Из неизданной книги «Люди и истории. Истории людей»

Евгений СТЕПАНОВ был знаком с крупными писателями и интересными людьми.
Его воспоминания крайне ценны.

Евгений СТЕПАНОВ

Литератор, поэт, прозаик, издатель. Родился в 1964 году в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского педагогического института и аспирантуру МГУ им. М.В.Ломоносова. Кандидат филологических наук. 

Печатается с 1981 года. Публиковался в журналах «Знамя», «Нева», «Звезда», «Дружба народов», «Наш современник», «Литературная учеба», «Урал», «Арион», «Юность», «Интерпоэзия», «Новый берег», «День и Ночь», «Дон», «Подъем», «Крещатик», «Слово», в альманахах «Поэзия» и «День поэзии», в газетах «Экслибрис НГ», «Литературная газета», «Литературная Россия», «Московский комсомолец», «Московская правда», «Вечерняя Москва», «Труд» и во многих других изданиях. 

Автор нескольких книг стихов, вышедших в России, США, Болгарии, Румынии, а также книг прозы и научных монографий. Живет в Москве и поселке Быково (Московская область), Главный редактор журнала «Дети Ра» и портала «Читальный зал». Лауреат премии имени А.Дельвига «Литературной газеты» и премии журнала «Нева» за лучшую поэтическую публикацию 2016 года.

 

 

Евтушенко

О Евгении Евтушенко, Царство ему Небесное, написано, пожалуй, не меньше, чем написал он сам.

И все-таки несколько штрихов к его портрету.

В конце 1988 года я был стажером и литконсультантом отдела литературы журнала «Огонек». Коротичевского. Отдел был очень сильный. Заведующий – Олег Хлебников, сотрудники – Владимир Вигилянский, Андрей Чернов, Людмила Наточанная, Георгий Елин, Миша Пекелис... Подвизались и мы с Илюшей Мильштейном. Я в основном рецензировал стихотворную почту, за что получал какие-то небольшие деньги, а Илюша писал мудрые литературоведческие статьи, которые, как правило, доводил до ума прекрасный человек Владимир Вигилянский, который теперь священник. Не удивительно.

Работали мы очень много, засиживались допоздна. Люди к нам в отдел приходили замечательно-интересные. Берестов и Сарнов, Рыбаков и Богуславская... Со многими я тогда познакомился.

А Евтушенко фактически работал у нас. Он вел рубрику «Муза двадцатого века». Весь отдел ему помогал. Особенно Мильштейн.

Актерские способности знаменитого поэта меня поражали. Пример. Звонят Хлебникову. Трубку снимает Евтушенко.

В трубку говорят:

– Это Олег Никитович?

Евтушенко отвечает:

– Что Вы, что Вы! Это его помощник. Я сейчас за ним сбегаю, извините...

Ну, мы все, конечно, хохочем.

Евтушенко все время придирался к моей одежде. Я тогда ходил в полосатых полувоенных штанах за 32 рубля. Хорошие, удобные штаны. На другие денег не было.

Евтушенко говорил:

– Если бы ты приехал в Штаты, тебя могли бы арестовать. Подумали бы, что ты милитарист.

Я отвечал:

– Когда поеду в Штаты – переоденусь.

Часто мы, разумеется, беседовали о поэтах и поэзии. Как-то раз разговорились с ним о Денисе Новикове, которому тогда было лет двадцать.

Евтушенко:

– Талантливый парень. Но ему надо бы добавить в стихи немного Есенина...

Так – трагически! – потом и получилось.

Денис стал, на мой взгляд, выдающимся поэтом. Увы, он ушел из жизни даже раньше Евгения Александровича.

Однажды вечером Евтушенко сказал:

– Ну, сегодня мы поработали хорошо. Поехали отдыхать.

Хлебников позвонил своей жене Анне Саед-Шах (Аня теперь, увы, тоже навсегда ушла от нас), Евтушенко – жене Маше.

