Глава Росгеологии С. Горьков: Недоинвестирование в разведку лишает перспективы
Сергей Николаевич, прошлый год был кризисный, инвестиции в нефтяной отрасли упали, по разным оценкам, до 30 %. Как сильно у вас сократились эти объемы?
Вы абсолютно правы. На самом деле, конечно, не 30 %, а больше. Если мы смотрим нефтяную отрасль, то в 2020 г. в мире падение инвестиций в геологоразведке было гораздо больше, чем на 1/3. Но это очевидно при такой цене нефти, которую мы получили в 2020 г. Естественно, первое, что происходит в таких случаях, планы по геологоразведке откладываются.
В целом мы оцениваем падение инвестиций в геологоразведку до 50 % в прошлом году. И это не только российская тенденция, она глобальная. Многие мировые геологоразведочные компании, которые занимаются работами на шельфе, к примеру, просто разорились в конце 2020 г. 2 крупнейших мейджора покинули рынок.
Поэтому 2020 год, конечно, был непростым.
Но в этом году объемы восстановятся на фоне роста цен на нефть?
Двоякая ситуация. Отскока не произошло. В нефтяной геологоразведке происходит медленное восстановление.
Но если мы говорим про твердые полезные ископаемые, то там, наоборот, бум в геологоразведке, потому что прошлогодние высокие цены на золото, платину и цветные металлы, конечно, способствовали дальнейшему росту инвестиций. Конечно, этот рынок меньше, чем углеводородный, но он достаточно существенный. Мы вовремя увидели эту точку, хотя в 2019 г. она была неочевидна.
Если вспомнить, как сильно падали нефтяные котировки в прошлом году, то возникает вопрос: а при каких ценах на нефть геологоразведка в России остается рентабельной?
Как показывает практика, это где-то 70 долл. [за баррель]. Цена в 65-70 долл. является отсечкой, ниже которой геологии, к сожалению, мало уделяется внимания. Но это на коротком пути. Если смотреть на более долгую перспективу, то запасы нужно восполнять.
Конечно, геологоразведке можно не уделять внимание пару лет, но с учетом того, что в нашем деле цикл это 7-10 лет, то можно просто упустить перспективу.
Недоинвестирование сейчас может отразиться на объемах запасов в будущем.
Говоря о будущем, еще недавно мы связывали его в плане запасов с освоением Арктики. Сейчас там ведутся какие-то работы?
Конечно. И мы постоянно ведем геологоразведку в Арктике. Мы работаем как на шельфе, так и на материке. Арктика богата и газом, и нефтью, особенно прибрежные регионы.
А есть какая-то предварительная оценка запасов?
Месторождения разные. И я не сторонник называть триллионы тонн или их эквиваленты. Предоставлю другим коллегам возможность сделать оценки.
Но в прошлом году мы обнаружили в Арктике достаточно большой новый осадочный чехол, который в перспективе может содержать не одно месторождение. Пока сложно сказать о его размерах с точки зрения запасов.
Это геологическое явление было открыто нашими судами при проведении сейсморазведки в море Лаптевых.
А ваши планы по формированию юниорной системы это как-то серьезно повлияет на развитие геологической отрасли в стране?
Я считаю, что это действительно очень важная тема. Есть успешный опыт развития юниорного бизнеса в мире это Канада и Австралия. У них до 75 % геологических открытий осуществляется через юниорный бизнес. Так происходит потому, что крупным компаниям не очень нравятся геологические риски, им уже нужны запасы. И в этом аспекте нам нужен механизм, который был бы по-хорошему более агрессивен для риска. Конечно, нужна экосистема для юниорных компаний.
Мы создали компанию РГ-Консалтинг, которая осуществляет геолого-экономическую экспертизу. Без экспертизы непонятно, что делать с риском. Это очень важно. В апреле с участием премьер-министров Казахстана и России состоялось подписание меморандума о создании Евразийской юниорной биржи на площадке финансового центра Астана это площадка для юниорных компаний.
