Стихи, наручники, клопы. Два года из жизни приморской оппозиционерки, которая стала объектом внимания сотрудника Центра «Э»

Капитан Центра «Э» и кондитерская фабрика 

Мария Зинченко придерживается оппозиционных взглядов и любит сладкое. В 2017 году она работала на фабрике «Приморский кондитер» во Владивостоке. Тогда же посмотрела фильм «Он вам не Димон», узнала о готовящихся протестных акциях, связанных с фильмом, и решила помочь приморскому штабу Навального организовать митинг. Это и привело ее к знакомству с сотрудником Центра «Э» Андреем Петровым*.

— Потом шутили даже, что он в меня влюблен, — вспоминает Мария.

В начале июня Зинченко подала заявление на согласование пикетов в поддержку акции. Через несколько дней к ней в кондитерский цех стремительно вбежала начальница:

— Там за тобой пришли!

Выяснилось, что на фабрику пришел сотрудник полиции. Это произвело впечатление на работниц цеха:

— У них были такие глаза, как будто меня пришли арестовывать, — вспоминает Зинченко. — А когда меня сняли с производства, то у сотрудниц стали такие лица, как будто за мной приехало похоронное бюро.

Зинченко повели длинными коридорами в кабинет, где сидел человек в гражданской одежде.

— Невзрачный мужичонка в штатском — лет 30–40 на вид, небольшие глаза, абсолютно невыразительные. Светлые и аккуратно подстриженные волосы. Он очень спокойно сказал мне: ознакомьтесь, пожалуйста, с предостережением о недопущении нарушений на публичных мероприятиях, — пересказывает она слова силовика.

Это был первый визит сотрудника полиции к Марии.

— Потом мне объяснили юристы, — вспоминает она, — что полицейский принес ничего не значащую бумажку, вручение которой сотрудники Центра «Э» используют как предлог для посещения организаторов оппозиционных мероприятий — им это нужно, чтобы поговорить перед митингом, попытаться как-то надавить на его участников, — говорит Зинченко. Она отмечает, что полицейский ее не запугивал, но от самого факта его визита ей было не по себе.

— Он проницательно посмотрел на меня и сказал: чтобы ничего [противозаконного на митинге] не было, иначе мне придется отвечать. Я сидела, читала эти три листа официальной бумаги, за которые надо было расписаться… И расписалась, чтобы он отстал. Из этих бумаг я узнала, что полицейского зовут Андрей Петров и он капитан Центра «Э».

После Петров стал появляться в жизни Марии все чаще.

— Он несколько раз звонил мне: предлагал опять куда-то прийти, что-то подписать, но я отказывалась.

После того как о визите полицейского узнало начальство Марии, у нее начались проблемы на работе. Один из руководителей предприятия был человек, который баллотировался в городскую думу от «Единой России», а начальница Марии, по ее словам, придерживается весьма консервативных и размытых взглядов, которые она характеризует просто: «Будешь думать неправильно, что-нибудь случится». 

— Начальница начала ко мне придираться, — рассказывает Зинченко. — Например, когда я делала мармелад, он не всегда получался идеальным по внешнему виду, но в рамках принятой нормы — у многих сотрудников такое бывает. Но мне заявили, что меня лишат части премии. Другим сотрудникам такого не говорили. Поэтому я связываю [давление начальства] именно с визитом на работу Петрова. 

Уличная акция, к которой готовилась оппозиционерка, проходила во Владивостоке в День России, 12 июня 2017 года.

— На площади собрались люди в милитари-одежде. На вид это были казаки: они были в папахах, многие из них были одеты в одинаковую форму. Сначала они просто поддерживали Путина, а потом начали что-то кричать [протестующим]. Затем начались одиночные стычки между протестующими и казаками. Казаки меня чуть подушили флагом России, который я взяла с собой, и вырвали из рук Конституцию с криком «Что это за ***** [ненужная вещь]?», выбросив ее в мусорку. В общем, ничего страшного не было, — говорит Мария.

Приморские казаки позже заявили, что не приходили на митинг, а люди, выдавшие себя за казаков, — «ряженые».