Хлебников, Мильштейн и я влезли в евтушенковский «Мерседес» и поехали в ЦДЛ. Водителем у нас был поэт.

По дороге я спросил его:

– Евгений Александрович, в книжечках библиотечки «Огонька» указывается, в каких странах Вы побывали. Раньше шло только перечисление. В последнем сборничке перечисленных стран было шестьдесят две. А на сегодняшний момент?

– Восемьдесят пять! – гордо и не задумавшись ни на секунду, выпалил Евтушенко.

По дороге я рассказал ему, что до сих пор храню книжку «Куда ведет Хлестаковщина?» В ней Борис Панкин клеймит позором тридцатилетнего Евтушенко за интервью западным СМИ. Поэт стал выпрашивать у меня эту книжку:

– У меня ее нет. Подари!

Я пообещал.

Приехали в ЦДЛ. Аня и Маша находились уже там. Евтушенко тут же заказал банкетный столик. Стали выпивать. Евгений Александрович произносил тосты за всех присутствующих. Очень много сказал добрых слов об Олеге Хлебникове, Илье Мильштейне. Сказал что-то и в мой адрес. Похвалил. По-моему, даже чересчур. Я смутился и промямлил в ответ что-то невразумительное. Типа того, как я счастлив быть в такой компании! А потом – не знаю, как у меня вырвалось?! – я вдруг (это, конечно, был мерзкий синдром моськи, лающей на слона!) ляпнул:

– Евгений Александрович, извините меня!.. Я Вас очень уважаю как человека, старшего товарища, фотографа, журналиста, путешественника, но считаю: все, что Вы написали после двадцати пяти лет в стихотворной форме, очень слабо. Во всяком случае, мне это не нравится. Искренности стало меньше, а политики больше. И вообще, все Ваши стихи можно пересказать прозой. А значит, это не стихи.

Возникла длительная, тревожная пауза.

– Он плохо кончит! – только и сказал грустный Евтушенко.

Потом инцидент был как-то замят. Выпили мы тогда немало. И помирились. Стали говорить друг другу комплименты.

Неожиданно меня окликнула какая-то девушка. Оказалась – это моя знакомая, певица Оксана Х. Вид у нее был весьма раскованный. Откровенное декольте. Ярко накрашенные губы. Мы стали болтать. Евтушенко так и ходил вокруг нас. Пришлось их познакомить.

Потом Илюша Мильштейн стал долго и протяжно читать стихи Германа Плисецкого, чем привел в восторг и Евтушенко, и всех остальных.

Во время банкета почему-то поднялся вопрос, еврей ли Евтушенко?

– Ни грамма еврейской крови у меня нет. Я – латыш, – просветил нас поэт-интернационалист. – По отцу я – Гангнус, во время войны фамилию сменил, а вот брат мой родной (сводный) по отцу – еврей. И очень хороший человек. Как и его папа.

Под занавес сего мероприятия все мы целовались и обнимались. Евтушенко сказал мне:
– Ты честный человек и мой друг. Теперь все новые года встречаем вместе!
Я чуть не прослезился. Меня приблизили!

Интересно Евгений Александрович расплатился.

– Плачу я! – гордо крикнул он. И полез в сумочку к своей очаровательной жене Маше.

…Потом мы не виделись примерно полгода. Я уже работал в газете «Семья» корреспондентом. И должен был брать интервью у Бориса Егоровича Панюкова, тогдашнего заместителя министра гражданской авиации. Я сидел, ждал в приемной, когда меня пригласят.

Вдруг вошел Евтушенко.

Я чуть ли не кинулся к своему знаменитому «другу».

– А мы разве знакомы? – спросил поэт.

Он меня не узнал. Или сделал вид, что не узнал.

