Сбежавший из ада. Как узник концлагеря сумел угнать немецкий бомбардировщик

29 апреля на экраны выходит фильм «Девятаев», по­свящённый подвигу Героя Советского Союза лётчика Михаила Девятаева. Пленного Девятаева в концлагере приговорили к медленной смерти – в течение десяти дней его мог избивать любой желающий. Если на десятый он всё-таки оставался жить – его убивали. После семи дней побоев Девятаев, который к тому времени вместо 90 весил 38 кг, сумел угнать немецкий бомбардировщик и вернуться к своим. «Выясняем, кто они» Дерзкий побег лётчик совершил с балтийского острова Узедом, где располагался конц­лагерь Пенемюнде. Рабскую силу заключённых использовали на секретных объектах, где создавались и испытывались ракеты «Фау-1» и «Фау-2». Вместе с Михаилом к своим улетели ещё 9 узников концлагеря. Разбираться с произошедшим на остров прилетел ближайший соратник Гитлера, «наци № 2» Геринг. За «Хейнкелем» была выслана погоня с приказом: «Догнать и уничтожить». Но догнать не получилось. Сохранился отчёт командующего 61-й армии, в котором среди прочих событий 8 февраля 1945 г. скупыми словами описан и этот подвиг: «В расположении части приземлился немецкий «Хейнкель» с 10 русскими на борту. Выясняем, кто они». Михаил Девятаев воевал с первых дней. Был ранен. В 1943 г. вернулся на фронт: сначала в санитарную авиацию, затем истребителем в дивизию прославленного Александра Покрышкина. 13 июля 1944 г. во время боя был сбит и попал в плен. В концлагере Клейнкенигсберг, куда его доставили, Михаил стал организатором побега с участием нескольких десятков заключённых. В последний момент подкоп, сделанный узниками, был обнаружен. Девятаева приговорили к смерти. Лётчика отправили в лагерь Заксенхаузен, где его ждали печи крематория. В 1941–1945 гг. в этом лагере было уничтожено более 100 тыс. узников: людей забивали палками, расстреливали, отравляли газами, ядами, затравливали собаками, сжигали в печах. На специальном дворе проходили массовые казни, там же играла весёлая музыка – чтобы заглушать крики и стоны мучеников. Михаила сразу по прибытии должны были отправить в крематорий. Его спас один из советских военнопленных, занимавшийся регистрацией вновь прибывших. Он поменял личную бирку лётчика под номером 3932 на R104533. Так Михаил стал учителем Степаном Никитенко, чей труп лежал неподалёку. Из Заксенхаузена Девятаева отправили на «Остров дьявола». Так заключённые называли остров Узедом, откуда из-за царившей там секретности живым не выпускали никого. Но для Михаила, наоборот, это был шанс спастись – в 3 км от лагеря находился ­аэродром. Девятаев попал в «планирен-команду», работавшую на взлётной полосе. Мысль об угоне созрела с первых дней. Из машин наметил двухмоторный «Хейнкель-111», который участвовал в испытаниях, а значит, всегда был заправлен и у которого уже с утра прогреты моторы. Машину Девятаев мог видеть только издалека. Лишь однажды ему довелось чистить снег рядом с самолётом, где в кабине сидел лётчик. Девятаев, приподнявшись на крыло самолёта, стал разглядывать кабину. А лётчик, желая похвастаться мастерством, то включал один и второй моторы, то выключал. Михаил всё тщательно фиксировал в памяти. Побег чуть не сорвался, когда Девятаеву за драку с провокатором назначили экзекуцию «десять дней жизни», а по сути приговорили к смертной казни. На седьмой день, еле живой от голода и побоев, Михаил решил: либо сегодня, либо ­никогда. Когда потом он рассказывал историю побега, ему до конца не могли поверить даже свои. В объятиях «СМЕРШа» «Отец прилетел к своим 8 февраля 1945 г. и сразу попал в объятия «Смерша», который проверял