраста. Население у нас сокращается, число рабочих рук падает. Для выполнения национальных проектов до 2030 года необходим экономический рост, который нужно обеспечить, в том числе, за счет привлечения труда и капитала. А чтобы привлекать труд нужно задействовать разные пути. Например, почти не говорят о том, что у нас есть программа по привлечению к труду инвалидов, которые могут работать на дому. Также можно привлекать женщин, которые сидят дома с детьми, и так далее.

Привлечение заключенных – это частный случай общей экономической задачи. Я считаю, что это практика, заслуживающая изучения. Это должно стать гуманитарной акцией, которая может придать положительный имидж нашему ФСИН, если удастся организовать этот процесс нормально. В случае успеха она может даже повысить престиж России, потому что мы будем создавать условия для сохранения трудовых навыков и предотвращения деградации заключенных.

Руководитель направления «Фискальная политика» Экономической экспертной группы Александра Суслина, напротив, считает, что в наших условиях труд заключенных можно будет приравнять к рабскому труду.

- В случае с наемными работниками мы должны обеспечить им достойные условия труда, достойное вознаграждение, социальную защиту, мы также должны платить за них налоги, что увеличивает конечную стоимость продукции. В случае труда заключенных мы всего этого делать не должны, что удешевляет стоимость продукции. Но если отбросить все красивые слова, это рабский труд, даже если его облечь в более современную форму. Мы должны либо признать, что мы возвращаемся в рабовладельческие времена или к крепостничеству, либо, как цивилизованное общество, такую практику отвергнуть.

«СП»: - Но во ФСИН утверждают, что труд будет оплачиваемым и добровольным.

- Понятно, что эта оплата будет несопоставима с той зарплатой, которую платили бы людям, если бы они шли на эти рабочие места добровольно. Кроме того, любые отношения на рынке труда обусловлены взаимосогласием.

Проще говоря, человек может отказаться от работы, которая ему не нравится. Сомневаюсь, что заключенный может просто так отказаться ехать на БАМ или лесоповал. Нет, формально такая возможность у него будет, но легко представить, что с ним сделают в этом случае.

«СП»: - Будет ли экономически оправданным использование неквалифицированного труда?

- Возможно, это неквалифицированный труд со стороны нынешних заключенных. Но ничто не мешает воспользоваться советским опытом, когда квалифицированный труд загоняли в лагеря, а потом использовали в шарашкиных конторах, где зародился успех нашей космонавтики. То, что сейчас происходит, это первый шаг к этому прошлому.

Мне кажется, это именно ностальгия по прошлому, мечты об индустриализации. Наши власти видят многолетнюю стагнацию экономики, цены на нефть нас не радуют, весь мир от нас отворачивается, поэтому они думают: «А почему бы не использовать второй раз то, что уже когда-то сработало?»  

Экономического обоснования сегодня для такого шага нет. Есть миллион способов сделать нашу экономику более привлекательной для инвесторов, улучшить инвестиционный климат, развивать предпринимательство. Нужно просто не мешать предпринимательскому сообществу заниматься своим делом. Вместо этого мы видим чрезмерную зарегулированность, рост государственного участия, то есть переход от квазирыночной экономики к плановой, и это не может не пугать.