…Прошло очень много лет. Однажды (в 2013 году) мой многолетний работодатель С.И.Чупринин, по заказу и под бдительным кураторством которого моя фирма «Вест-Консалтинг» сделала сайты практически всем лауреатам премии «Поэт», позвонил мне и сказал:

– Женя, в Москву из Америки прилетает Евтушенко, будет проводить у себя на даче в Переделкине вечер близких друзей, у меня приглашение на два лица, на себя и на супругу. Жена моя пойти не может, поэтому в качестве супруги я приглашаю Вас. Пойдете? Тем более что Вам надо делать сайт Евтушенко.

Я, конечно, радостно согласился.

Вечер тогда удался на славу, было очень много интересных людей, хорошего вина и хороших закусок, я подарил Евгению Александровичу свою трехтомную антологию современной поэзии и книгу «Они ушли. Они остались», том 1, которые он с благодарностью принял.

Выступали друзья поэта – Генрих Боровик, Евгений Сидоров, журналист Валерий Яков (с которым мы в незапамятные времена работали в газете «Семья», а потом не виделись много лет), Владимир Вишневский и многие другие. Остроумнее всех выступил, на мой взгляд, Вениамин Смехов. Он сказал:

– Что мне больше всего нравится в Евтушенко? Это его жена Маша.

Евтушенко смеялся громче всех!

Хорошо на этом вечере сказал Владимир Вишневский:

– Слуцкий нам, молодым поэтам, говорил: «Евтушенко – и. о. великого поэта». Теперь очевидно, что приставка и. о. не нужна.

Да, это правда.

О сайте поэта нам тогда поговорить не удалось. Он был постоянно занят, все хотели с ним пообщаться, да и чувствовал он себя не очень, у него тогда уже была ампутирована одна нога.
Но спустя некоторое время, через несколько дней, я позвонил Евгению Александровичу на дачу, и у нас состоялся предметный деловой разговор.

Евтушенко дал мне указание использовать в качестве единственно-правильной его биографии биобиблиографическую справку, опубликованную в проспекте лауреата премии «Поэт».

– Там все сказано точно, и мной проверено, – резюмировал Евтушенко.

Так мы с Максимом Жуковым, веб-дизайнером «Вест-Консалтинга» и премии «Поэт», и поступили. На сайте Евтушенко размещена именно эта информация.

 

***

Скончался поэт, точно надсмеявшись над смертью, 1 апреля 2017 года в США, похоронен на Переделкинском кладбище, рядом с могилой Бориса Пастернака.

Евтушенко написал очень много стихов. Сам к себе он в последние годы относился, как ни странно, довольно строго. В одном телевизионном интервью говорил, что примерно 70% его стихов не самого высокого качества. «Ну что тут поделаешь, не все стихи удались!», – вздыхал поэт.

Но будем объективны: Евтушенко написал столько замечательных стихов, сколько нам и не снилось. Когда Евгений Александрович отказывался от излишнего журнализма в стихах, назидательности, когда писал лирические произведения, он становился, на мой взгляд, самим собой – истинным поэтом и виртуозным мастером стиха. Многие его стихи стали достоянием народа, навсегда вошли в мои плоть и кровь, его новаторская рифменная система до сих пор оказывает влияние на современных поэтов.

Да и вообще мир стал беднее без этого уникального человека.

 

1988- 2021

 

 

Артишин. Перов

 

Моим первым (и самым главным!) учителем в журналистике был Валерий Васильевич Артюшин, прекрасный человек, талантливый прозаик, работавший в брежневскую эпоху заведующим отделом писем районной газеты «Трудовая новь» города Рассказово Тамбовской губернии (в этом райцентре я жил пять лет).

Я учился тогда в Тамбовском пединституте и писал заметки на всевозможные темы.

Валерий Васильевич меня отчитывал:

– Женя, все хорошо. Но есть существенный недостаток. Очень к о р о т к о пишешь. Побольше воды надо. Развози, развози! Иначе материалы получаются куцые. От этого и гонорары меньше.