каждого военнопленного, – рассказывает «АиФ» сын лётчика Александр Девятаев. – В донесении начальника отдела контрразведки «Смерш» 61-й армии полковника Мандральского от 10 февраля 1945 г. говорится: «Все перелетевшие на нашу сторону одеты в арестантские халаты с номерами, никаких документов при себе не имеют. Допросы задержанных Девятаева и других ведём в направлении изобличения их в принадлежности к разведывательным органам противника». Никто не мог поверить, что он без специальной подготовки смог поднять в воздух немецкий бомбардировщик. Для этого надо обучаться несколько месяцев. К тому же команда «Хейнкеля» – 5 человек, а отец один поднял его в воздух. И в каком он был физическом состоянии! Когда его взвесили, выяснилось: в нём было 38 кг против его обычных 90. На очных ставках в «Смерше» лётчики-офицеры и генералы говорили отцу в глаза: «Так не бывает». В сентябре 1945-го его даже доставили под конвоем на Узедом. Отец рассказывал и показывал, где что находилось, учёному с погонами. Предполагают, что за отца хлопотал Сергей Королёв. В разговоре со мной дочь Королёва Наталья Сергеевна рассказала, что её отец знал о подвиге Девятаева, потому что от него она услышала эту историю осенью 1945 г.». Страна же узнала о «Побеге из ада» (так лётчик назовёт свою книгу) в 1957 г. До этого он пережил непростые времена. «В ноябре 1945 г. отца демобилизовали с возвращением офицерского билета и орденов, – продолжает Александр Девятаев. – Правда, указали, что он не лётчик, а артиллерист. Это был намёк НКВД на то, что не стоит распространяться о лётном прошлом. С клеймом военнопленного отец не мог устроиться на работу. Мама единственный раз видела, как отец плакал, в мае 1946 г. Тогда он сказал ей: «Фая, мне дали работу!» Его взяли дежурным по речному вокзалу. Если бы он ещё месяц пробыл безработным, то его как тунеядца лет на 10 отправили бы в лагерь. Мы жили в Казани, со временем отец стал капитаном старого баркаса «Огонёк». Он ведь до Оренбургского лётного училища успел закончить речное училище. После баркаса стал капитаном теплохода на подводных крыльях «Ракета». Первый материал о подвиге отца уже во время хрущёвской оттепели опубликовал журналист Ян Винецкий. Они проговорили с отцом всю ночь. Потом пошёл вал публикаций. Редакции завалили письмами читателей с вопросом, почему отцу не присвоили звание Героя. И в августе 1957 г. его вызвали в Москву, чтобы вручить Звезду Героя Советского Союза. Я всегда говорю: «Званием Героя отца наградил народ». Обнял врага Отец был великим тружеником. Его отца, моего деда, в деревне прозвали Копенгаген, потому что помещик отправил его учиться в Копенгаген. И он вернулся классным механиком. Отец тоже прекрасно разбирался в технике. Он очень любил и уважал свою мать, которая после смерти мужа одна тянула 14 (!) детей (шестеро умерли в младенчестве). Отец был 13‑м ребёнком. Шестеро его братьев и сестра ушли на фронт, четверо не вернулись. Отец говорил, что мать научила их главному – любить и делать добро. Незадолго до смерти в 2002 г. он для съёмок документального фильма вновь побывал на Узедоме. Встретился с немецким пилотом, который должен был его догнать и уничтожить. И обнял этого лётчика. Немцы восхищались отцом. Говорили: «Да, мы проиграли. Но посмотрите, каким воинам!» А отец до последних дней был очень скромным. Не помню, чтобы он при мне сказал: «Я – Герой Советского Союза». Наоборот, порой чем-нибудь звезду прикрывал. Надеюсь, что не только фильм, но и сериал про него будет снят. И обращаюсь с просьбой рассекретить существующие документы по его побегу. Страна должна знать правду о своих героях».