9 апреля 1989 года вслед за Алма-Атой и Сумгаитом прошли первые массовые  беспорядки, приведшие к многочисленным жертвам, в столице Грузинской ССР. Тбилисские события произошли в период «перестройки» на фоне грузино-абхазского конфликта и их рассмотрение является обязательным для понимания войны 2008 года и сегодняшней столь напряженной ситуации в мире. В этой публикации не будет выводов и оценок, статья не направлена на разжигание межнациональной или межэтнической розни, в рамках цикла заметок «Назад в СССР», мы попытаемся еще раз взглянуть на события прошлого и найти ответы на некоторые важные вопросы – сколько стоит человеческая жизнь, как изменилась наша жизнь спустя 30 лет и почему сегодня так редко вспоминают и так мало знают в бывших советских республиках о событиях, приведших к их независимости? 

P.S.: Мы приводим воспоминания очевидцев, фотохронику и вырезки из прессы в целях рассмотреть события с разных точек зрения, поэтому просим читателя воспринимать представленные материалы ни как точку зрения автора и попытку навязать мнение одной из сторон, а как исторические источники и памятники прошлого.

В конце марта – начале апреля 1989 года в Грузии произошло серьезное обострение политической обстановки в связи с событиями в Абхазии, заявившей о выходе из состава Грузии. 18 марта 1989 года в селе Лыхны состоялся 30-тысячный абхазский сход, который выдвинул предложение о выходе Абхазской АССР из состава Грузинской ССР и восстановлении её в статусе союзной республики, что вызвало возмущение среди грузин. Реакция на лыхненский сход выразилась в митингах, организованных т.н. «неформальными движениями». 25 марта состоялся 12-тысячный митинг в Гали, 1 апреля — в Леселидзе; митинги прошли также в Сухуми и в других городах Грузии. 4 апреля 1989 года под руководством лидеров грузинского национального движения во главе с Звиадом Гамсахурдиа, Мерабом Костава, Ираклием Церетели и Георгием Чантурией в Тбилиси начался бессрочный митинг (примечатльно, что все они, кроме Церетели, погибли после 9 апреля при различных обстоятельствах: Звиад Гамсахурдия, по официальной версии, покончил с собой в конце гражданской войны – 30 декабря 1993 года. Мераб Костава погиб в автокатастрофе осенью 1989-го, а Георгия Чантурия 3 декабря 1994-го застрелили киллеры у дверей его дома).

В ходе подготовки к митингу был создан так называемый «Легион грузинских соколов» и отряды из бывших воинов-«афганцев», спортсменов и физически крепких мужчин, которые вооружились металлическими прутьями, цепями, камнями и другими подручными средствами. Был организован сбор денег для приобретения огнестрельного оружия. 6 апреля на площади появились лозунги: «Долой коммунистический режим!», «Долой русский империализм!», «СССР — тюрьма народов!», «Долой Советскую власть!». На митинге было зачитано и одобрено обращение к президенту и Конгрессу США: «1. Приурочить одно из заседаний ООН ко Дню суверенной Грузии – 26 мая. 2. Признать 25 февраля 1921 года днём оккупации Грузии большевистскими силами России. 3. Оказать помощь Грузии для выхода из состава Союза, в том числе путём ввода войск НАТО или ООН». Общее количество участников митингов на ограниченных территориях у Дома правительства и здания телестудии составило по приближенным оценкам 8‑10 тысяч человек.

На следующий день, 7 апреля, в 20 часов 35 минут в ЦК КПСС была направлена телеграмма за подписью первого секретаря ЦК Компартии Грузинской ССР Джумбера Патиашвили, подготовленная вторым секретарём республиканского ЦК Борисом Никольским, с просьбой направить в Тбилиси дополнительные силы МВД и Минобороны. В интервью «Радио „Свобода“» бывший член Политбюро ЦК КПСС, соратник Михаила Горбачёва Вадим Медведев рассказал следующее:

«Первый секретарь ЦК Компартии Грузии Джумбер Патиашвили заверял, что ситуация в Тбилиси сложная, но он с ней справится. В начале апреля мы, члены Политбюро, несколько раз собирались, чтобы обсудить ситуацию. Михаил Горбачёв, напомню, был тогда в отъезде. Некоторые участники этих обсуждений предлагали вызвать руководителей Грузии и Абхазии в Москву и провести с ними дискуссию, чтобы снять накопившиеся вопросы. Но большинство из тех, кто собирались, пришли к выводу: этого делать не стоит, пусть грузинское руководство с абхазским руководством разбираются сами. В какой-то момент стало ясно, что митингующие от абхазского вопроса перешли к общим проблемам, связанным с национальным самоопределением Грузии. В Тбилиси, как сообщали нам, фиксировались антиобщественные и даже хулиганские проявления. В связи с этим было решено взять под охрану основные государственные объекты. Но на площади, где происходил митинг, никаких воинских частей, подразделений не появлялось»