Зинченко за участие в акции не задержали и не оштрафовали.

Петров идет на повышение и отвозит Марию в лес

В 2018 году Мария вступила в «Открытую Россию» (одноименная британская организация признана в России нежелательной. — Прим. ред.).  

— Тогда меня стали подкарауливать у подъезда дома по месту жительства по разным поводам: вручить уведомление о незаконности акции, допросить как свидетеля нарушений и так далее. Почти всегда это был капитан Петров, — говорит Зинченко. — И он всегда улыбался. В какой-то момент я заметила, что он начал качаться и худеть.

28 января 2018-го во всех крупных городах России прошла «Забастовка избирателей», организованная Штабом Навального. Во Владивостоке местные власти акцию не согласовали. Тем не менее протестующие прошли по центру города колонной, которую возглавила Мария.

— А в феврале меня вызвали в суд [за участие в незаконном шествии], где против меня давал показания Петров, уже майор, — рассказывает она. — В коридоре суда он лучезарно мне улыбался, как будто был очень рад меня видеть. А когда начал выступать в суде, в его речи были примерно такие слова: Мария Зинченко своими превосходными ораторскими способностями привела людей на митинг — и так далее. Он давал показания против меня, но делал это так, будто мной восхищался. Это звучало как ода. Это видели все мои друзья, которые пришли меня поддержать.

После этого оппозиционеры стали шутить, что Петров неравнодушен к Зинченко.

— Над ним ржала буквально вся оппозиция Владивостока, — вспоминает девушка. — Он был на всех мероприятиях, где присутствовала я.

На 9 сентября 2018 года была запланирована акция протеста против повышения пенсионного возраста, которую также организовал штаб Навального. С самого утра во Владивостоке усилили меры безопасности — на следующий день в город приезжал Владимир Путин, чтобы провести заседание Госсовета и несколько встреч с заграничными партнерами. Часть улиц города перекрыли. 

— Перед акцией я специально, чтобы не задержали, переночевала на конспиративной квартире у подруги. И вытащила симку из телефона. Утром подруга вызвала мне такси к соседнему дому. Как только я отъехала от него десять метров, дорогу перегородила машина — из нее вышли майор Петров и еще двое «эшников», которых я видела на акциях раньше. Они вытащили меня из такси, сняли с меня рюкзак и закинули его в свой в багажник. Позже я узнала, что это была личная машина одного из сотрудников, капитана. Меня попросили показать содержимое карманов. Я заявила, что для такой процедуры нужны понятые. После этого мужчины сами достали все из моих карманов, а мой мобильный убрали в бардачок. Затем меня посадили в машину и заставили поднять рукава куртки — чтобы убедиться, что под ними ничего нет. Я сказала: может быть, вам еще что-нибудь показать? На что капитан ответил: если захотим — покажешь.

Мария решила молчать и не отвечать на их вопросы.

— Они пытались поддерживать со мной диалог, рассказывали, что моих друзей задержали, причем одного якобы за изнасилование, что было неправдой. Один сотрудник полиции сидел впереди, капитан был за рулем, а Петров оказался на заднем сиденье рядом со мной. Неожиданно он сказал мне: мы отвезем тебя в лес. И они стали спрашивать друг у друга: у тебя веревка есть? Петров сказал, что меня привяжут в лесу к дереву, а утром отпустят. И после этого я расскажу на камеру, как отказываюсь от своих политических убеждений.

Машина остановилась на заправке, вспоминает Зинченко. Когда Петров вышел из нее позвонить, она пыталась убежать, но дверь оказалась закрыта.

— А когда Петров вернулся, то капитан [карауливший Марию на заднем сиденье] уступил ему место и сказал: иди к своей подружке. То есть ко мне, — вспоминает Зинченко. 

По словам оппозиционерки, пока она находилась в машине, ее оскорбляли, называя «дерьмом» и нецензурными словами. Сотрудник, имени которого она не знает, говорил, что «такой падали, как она, не место в политике».

Время от времени сотрудники полиции курили. Когда Мария попросила их не делать этого в машине, стали останавливаться для перекуров и выходить на улицу.

