Как в России борются с сектами и почему каждый человек может стать жертвой вымогателей
Центр психологической безопасности (ЦПБ) — частный детективно-аналитический центр с филиалами по всей России. В их поле зрения — организации, потенциально опасные для кошелька, здоровья и психики участников: секты, тренинги, финансовые пирамиды, эзотерики всех мастей.
Изначально такие явления находятся под наблюдением Центра по профилактике экстремизма, Следственного Комитета и Прокуратуры РФ и некоторых других ведомств. Но иногда им требуется помощь со стороны.
Елена Повиликина, заместитель директора Центра психологической безопасности, рассказала в интервью «Слово и Дело», что чаще всего в центр обращаются с просьбой проверить достоверность информации о той или иной организации, но иногда дела закручиваются куда серьезнее. В последнее время выросло количество жертв, которые страдают даже не от сект, а от токсичных тренингов.
Токсичные тренинги — термин ЦПБ, характеризующий организации, которые под видом образовательной деятельности манипулируют людьми в целях вымогательства, мошенничества, используют методики, опасные для здоровья людей.
— Почему, несмотря на популярность эзотериков, именно запросы про секты и тренинги сегодня приходят чаще остальных?
— Потому что такие организации — это гораздо более массовые явления. К примеру, экстрасенс обрабатывает людей по одиночке и редко доходит до криминала настолько сильного, чтобы человек согласился написать заявление. В секте же обычно задействовано от 20 человек до бесконечности, плюс родственники участников, плюс ушедшие оттуда — то есть охват выше и вероятность, что правоохранительные органы узнают об организации и захотят ее проверить или работать по ней, выше.
— Что принято считать сектами и ограничивается ли ими список опасных организаций, которые манипулируют сознанием людей?
— До недавнего времени вообще не стоило использовать слово секта. Лишь недавно Верховный Суд ввел это понятие в правоприменительную практику. Тем не менее, стоит разделять понятия. Есть «новые религиозные движения» — в народе секты. Некоторые из них могут быть весьма жесткими по дисциплине и практикам, и тогда они классифицируются как «тоталитарные секты». И есть нерелигиозные организации, где также могут присутствовать опасные для здоровья и психики участников практики, а также мошенничество и другой криминал. Это тренинги, мы в нашем центре называем их «токсичные», кто-то — опасными, криминальными, устоявшегося термина пока нет.
Есть финансовые пирамиды — их не связывают с сектами и тренингами, хотя и зря, аудитория там часто пересекается и механизмы работы и вовлечения бывают весьма схожи.
И конечно все это еще может мутировать, скрещиваться и так далее. Все относительно. Бывают психологические центры, где вместе с психотерапией, специалисты прикладывают усилия по созданию созависимости, чтобы клиенты не уходили. Это все еще психологический центр, но уже — опасная организация.
Секты — это неконфессиональные религиозные организации. «Новые религиозные организации». Не православные, не католики, не протестанты, исламисты или буддисты — а немножко другие. Кто-то из них нарушает закон, кто-то нет. Поэтому слово секта и нежелательно употреблять, у него есть негативная семантическая окраска.
— Где сектантам орудовать проще: в столицах или регионах? В каких регионах живут более доверчивые люди?
— Если объединить схожие явления сект, тренингов и финансовых пирамид, можно с уверенностью сказать: попасть туда может абсолютно каждый. Если совпадут обстоятельства. Мы видели среди адептов подростков и кандидатов наук, инвалидов и бизнесменов, мужчин и женщин.
В регионах просто более заметно — если в сельской школе два учителя состоят в свидетелях Иеговы (экстремистская организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации), то об этом скорее всего все знают, но ничего не могут сделать — поди найди других учителей. В большом городе могут быть популярны другие сюжеты, более сложные схемы, чем в регионах, и затеряться в большом городе проще.
— Какие методы воздействия на людей применяют опасные организации, какие типажи жертв выбирают?
— Поскольку в такие организации может попасть любой, спектр методов тоже широк. У человека есть понятные антропологические мотивы — поиск социализации, внимания, самореализации, желание принадлежать к группе, поиск «тайного знания» — возможности за меньшие усилия получать большие ресурсы, будь то секс, деньги или власть. Эти и другие мотивы каждый руководитель может тасовать на свое усмотрение, и благодаря этому получить себе разную паству в зависимости от своих умений и задач. Но часто все начинается со стандартной «бомбардировки любовью» или предложения вступить в «закрытый клуб по интересам».