 

* * *

Я закончил пединститут. Стал работать в школе. И продолжал писать. Постепенно советы Валерия Васильевича начал усваивать. Вскоре усвоил совсем хорошо. Наставник даже встревожился:
– Женя, все хорошо. Но не развози так сильно! Сокращай материалы! Иначе они будут долго лежать в секретариате. Гонораров вовсе не получишь.

Так я понял, что все должно быть в меру.

 

* * *

Когда я приехал в 1987 году в Москву, то начал сотрудничать с «МК». Тут моим наставником стал Саша Перов, поэт-песенник, который сочинил шлягер «Ах, карнавал, удивительный мир». Саша работал заведующим отделом информации. Он тоже любил учить меня профессиональным премудростям:

– Ты должен уметь брать читателя за пуговицу! Схватил – и не отпускай! Запомни: газета – это пока то, с чем люди ходят в сортир. Этого быть не должно. Наш враг и конкурент номер один – ТВ. И ты, газетчик, должен изображать этот мир не хуже, чем телеящик. Рисуй на полосе! Когда пишешь в газету – не пиши в газету. Не правь себя заранее. Для этого есть я. Я поправлю.

 

* * *

Перов любил порассуждать и на более глобальные темы. Правда, получалось это у него, как мне тогда казалось, мрачновато.

– Кто идет в журналистику? Тот, кто больше нигде себя проявить не смог. Бездельники идут, которые умеют только языком болтать. Журналистика – это свалка. Но и на свалке можно сверкать.

Прошли годы, даже десятилетия, я понял, насколько во всем были правы и Валерий Васильевич, и Саша.

И вот уже более тридцати лет я работаю в газетах и журналах. Другой работы у меня нет.

1982- 2021

 

 

Ковальджи

 

I

К.В.Ковальджи, Царство ему Небесное, прислал мне несколько лет назад такое письмо:

«Дорогой Евгений Викторович! Вашу книжку «Секс в маленьком московском офисе» прочитал с удовольствием. Секса мало, таланта много!»

Скольких же людей согревал своим теплом незабвенный Кирилл Владимирович!

 

II

К. В. Ковальджи рассказывал:

– Рынок – это хорошая лавка. Когда приходишь в лавочку к мяснику – и он может дать тебе скидку. А сейчас скидку никто не даст, потому что торгуют не хозяева, а наемные работники.

 

III

Помню, разговаривал лет десять назад с моим прекрасным старшим другом Кириллом Владимировичем Ковальджи. Обсуждали, как всегда, разные проблемы. Я что-то долго и несуразно болтал, ругая нынешнюю политическую систему. Кирилл Владимирович – самый мудрый из известных мне людей! – слушал. Потом он сказал: «Наша прежняя система была несправедливой. А эта оказалась – гибельной».

В одной фразе сказано все.

 

IV

В метро встречался с Кириллом Владимировичем Ковальджи. Он передавал мне альманах «День поэзии», где меня напечатали (спасибо Сереже Мнацаканяну!), а я ему – журнал «Дети Ра» с его публикацией.

Кирилл Владимирович показал мне две шикарно изданные книги – Самойлова и Смелякова.
– Вот купил, – сказал он, – по десять рублей сборник. Распродажа.

Да, стихи, кажется, читателю не нужны.

Потом мы разошлись в разные стороны.

Садясь в свой вагон, я увидел, как Кирилл Владимирович подает денежку какому-то старичку.

 

V

Мой старший товарищ Кирилл Владимирович Ковальджи подарил мне книгу своих мемуаров и эссе «Моя мозаика, или По следам кентавра». Книга замечательная. Мудрая, поучительная, захватывающая… Кто ее прочтет? Мало – увы и ах! – людей ее прочтет. Потому что мало кто из нас умеет продавать свои книги. Надо было бы сделать совсем другую обложку, дать другое название. Что-то вроде: Неизвестная жизнь знаменитых писателей – Катаева, Ахмадулиной, Тарковского, и т. д. Тогда бы, глядишь, и купили.