На форуме в ходе панельной сессии по развитию юниорного бизнеса в геологоразведке мы объявили о создании венчурного фонда для поддержки юниорных компаний. Кроме того, мы совершили 14 сделок с юниорными компаниями за 2020-2021 гг., причем по разным направлениям. Сейчас мы задумываемся о возможности токенизации активов. Конечно, нужны меры государственной поддержки и нужно определение, что такое юниор. Правового понятия этого явления сегодня в России нет. А если нет правового понятия, как вы понимаете, это безвоздушное пространство.
Есть мнение, что большие игроки в геологоразведке не очень эффективны. Что на это скажете?
Давайте все-таки мерить эффективность понятиями не когда-то, а сейчас. В этом плане 2020 г. был хорошей проверкой. Благодаря диверсификации в холдинге, начатой еще в 2019 г., нам удалось в 2020 г. не упасть в выручке и даже выйти с прибылью. Росгеология будет более активно развиваться, но для этого надо больше идти в коммерцию, потому что она дает движение. И мы это делаем.
Например, мы стали родоначальниками нескольких новых технологий в геологоразведке. Активно внедряем управленческие технологии, которые, например, позволили нам вывести из офиса большую часть людей в прошлом году. И тут дело не только в пандемии, а еще и в том, что мы расширили возможность работать дистанционно. Инвестируем в беспилотники и новые вибросейсмические машины.
Мы нарастили международные проекты и вышли на рынки СНГ, такие как Узбекистан, Казахстан, вышли на Монголию впервые с 1990х гг. Мы запустили первые достаточно большие проекты в Индии, на шельфе. Мы активны в Африке по проектам с твердыми ископаемыми.
Насколько я знаю, вы ищете не только твердые ископаемые или углеводороды, но даже питьевую воду для снабжения Крыма. Есть ли у вас уже предварительные оценки того, какие запасы питьевой воды могут залегать на дне Азовского моря?
Работы идут, пока говорить рано. Сейчас мы на 3й стадии наших работ, выполняем сейсмику, электроразведку. Только после 4й мы поймем конфигурации.
Вы абсолютно правы. На самом деле, конечно, не 30 %, а больше. Если мы смотрим нефтяную отрасль, то в 2020 г. в мире падение инвестиций в геологоразведке было гораздо больше, чем на 1/3. Но это очевидно при такой цене нефти, которую мы получили в 2020 г. Естественно, первое, что происходит в таких случаях, планы по геологоразведке откладываются.
В целом мы оцениваем падение инвестиций в геологоразведку до 50 % в прошлом году. И это не только российская тенденция, она глобальная. Многие мировые геологоразведочные компании, которые занимаются работами на шельфе, к примеру, просто разорились в конце 2020 г. 2 крупнейших мейджора покинули рынок.
Поэтому 2020 год, конечно, был непростым.
Но в этом году объемы восстановятся на фоне роста цен на нефть?
Двоякая ситуация. Отскока не произошло. В нефтяной геологоразведке происходит медленное восстановление.
Но если мы говорим про твердые полезные ископаемые, то там, наоборот, бум в геологоразведке, потому что прошлогодние высокие цены на золото, платину и цветные металлы, конечно, способствовали дальнейшему росту инвестиций. Конечно, этот рынок меньше, чем углеводородный, но он достаточно существенный. Мы вовремя увидели эту точку, хотя в 2019 г. она была неочевидна.
Если вспомнить, как сильно падали нефтяные котировки в прошлом году, то возникает вопрос: а при каких ценах на нефть геологоразведка в России остается рентабельной?
Как показывает практика, это где-то 70 долл. [за баррель]. Цена в 65-70 долл. является отсечкой, ниже которой геологии, к сожалению, мало уделяется внимания. Но это на коротком пути. Если смотреть на более долгую перспективу, то запасы нужно восполнять.
Конечно, геологоразведке можно не уделять внимание пару лет, но с учетом того, что в нашем деле цикл это 7-10 лет, то можно просто упустить перспективу.