«Бомбардировка любовью» — одна из манипуляционных практик, в ходе которой человек завоевывают доверие жертвы напористой напускной любовью, притворным участием и сочувствием его проблеме, пытается повлиять на человека проявлением заботы и ласки. Использование этой манипуляции — один из признаков того, что организация может представлять опасность.
— Почему правоохранительным органам нужна помощь Центра психологической безопасности?
— Потому что у них много бюрократии, и для каждого решительного действия приходится две недели заполнять отчетность. Мы — полностью частный детективно-аналитический центр, наша деятельность ограничивается только законодательством. Пока сотрудники органов заполняют бумаги, наши волонтеры сходят в организацию, соберут информацию и уже предложат стратегию, как действовать дальше.
Для такой работы нужно много читать, изучить большой объем информации — у офицеров не всегда есть на это время. Кроме того, при всем желании, они не могут вывести жертву из организации, максимум — арестовать гуру. А если его арестовать, паства чаще всего либо восстанавливает организацию, либо переходит в другую. Мы же помогаем родственниками, и можем вывести жертву из организации (иногда даже так, чтобы она не узнала, что на нее влияли), провести профилактику, разрушить организацию изнутри или даже изменить — мы можем, а они нет.
— Как можно изменить организацию изнутри?
— Если говорить в целом об опасных организациях, то в зависимости от их размера можно перехватить управление и внедрить другое поведение, расшатать дисциплину (что важно, потому что жесткая дисциплина привлекает и удерживает адептов). И через расшатывание ослабить организацию или получить агентов изнутри для сбора информации. Сделать организацию более безопасной — это чаще работает с тренингами: если есть зачатки негативной динамики, можно либо напрямую поговорить с организатором и переучить, либо перехватить управление и создать новые правила игры.
Бывает, что секта достаточно безопасна, но несколько участников начинают интересоваться чем-то пожестче (изгнанием бесов, например). И могут привносить такие идеи остальным в своей группе. Их можно изолировать, сделать их мнение менее значимым для группы, провести профилактику у всей группы, чтобы те не пошли на поводу у радикалов. Все очень ситуативно.
— Какой самый жуткий случай был? Как долго восстанавливались жертвы опасных организаций?
— Девушку психолог вытаскивал из депрессии и заодно предложил обучить черной магии. В процессе — изнасилование клиентки, оформление кредитов на ее имя. Доведение до еще худшего состояния, чем было у девушки, когда она обратилась за помощью. Полиция не могла действовать по некоторым обстоятельствам. Мы подхватили девушку после нескольких именитых психологов, отказавшихся работать. Вытащили.
Другая история. Муж предпринимательницы несколько лет ходил в тренинг, нашел там новую пассию-юриста. И вместе с ней, с поощрения лидера, планировал убить супругу, чтобы забрать бизнес.
Педофилия, наркотики, мошенничество, насилие разных мастей, в том числе накачка психотропными препаратами, издевательства, избиения, оргии, в том числе недобровольные. Все то же самое, что и в других видах криминала.
Восстановление после такого опыта бывает разным. Кто-то добавляет знак минус к своей увлеченности и начинает воевать с бывшими единомышленниками. Кто-то уходит и начинает новую жизнь, сделав выводы — наверное, это лучший вариант. Мы встречали сотрудников антисектантских центров, бывших сектантов, которые честно говорили: «Хотел бы вернуться, скучаю, но не пустят ведь теперь, да и стыдно будет…». Иногда люди не восстанавливаются.
— Насколько остро проблема сектантства стоит в Санкт-Петербурге? Много ли случаев манипулирования и вовлечения людей?
— Абсолютно нет статистики по тому, сколько сект в России, даже у центра свт. Иринея, который на них специализируется. И в частности в Петербурге. Это нереально узнать, поскольку многие секты — это группы из 15–20 человек. Они пьют чай, общаются, поздравляют друг друга с днем рождения и заодно молятся. Скидываются по 500 рублей на аренду помещения и печенье. Такой кружок может быть абсолютно безопасен для участников, это просто вид социализации.
Мы вмешиваемся, когда происходят явления, попадающие под уголовную ответственность. Выманивание денег, мошенничество с недвижимостью, принуждение к противоправным действиям, например, потреблению наркотиков, угроза жизни и здоровью, насилие, педофилия.