Ну да ладно! Главное, что книга вышла. Очень хорошая книга.

 

VI

К. В. Ковальджи говорил:

«Миф убедительнее, чем факт. Врет, как очевидец».

 

VII

Конец восьмидесятых. Кирилл Владимирович Ковальджи, тогда сотрудник журнала «Юность», пригласил меня на заседание своего литературного объединения. Я пришел. Перед аудиторией выступал какой-то стихотворец из Израиля (не вспомню сейчас его имени). Долго и упоительно рассказывал о том, как русские живут в этом еврейском государстве.  

Ироничный Игорь Иртеньев, помню, полюбопытствовал:

– А погромы на русских там не устраивают?

 

VIII

 31.12.2014. 19:30. Позвонил великий К.В.Ковальджи. Поздравил с Новым годом. А я, разумеется, поздравил Кирилла Владимировича.

– Я Ваш пламенный болельщик, – сказал Поэт

А я прослезился. От счастья.

IX

25.08.2014. Позвонил замечательный Кирилл Владимирович Ковальджи: «Евгений Викторович, спасибо за статью (рецензию)  Ольги Денисовой обо мне, которую Вы напечатали в «Зинзивере». Статья очень точная и глубокая. Передайте Ольге мою сердечную благодарность».

Прекрасные слова.

Чувство благодарности – великое чувство. Очень редкое сейчас, к сожалению.

X

2016 год. Кирилл Ковальджи прислал стихи. Трагические и высокие. Замечательные.

 

* * *
Весенние вольные ветры
Не знают черты городской.
Квартира. Квадратные метры.
А мир – шаровой…
Иду по нему поневоле,
Обратный отсчет впереди.
Старость – минное поле,
Которое не перейти …

 

(Стихотворение из журнала «Зинзивер», № 6, 2016)

 

XI

Разговаривал много лет назад с Ольгой Татариновой о Кирилле Ковальджи (их обоих, к великому сожалению, уже нет на земле).

Ольга:

– Кирилл – это мудрец!

Это правда. Я даже не знаю, о ком из современных писателей (кроме Искандера) еще можно сказать такое. Эссеистско-дневниковая проза Ковальджи «Обратный отсчет» – одна из самых мудрых книг, которые я когда-либо читал.

XII

Кирилл Владимирович Ковальджи: «У Степанова есть рассказик про человека-дерево. Он и сам похож на дерево. Ветвистое, большое. Он очень разноплановый и одаренный человек. Поэт, прозаик, критик, издатель, бизнесмен, общественный деятель. Редкий человек. Его надо беречь, холить и лелеять».

Нашел случайно такой текст моего старшего друга на портале www.futurum-art.ru

Кирилл Владимирович и сейчас мне помогает. Мне его очень не хватает. Есть незаменимые люди.

…Если бы все так относились друг к другу, как К. В. Ковальджи!..

 

Ким

Талантливый и знаменитый Юлий Ким стал в 2015 году лауреатом премии «Поэт». И разгорелись нешуточные страсти. В социальных сетях, в прессе появились резкие материалы (в том числе и моих друзей) – мол, премию дал графоману.

Я не думаю, что Ким – графоман. Он-то как раз поэт. Народный, игровой, естественный, несуразный, живой.

Беда в том, что за поэзию у нас чаще всего принимают рифмованные рассказы (о себе, о жизни…) в стихах. Такой продукции в журналах очень много. 90%. И все к ней привыкли. Но поэзия – это, на мой взгляд, что-то другое. Для меня поэзия – это Виктор Соснора, Александр Петрушкин… У них видимой логики, причинно-следственных связей почти нет. Но их, на мой взгляд, и не должно быть в поэзии. Смысл поэзии – поэзия (Гете). Юлий Ким идет своим путем. Он ни на кого не похож. А уж что касается известности (координатор премии «Поэт» С.И.Чупринин не раз подчеркивал, что лауреатов этой премии должны знать все любители русской поэзии), то, конечно, Юлий Ким всенародно известен. Все мы помним песни, написанные на его стихи – из фильмов «Бумбараш», «Двенадцать стульев» и т. д.