Начиная с 00:00 8 апреля из Армении в Тбилиси были переброшены 4-й мотострелковый полк дивизии Дзержинского (650 человек), находившийся в тот момент на ликвидации последствий землетрясения в Спитаке, 345-й полк ВДВ из Кировабада (440 человек), бойцы пермского и воронежского ОМОНов (160 человек) и 450 курсантов Горьковской высшей школы МВД СССР[4]. Кроме того, к участию в спецоперации был привлечён 8-й мотострелковый полк, дислоцированный в Тбилиси (650 человек). По свидетельству минимум одного из участников событий, ОМОН в разгоне демонстрации не участвовал, так как местные водители отказались доставить автобусы с омоновцами к месту событий, а сами они этого не сделали. Грузинская милиция в разгоне митинга не участвовала, а наоборот, пыталась защитить его участников и вывести их из опасного места.

7 апреля частью митингующих были предприняты действия по захвату техники для блокирования улиц и нападения на сотрудников милиции и военнослужащих, в результате чего были избиты 7 военнослужащих и 5 милиционеров. Была также предпринята попытка захвата Руставского металлургического завода, пресечённая охраной комбината. 

Активистка группа поддержки женских инициатив Ирма Инаридзе:

«7 апреля я пришла уставшая с одного из митингов и помню, что 8 апреля утром меня разбудил грохот танка. Танки были уже в городе, и я даже не помню, как вскочила тогда, оделась и побежала на Руставели. Согласно докладу Комиссии Собчака, 8 апреля город на малой высоте облетели три эскадрильи военных вертолетов, а по улицам Тбилиси и мимо митингующих проследовала боевая техника с вооруженными солдатами, что сыграло провоцирующую роль - прим. Би-би-си. Мы встречались перед памятником Акакию Церетели и Илье Чавчавадзе. Там я увидела всех моих друзей, которые были встревожены тем, что в городе карательный отряд и танки.Мы тогда решили, что должны стоять там и показать, что у нас нет силы, кроме нашего единства. Мы должны потребовать больше суверенитета и права голоса, чтобы у нас было больше свободы».

По официальной версии, решение разогнать митинг было принято 8 апреля на совещании грузинских партийных руководителей и силовиков при участии командующего Закавказским военным округом Игоря Родионова и прилетевшего из Москвы заместителя министра обороны СССР Константина Кочетова, а вечером того же дня председатель Совета министров Грузинской ССР Зураб Чхеидзе издал предписание республиканскому МВД «с привлечением военнослужащих внутренних войск и Советской армии принять меры по удалению митингующих с территории, прилегающей к Дому правительства».

По утверждению генерала Игоря Родионова, если бы не разгон митинга силами армии, националистами «начался бы штурм здания» ЦК Компартии Грузинской ССР, которое уже было подготовлено к обороне и потому «Страшно подумать, сколько бы тогда было убитых и раненых». Это мнение однако противоречит фактам, установленным комиссией, согласно которым «обстановка в городе стабилизируется и находится под контролем», а сопротивление митингующих до момента штурма имело пассивный характер:

«За 45 минут до начала операции к митингующим обратился Католикос Грузии Илия II. Выступление Католикоса было выслушано в глубоком молчании, после его призыва к благоразумию установилась семиминутная тишина, затем последовала общая молитва «Отче наш». Митингующие сохраняли порядок, спокойствие, не было видимых признаков страха: многие пели и танцевали. Затем выступил один из лидеров неформалов Церетели И. с призывом не расходиться, не оказывать сопротивления, сохранять спокойствие, а лучше всего сесть («сидящих не бьют!»), что многими и было сделано, главным образом, в районе лестницы Дома правительства. Он закончил свой призыв в 03:59. В 04:00 генерал-полковник Родионов И. Н. отдал приказ начать операцию вытеснения».