— В один из таких моментов мы остались в машине наедине с Петровым. И он сказал, что, если мне будет плохо, он вызовет скорую, — передает разговор Зинченко, поясняя, что 12 июня 2018 года на открытии регионального отделения «Открытой России» она имитировала обморок, пытаясь отвлечь сотрудников полиции, чтобы они успели задержать как можно меньше присутствовавших. Петров был свидетелем этой сцены.

Сотрудники вернулись, машина тронулась. Сначала проезжали места, где можно встретить туристов, затем, вспоминает Мария, заехали в безлюдные леса примерно в 50 километрах от города:

— Меня везли все дальше. Я старалась запомнить каждый дорожный знак, чтобы сориентироваться.

Неожиданно машина повернула обратно, в сторону города, а спустя несколько часов Марию доставили в кабинет участкового в центре города.

— Все отделы полиции у нас выглядят как говно: жутко вонючие туалеты, от которых глаза слезятся, — описывает Зинченко место, куда ее привезли. — Я схватила свой рюкзак и пыталась выбежать оттуда. Но меня схватил один из сотрудников, и я упала. Капитан видел это и задыхался от злобы. А рядом с ним стоял Петров и смеялся. Причем он делал это чистосердечно, вполне искренне. Потом Петров вышел и вернулся с наручниками. В кабинете участкового стояла спортивная 16-килограммовая гиря, и Петров пытался приковать меня к ней за ногу, но наручники не сошлись у меня на щиколотке. Тогда Петров попросил меня пересесть к батарее, чтобы приковать к ней, но сразу передумал.

Девушка рассказывает, что потом Петров и его напарник повели ее в камеру, где она увидела насекомое, вскрикнула и подскочила на месте. Сотрудники оценили брезгливость Зинченко. 

— Они предложили мне сделку, — говорит Зинченко, — я спокойно сижу в кабинете, а за это меня не держат в камере. Однако в отдел привезли моего знакомого активиста, и мы с ним стали переглядываться. Один из сотрудников заметил это и сказал, что я «говню» [не выполняю его договоренность сидеть спокойно]. Тогда я уже сама забежала в камеру, захлопнула дверь и закричала им: лучше с клопами, чем с вами!

По словам оппозиционерки, ее отпустили без протокола, провозив на машине и продержав в отделении в общей сложности девять часов.

Мария Зинченко жаловалась на случившееся в отдел собственной безопасности (ОСБ). В заявлении она писала, что ее похитили, обещали оставить на ночь в лесу и что в числе похитителей был Петров. В ОСБ ответили, что сотрудники действовали в рамках своих полномочий. На митинг девушка так и не попала.

Юрист «Комитета против пыток» Альберт Кузнецов говорит, что действия Петрова можно характеризовать как превышение должностных полномочий с угрозой применения насилия, по этой статье предусмотрен срок до десяти лет лишения свободы. Однако, чтобы доказать вину сотрудника, необходимо иметь подтверждение противоправных действий полицейского, хотя бы аудиозапись с угрозами. 

Руководитель правозащитного центра «Мемориал»** Александр Черкасов называет слежку за Марией и контакты сотрудника Центра «Э» с ее начальством «профилактикой», иными словами — сбором сведений об оппозиционерах и попытками прекратить их общественную активность. Поездки сотрудников с похищенным человеком на машине и словесные угрозы нередки, отмечает Черкасов, они используются для того, чтобы не доставлять людей в отдел, а следовательно, не фиксировать их задержание официально.

— Сотрудникам Центра «Э» надо отчитаться перед начальством, что оппозиционные активисты отказываются от своей деятельности, именно поэтому в разговоре с Марией речь шла о видеозаписи.

Последний раз Зинченко виделась с Петровым в декабре 2019 года. Он снова пришел к ней на работу и отвез ее на допрос как свидетеля по делу местного оппозиционера Андрея Яроцкого. Потом Мария продала квартиру во Владивостоке, переехала в Петербург и больше Петрова не видела.