Недоинвестирование сейчас может отразиться на объемах запасов в будущем.
Говоря о будущем, еще недавно мы связывали его в плане запасов с освоением Арктики. Сейчас там ведутся какие-то работы?
Конечно. И мы постоянно ведем геологоразведку в Арктике. Мы работаем как на шельфе, так и на материке. Арктика богата и газом, и нефтью, особенно прибрежные регионы.
А есть какая-то предварительная оценка запасов?
Месторождения разные. И я не сторонник называть триллионы тонн или их эквиваленты. Предоставлю другим коллегам возможность сделать оценки.
Но в прошлом году мы обнаружили в Арктике достаточно большой новый осадочный чехол, который в перспективе может содержать не одно месторождение. Пока сложно сказать о его размерах с точки зрения запасов.
Это геологическое явление было открыто нашими судами при проведении сейсморазведки в море Лаптевых.
А ваши планы по формированию юниорной системы это как-то серьезно повлияет на развитие геологической отрасли в стране?
Я считаю, что это действительно очень важная тема. Есть успешный опыт развития юниорного бизнеса в мире это Канада и Австралия. У них до 75 % геологических открытий осуществляется через юниорный бизнес. Так происходит потому, что крупным компаниям не очень нравятся геологические риски, им уже нужны запасы. И в этом аспекте нам нужен механизм, который был бы по-хорошему более агрессивен для риска. Конечно, нужна экосистема для юниорных компаний.
Мы создали компанию РГ-Консалтинг, которая осуществляет геолого-экономическую экспертизу. Без экспертизы непонятно, что делать с риском. Это очень важно. В апреле с участием премьер-министров Казахстана и России состоялось подписание меморандума о создании Евразийской юниорной биржи на площадке финансового центра Астана это площадка для юниорных компаний.
На форуме в ходе панельной сессии по развитию юниорного бизнеса в геологоразведке мы объявили о создании венчурного фонда для поддержки юниорных компаний. Кроме того, мы совершили 14 сделок с юниорными компаниями за 2020-2021 гг., причем по разным направлениям. Сейчас мы задумываемся о возможности токенизации активов. Конечно, нужны меры государственной поддержки и нужно определение, что такое юниор. Правового понятия этого явления сегодня в России нет. А если нет правового понятия, как вы понимаете, это безвоздушное пространство.
Есть мнение, что большие игроки в геологоразведке не очень эффективны. Что на это скажете?
Давайте все-таки мерить эффективность понятиями не когда-то, а сейчас. В этом плане 2020 г. был хорошей проверкой. Благодаря диверсификации в холдинге, начатой еще в 2019 г., нам удалось в 2020 г. не упасть в выручке и даже выйти с прибылью. Росгеология будет более активно развиваться, но для этого надо больше идти в коммерцию, потому что она дает движение. И мы это делаем.
Например, мы стали родоначальниками нескольких новых технологий в геологоразведке. Активно внедряем управленческие технологии, которые, например, позволили нам вывести из офиса большую часть людей в прошлом году. И тут дело не только в пандемии, а еще и в том, что мы расширили возможность работать дистанционно. Инвестируем в беспилотники и новые вибросейсмические машины.
Мы нарастили международные проекты и вышли на рынки СНГ, такие как Узбекистан, Казахстан, вышли на Монголию впервые с 1990х гг. Мы запустили первые достаточно большие проекты в Индии, на шельфе. Мы активны в Африке по проектам с твердыми ископаемыми.
Насколько я знаю, вы ищете не только твердые ископаемые или углеводороды, но даже питьевую воду для снабжения Крыма. Есть ли у вас уже предварительные оценки того, какие запасы питьевой воды могут залегать на дне Азовского моря?
Работы идут, пока говорить рано. Сейчас мы на 3й стадии наших работ, выполняем сейсмику, электроразведку. Только после 4й мы поймем конфигурации.