Из заключения Комиссии Съезда народных депутатов СССР по расследованию событий, имевших место в г. Тбилиси 9 апреля 1989 года

В ночь с 8 на 9 апреля митинг был оцеплён войсками и милицией. К ночи на митинг собралось около 10 тысяч человек. Митингующие построили на прилегающих улицах баррикады, используя для этого 29 грузовиков и троллейбусов. В 4 часа 9 апреля генерал Игорь Родионов приказал начать вытеснение митингующих с площади. По данным комиссии Собчака, вытеснение началось в 04:05 и завершилось в 04:21. Против участников митинга солдатами были применены 73-сантиметровые резиновые палки, использовались слезоточивый газ «черёмуха» (факт применения отравляющих веществ власти официально признали только 13 апреля)[4], малые пехотные лопатки и в одном случае (по заключению судебно-медицинской экспертизы) огнестрельное оружие. Как было установлено в ходе расследования, исполнявший обязанности командира 4-го мотострелкового полка подполковник Бакланов самостоятельно разрешил подчинённым использовать четыре гранаты с более сильным газом «Си-эс». В свою очередь, по мере возрастания сопротивления участники митинга использовали против «сил вытеснения» подручные предметы. Шестьдесят четыре участника митинга заявили, что пострадали в ходе возникшей давки не от действий военнослужащих, а от брошенных в толпу неустановленными лицами предметов и иным способом. 

Лали Канчавели, мать погибшей 15-летней Эки Бежанишвили:

«Эка ходила на митинги. Я этому не препятствовала, потому что все тогда ходили, все собирались, и никакого страха не было. В тот день ее отец отвел ее на физику, она к учителю ходила. Оттуда она пошла на проспект Руставели. Но опоздала домой, хотя никогда не опаздывала. Мы пошли ее искать в восемь часов вечера. Помню, что я ее нашла и как раз тогда к митингующим вышел патриарх. Она сказала, послушаем патриарха и уйдем, но потом мы уже не успели выйти. Патриарх призвал людей переместиться в церковь Кашвети, но со стороны людей и тех, кто курировал [акцию протеста], были призывы не делать этого. Помню как во сне, что я держала ее за руку. Мой муж тогда искал ее с другой стороны, его волной людей оттеснило в сторону Кашветской церкви.После слов патриарха начался разгон, и потом я уже ничего не помню. Я потеряла сознание, видимо, от удара… Наверное, меня ударили первой, она меня не оставила, потом ударили и ее. Волосы у меня тогда были покрашены в светлый цвет. Мне потом рассказали, что один из сотрудников полиции сказал: "У светловолосой женщины убили смуглую кучерявую девочку". Меня четыре дня искали близкие. Меня трудно было узнать, я была похожа на 80-летнюю, опухшая, выбиты зубы. Когда я пришла в себя, сознание у меня было рассеяно, я не могла до пяти посчитать. Рука была сломана. Ногой я двигать не могла… Меня сперва лечили в Арамянц (тбилисская больница) , потом перевели в неврологическую больницу. Когда меня перевозили туда, мою дочь хоронили».

Директор Центра стратегических исследований Ираклий Менагаришвили, который тогда занимал пост министра здравоохранения Грузинской ССР: 

"Утром девятого апреля Советский Союз уже перестал существовать для Грузии. Все было на месте: и ЦК, и правительство, и силовые структуры - только вот Советского Союза уже не было, никто не слушал решений и указаний сверху". 

В ходе вытеснения демонстрантов 16 участников митинга погибли на месте происшествия, а трое вскоре скончались в больнице. Как установила судебно-медицинская комиссия, причиной смерти всех погибших, за исключением одного случая с тяжёлой черепно-мозговой травмой, являлось удушье (асфиксия) в результате сочетания вдыхания химических веществ и сдавливания грудной клетки в давке. Во время операции по вытеснению митингующих и в течение нескольких часов после неё в больницы Тбилиси поступил 251 человек, 183 из которых были госпитализированы. По данным следственной комиссии Верховного Совета Грузинской ССР, в течение месяца, с 9 апреля по 9 мая 1989 года, за медицинской помощью в лечебные учреждения обратились около 4000 человек. По сообщению генерального прокурора СССР Н. С. Трубина, всего пострадавших демонстрантов было выявлено «167 человек — 154 демонстранта и 13 работников местной милиции», из них только 100 демонстрантов и 13 работников местной милиции пострадали от рук военнослужащих. При этом 189 военнослужащих пострадали от рук демонстрантов, вооруженных «металлическими прутьями, цепями, камнями, досками, палками, самодельными взрывными устройствами, бутылками с зажигательной смесью, отравляющими химическими веществами и другими предметами». 

Старший врач Тбилисского центра скорой помощи Мимоза Парджиани:

До 40 бригад скорой помощи постоянно выезжали на этот митинг. Мы сменяли друг друга. Скорая тогда принимала только экстренные звонки, потому что все были мобилизованы, все были в ожидании чего-то неприятного. И это, к сожалению, произошло. Это была демонстрация насилия, несправедливости и подавление стремления к свободе. Это был ужас. Они шли с лопатами, отравляющими веществами. Эти молодые падали, они через них переходили, топтали... Как только начался разгон, мы подъехали снизу, со стороны церкви Кашвети. В тот момент страха не было, опасность не чувствуешь. Я концентрировалась на том, чтобы как можно больше пострадавших вывести с того места и спасти. Там тогда все были пострадавшими. Во-первых, массовая истерия, момент страха, во-вторых интоксикация, отравление газом, слезоточивость, они не могли видеть, кашель и повреждения, конечно, - у кого головы, у кого спины. Все там были пострадавшими, в том числе и врачи скорой помощи. Вот меня до сих пор глаза беспокоят. Была попытка применить насилие и против нас. Когда я попыталась открыть все двери машины скорой помощи, чтобы как можно больше пострадавших в нее сели, один из военных вышел и замахнулся лопатой. Он не ударил, но таким угрожающим жестом дал мне понять, чтобы я остановилась. Но мы, конечно, отвезли этих пострадавших в больницу. После этого я вернулась назад, чтобы проверить, может, кто-то остался там - или под деревом, или где-то в холмах мусора. Самым страшным, что осталось у меня в памяти, был утренний проспект Руставели 9 апреля. Группы военных, которые говорили друг с другом, - довольные и счастливые. И страшная тишина, только звук ветра. Горы мусора, сумок, туфлей и матрасов, которые использовали митингующие. Накануне это был улыбчивый, веселый, поющий Руставели, а на второй день - уничтоженный проспект. Много лет прошло, но эта страшная картина так и остается в моей памяти.

Для расследования событий, происшедших в г. Тбилиси 9 апреля 1989 года, Съездом народных депутатов СССР была создана комиссия. В нее вошли 24 человека, среди которых представители 9 союзных республик, государственные и общественные деятели, известные ученые и писатели, представители армии и церкви. Председателем Комиссии был избран Анатолий Собчак. Комиссия констатировала, что предпосылки трагических событий г. Тбилиси складывались на протяжении длительного времени. В них проявились кризисные явления, охватившие многие сферы государственного управления и общественной жизни в республике и в стране в целом. Также комиссия  пришла к выводу об избыточном применении военными силы против Была восстановлена картина случившегося, но установить, кто дал приказ военным разогнать митинг, не удалось, так как никаких документов не было. Грузины обвинили в произошедшем Советскую армию и проводили в следующие месяцы марши протеста. Руководство СССР в Москве утверждало, что демонстранты напали первыми и солдаты только оборонялись. На первом Съезде народных депутатов (май-июнь 1989 года) Михаил Горбачёв отказался взять на себя ответственность за развитие событий во время разгона демонстрации и возложил всю вину за жертвы на армию. 

Через пять месяцев после тбилисских событий «Московские новости» опубликовали фрагмент из интервью генерала Родионова, в котором последний на вопрос, кто отдал команду на использование армии, ответил вопросом: «А если я скажу, что Генеральный секретарь?». Позднее, касаясь этих событий и роли М.С. Горбачёва, секретарь ЦК КПСС В.М. Чебриков утверждал: «Я сам звонил ему, докладывал обстановку и запрашивал санкцию на применение войск. Кто, кроме Верховного главнокомандующего, мог отдать такой приказ?». «Ни одна команда, — утверждал первый заместитель председателя КГБ СССР  Ф.Д. Бобков, — не поступала в Тбилиси без согласования с ним. Многие в подробностях рассказывали о «тайной вечере» в аэропорту Внуково после возвращения Горбачёва из Лондона. Я там не был, но мне позвонил Крючков и передал, что Горбачёв одобрил ввод войск в Тбилиси для наведения порядка».

С трагических событий 9 апреля начался процесс консолидации грузинского общества вокруг идей национальной независимости, восстановления грузинской государственности. Уже на следующий день после разгона митинга в знак протеста против разгона город Тбилиси и остальная Грузия начали забастовку, был объявлен национальный 40-дневный траур. Жители города начали в массовом количестве возлагать цветы на место гибели демонстрантов. В Грузии было объявлено чрезвычайное положение, но демонстрации протеста продолжались.

Правительство Грузинской ССР было вынуждено подать в отставку. Против Звиада Гамсахурдиа, Мераба Костава, Церетели и Георгия Чантурия прокуратура Грузии возбудила уголовное дело, однако 5 февраля 1990 года оно было прекращено «ввиду изменения обстановки».

В память о трагических событиях 9 апреля 1989 года в Тбилиси отмечается «День национального единства, гражданского согласия и памяти погибших за родину в Грузии».

Шишка Е.А.