Тем не менее, можно сказать, что за последние годы правоохранительные органы навели порядок в среде религиозных организаций и продолжают держать руку на пульсе. Гораздо более опасными оказываются сейчас тренинги, особенно личностные.
— Если человек вступает в секту, значит, он сам этом виноват?
— Значит, ему было плохо в своем окружении, в своей жизни. У него была проблема, и он ее каким-то образом решил, вступив в эту организацию. В целом, это было его решение и ответственность, однако на него влияли обстоятельства. Следовательно, наша задача — его проблемы и найти способ предложить ему другое, безопасное решение. Работа с мотивами жертвы всегда начинается с его семьи.
— Что вынуждает сектантов осознанно идти на манипулирование и вымогательство?
— Это демонизация. Сектанты — такие же люди. Что побуждает обычных людей идти на такие действия? Выгоды, страхи, привязанности.
Вопрос подразумевает, что сектанты — это какие-то особенные люди, необычные, редкие. Однако в любой офисный центр зайдите — и на каждые 10–20 человек найдется представитель не конфессиональной религии, любитель тренингов, любитель пощекотать себе нервишки в финансовой пирамиде. Это распространено.
А раз это рядовые люди — то некорректно говорить, что секта подталкивает своих членов на манипуляции.
Вообще абсолютно любое поведение человека по отношению к другому — это манипуляция в некотором роде. Вот вы стоите в ста метрах от меня и даже не смотрите в мою сторону, мы не знакомы, а я уже буду принимать вас в расчет и какие-то вещи делать не стану, мое поведение изменится. Следовательно, произошла манипуляция.
Что касается, например, мошенничества, криминала, то давайте честно — каждый человек хоть когда-нибудь «срезал угол». Смошенничал хоть по мелочи. Чтобы произошло преступление, обман, должны совпасть обстоятельства, позволяющие смошенничать, и человек, который решится этим воспользоваться, в силу личных характеристик и имеющихся сейчас потребностей. Все. В секте это произойдет, или в семье, или в обычной компании — это детали.
Поэтому все происходящее как в религиозных, так и в других организациях, должно рассматриваться только с позиции уголовного и административного кодекса. Никакого — «Там молятся, значит это секта, значит, там едят младенцев и отжимают квартиры». И никаких обратных стереотипных характеристик, вроде: «Здесь НКО, они помогают людям, значит, они точно белые и пушистые и ничего плохого сделать не могли».
— Почему люди с развитием науки продолжают увлекаться астрологами и прочими эзотериками?
— Они всегда ими увлекались, в нашей стране эта волна началась еще в 70-х годов ХХ века, и сейчас это явление даже не растет. Увлекаются, потому что человеку свойственна слабость искать обходные пути и простые ответы на жизненные вопросы. Хотя можно читать книги и научные исследования, развивать логику и критическое мышление и жить своим умом — но это требует больших усилий.
— Если гороскопы воспринимаются человеком как развлечение — это не опасно? Или это первый шаг к помешательству на астрологии, что в дальнейшем может привести к попаданию под влияние мошенников?
— Как мы уже обсудили, попасть под влияние подобных явлений может каждый. Значит, нас должно интересовать не то, что человека развлекает, а в каком он состоянии, какое у него окружение, ценности, где есть риски. Но конечно, подобный интерес — это определенный иллюстратор, условно +2% к вероятности, что человека утянет под влияние экстрасенса, например. Для специалиста по анализу поведения такие сигналы могут быть важны, но сбалансированы другими факторами. А для обывателя — деталь к портрету.
— Над чем работаете сейчас?
— Вообще «опасные организации» — не основная наша деятельность, мы больше работаем по стратегическому консультированию, анализу поведения. Но иногда приносят интересные заказы.
Сейчас занимаюсь делом токсичного тренинга. Десятки миллионов потерь у участников, квартиры отжимали, травили психотропами. У людей истощение, заболевания, панические атаки, дети тоже пострадали. Но они не молились, это тренинг. Лидер в СМИ публикуется, фотографии в деловом костюме.
Такие мероприятия нередки и правда опасны, помимо инициативных одиночек, некоторые крупные секты тоже держат тренинги для бизнеса как ступень вовлечения. Религия? Нет. Опасно — да. Значит, надо работать.
Это интересно: Психолог Алиев — о работе с жертвами теракта в Беслане и подъеме подлодки «Курск»