Надо привыкнуть к одной простой мысли, что поэзия многообразна.

В общем, надо успокоиться. Время всех нас рассудит.

 

Кастро

Поэт Сергей Нырков, много лет проживший на Кубе, пригласил меня на встречу со своим другом Алехандро Кастро, сыном легендарного Фиделя. Собралось солидное общество. Но журналист он и в Африке журналист. Я начал задавать вопросы.

– А правда, что кубинские девушки для того, чтобы сигары были особенно ароматные, вставляют их в причинное место?

Кастро рассмеялся.

– Нет, это миф.

– А правда, что Кастро – это еврейская семья?

– Да, это так. Это никакая не тайна. Мы – сефарды, – ответил потомок знаменитого рода. – Есть в Гаване даже музей семьи Кастро… Но вообще-то мы, конечно, кубинцы. Плоть от плоти кубинского народа.

Больше я вопросов не задавал, чтобы меня не вывели под белы ручки.

2015

 

Чубайс

1 октября 2019 года беседовал с А.Б.Чубайсом о… поэзии.

Встреча произошла почти случайно, на вечере чудесной Марины Тюриной-Оберландер, книги которой я издаю многие годы.

Мы оказались с Анатолием Борисовичем в одном ряду. И Марина (родственница АБЧ) нас представила друг другу. Как тут было не воспользоваться случаем!

Я начал говорить АБЧ, что было бы полезно возродить премию «Поэт».
– По моему глубокому убеждению, – ответил АБЧ, – премия «Поэт» изжила себя. Великих поэтов нет, есть только хорошие стихотворения, поэтому мы и создали премию «Поэзия».

Я возразил, что бренд премии «Поэт» создан. И нерачительно его не использовать. Попросил отдать (или продать) эту премию Союзу писателей ХХI века, который я возглавляю много лет.

Чубайс сказал, что надо встретиться и все это спокойно обсудить.

– А с премией «Поэзия» теперь скандал – продолжил беседу АБЧ.

– Вам не привыкать, – ответил я.

– Но я там не фигурирую, – улыбнулся АБЧ.

– Я все равно очень люблю премию «Поэт», – не унимался я и гнул, как старый комсомолец, свою линию. – Нобель тоже сейчас вроде бы изжил себя и даже дискредитирован, но бренд есть.

– Тут согласен, – видимо, окончательно устав от меня, сказал АБЧ, –  Может быть, вы вообще правы…

Увы, мы так и не встретились больше.

…Я по-прежнему готов к встрече. Премию «Поэт» обязательно надо вернуть к жизни. Нельзя так разбрасываться прекрасными проектами!

2020

 

Захаров

 

– Что самое хорошее было в Вашей жизни? – спросила журналистка гениального режиссера Марка Захарова.

– Собаки, – ответил Марк Анатольевич.

Я его понимаю.

 

Ширвиндт

«Крым ваш или Крым наш? Крым мой! Понимаешь? Он мой. Я в нем вырос… Начинать сейчас разбираться «кто есть ху» мне совершенно не интересно», – сказал А.А.Ширвиндт в беседе с одним журналистом.

Хорошо сказал.

И – мой. Я тоже вырос в Крыму, я там учился в школе. И никому его не отдам.

2020

 

Агранович

Эти две великих песни на стихи фронтовика Евгения Даниловича Аграновича (1918-2010) всегда звучат в моем сердце – «Я в весеннем лесу пил березовый сок…» (из фильма «Ошибка резидента») и «От героев былых времен….» (из фильма («Офицеры»).

Так мог написать только человек, который сам многое испытал. Очень многое. Для меня это – подлинная поэзия.

2019