«Я помню чудное мгновение, когда на митинг ты пришла»

«Снобу» удалось связаться с сотрудником Центра «Э», на действия которого пожаловалась Мария Зинченко. Редакция публикует его ответ на обвинения. 

Андрей Петров, сотрудник Центра «Э»:

К Марии было особое внимание, потому что она была частым организатором мероприятий — как санкционированных, так и нет. А эти мероприятия — моя линия работы. Когда люди собираются на несанкционированные митинги, мы все это фиксируем. Потому что у нас законодательство такое, что в суд с пустыми руками не придешь — надо обязательно собрать материал. На это уходит время, иногда месяцы. Они [оппозиционеры] все это прекрасно понимают и начинают от нас [полицейских] бегать, прятаться. Для них это игра. 

Как-то Мария допустила очередное нарушение на митинге, и был собран материал. У нас была оперативная информация, где она может находиться. И именно там она была обнаружена. По поводу такси — задержали ее как обычно: объяснили, по подозрению в чем. То, что она говорит, что ей никто не представляется, это неправда — они [оппозиционеры] нас [сотрудников Центра «Э»] всегда снимают на видео, и если бы мы и правда не представились, то они бы сразу выложили это в интернет. И если бы мы ее скрутили и кинули в машину — тоже. 

Про рюкзак и личную машину — неправда. Мы были на служебной машине. А рюкзак мы поставили на заднее сиденье, ей под ноги. Телефон был в рюкзаке.

9 сентября 2019 года центр Владивостока был перекрыт. А так как она планировала несанкционированную акцию на центральной площади, то ее надо было везти в отдел рядом, по месту нарушения. Чтобы туда проехать, пришлось сделать круг — это заняло около часа.

Еще мы по пути заехали на заправку, она попыталась там убежать.

В райотделе надо было написать рапорт [об обнаружении и доставлении], чтобы передать Марию дежурному. Пока мы писали рапорт, она решила убежать — схватила рюкзак, выбежала в коридор, споткнулась о порог и упала. В кабинете стояла гиря, и я пошутил: если будешь выпендриваться, мы тебя к гире пристегнем. Ну, посмеялись, естественно, этого никто не делал.

Про привязать к дереву — первый раз это слышу. Такого не было точно. 

Про визиты на работу: Зинченко вызывали как свидетеля по уголовному делу — о краже техники и денег, которая могла иметь место в среде оппозиционеров и в которой обвинялся бывший бойфренд Марии. Я помню, что она тогда продавала бытовую химию. (После увольнения из кафе. — Прим. ред.) Я не знал, где она живет. Я узнал, где она работает, и мы [сотрудники] пришли туда с постановлением о принудительном приводе. Руководство спросило: за что вы ее разыскиваете? Я сказал: а вы не знаете, что за человека вы взяли на работу? И объяснил.

По поводу того, что я неравнодушен [к Марии]. Они [оппозиционеры] писали от моего имени стихи и распространяли их в интернете («Я помню чудное мгновение,

Когда на митинг ты пришла…», «С тех пор я стал как одержимый. На каждый митинг и пикет хожу, хоть верный пес режима, из-за тебя, о ангел мой». — Прим. ред.). Якобы я посвящаю ей стихи, троллили меня. А по поводу того, что я в нее влюблен — вы ее видели вообще?

«Сноб» направил запрос о действиях сотрудника Центра «Э» в управление МВД по Приморскому краю. Там ответили, что тема касается политики, а «Сноб» является федеральным изданием, поэтому документ должен быть адресован МВД РФ. В министерстве пояснили, что запрос надо было отправлять в краевое управление, и добавили, что переслали его по адресу. Ответа от Приморского управления «Сноб» пока не получил.

______________________________________________________________

* В соответствии с законом №515-ФЗ, имя сотрудника полиции изменено.
** Организация признана Минюстом иностранным агентом.

Вам может быть интересно:

• Путин — музло. Как россияне сочиняют песни про президента
• «Проблемы с эмпатией». Возможна ли российская оппозиция без Навального
• Команда Навального объявила дату проведения митинга в поддержку оппозиционера. Что об этом решении пишут в соцсетях

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь