— Вы знаете, я не могу понять одного места из Библии, — говорит пациентка. Она сосредоточен­но думает, глядя перед собой. — Вы говорите, что нельзя убивать любовь и отрекаться от любви, а Авраам, кажется, был готов убить своего сына, чтобы принести его в жертву Богу. Я никогда бы не смогла убить своего сына во имя Бога.

— Понимаете, в чем дело, — говорю я, — со­держание остается таким же, а форма постоянно меняется. И форма подачи информации зависит от нашего развития. В Ветхом Завете писалось, что нужно сжечь и гадалок и астрологов. А сейчас мы говорим: «Знание будущего может быть опас­ным», потому что тогда мы будем управлять своей судьбой сознанием, а не любовью. Раньше поня­тие «жертва» было символом отрешения от того, что дорого и близко. Смысл этой библейской сце­ны в том, что ради любви к Богу можно пожертво­вать и отдать все, что дорого. Но подается эта идея соответственно менталитету того времени. Но ведь то же самое говорит Иисус Христос. Бога нужно любить больше чем мать, отца, жену, брата и сестру.

Две тысячи лет назад Христос говорил, давая молитву: «Отче наш, сущий на небесах». Но сей­час всем понятно, что у Творца нет точного места пребывания. Но тогда через эту фразу Христос давал понять, что Бог за пределами нашего виде­ния и нашего сознания.

Однажды мне позвонил знакомый хоккеист.

— У меня была интересная ситуация, и я хотел бы знать, в чем дело, — сказал он. — Мы играли матч, и все шло достаточно успешно. Я забиваю гол, мы ведем со счетом 3:0, и вдруг у меня в душе появляется какое-то странное состояние. Какая-то вялость, что-то не складывается. После этого за несколько минут нам забивают 5 шайб, и мы проигрываем со счетом 3:5. Меня интересует, что же могло произойти?

Я смотрю на тонком плане, что произошло, и начинаю понимать в чем дело.

— Есть три типа лидеров, — говорю я. — Пер­вый — лидер, который использует команду, за­ставляет ее работать на себя. Команда превраща­ется в его придаток. Если он не в форме или трав­мируется, команда проигрывает. Есть лидеры, которые ведут команду за собой, работают не на себя, а на команду. Такой игрок, как бы является одновременно тренером и воспитателем. Третий вариант — это энергетический лидер. Профессио­нализм в первую очередь — это правильное внут­реннее состояние. Команда выигрывает сначала на тонком плане, потом на физическом. Если внутренний духовный импульс разваливается, ко­манда проигрывает, имея прекрасных игроков. Если ты внутренне хорошо сбалансирован, то энергетические возможности всей команды вырас­тают в несколько раз, потому что ты являешься теневым лидером команды. Более того, ты мо­жешь травмироваться и сидеть дома, но тем не менее энергетически будешь продолжать поддер­живать команду. Если ты начнешь в это время ра­ботать над собой, то, поскольку силы не расходу­ются на игру, незаметная помощь команде увели­чится в несколько раз, и она в твое отсутствие может некоторое время играть даже лучше, чем с тобой. Но если ты внутренне свалился, то через себя ты можешь завалить всю команду. Внутренне слабый игрок, даже мало играя, может высосать всю энергию из команды. Если в ней нет сильного энергетического лидера.

— Хорошо, — говорит хоккеист, подумав, — теперь я понял, что произошло с командой. Вот если бы мне еще понять, почему это произошло.

— А это очень просто, — говорю я. — Ты стал играть лучше, команда стала тебя «кумирить», «зацепилась» за тебя, вот ты и повалился.

— Не понимаю.

— Ну хорошо. Тогда я начну по порядку. Рань­ше я наблюдал следующее: если человек ненави­дит, то как будто стрелы вылетают из его головы, поле деформируется в этом районе. Если обижает­ся — стрелы вылетают из груди. Если ненавидит и обижается из-за униженной любви, стрелы вы­летают из первой чакры. Если желает смерти, стрелы вылетают у основания ног!

Если вылетают стрелы отовсюду, это полный завал. Так вот, я первый раз был в шоке, когда увидел, что полномасштабная агрессия и сильная привязанность к чему-то по энергетике выглядят совершенно одинаково.

Теперь представь, что тебя ненавидит какая-то женщина. Пробьет она тебя в том случае, если у тебя есть к ней аналогичная программа, т. е. нена­висть, обида, ревность и т. д., и тогда ты можешь болеть и умирать. Но если эта женщина будет бе­зумно обожать тебя, она будет убивать тебя с еще большей силой. И ты так же можешь иметь несча­стья или болезни. И в том и другом случае ты бу­дешь защищен, если у тебя не будет внутренних обид на женщин.

Идем дальше. Если тебя безумно обожает ка­кая-то женщина, первое, что ты должен сделать — идти к Богу. Это единственное спасение. Но что­бы прийти к Богу, нужно снять малейшие претен­зии к нему.

С женщинами понятно. Теперь о команде. В прошлом году у тебя были неудачные игры, и ребята из команды говорили, что проиграли из-за тебя. У тебя были обиды на всю команду, презре­ние к себе, обиды на судьбу и внутреннее нежела­ние жить. Значит, если сейчас команда будет тебя обожать, она будет пробивать тебя так же, как пробивает обожающая женщина. Значит, либо ты начинаешь хуже играть, либо начинаешь травми­роваться, либо начинаешь болеть или можешь по­гибнуть.

— Так, и что делать?

— Задним числом снимать претензии ко всем командам, в которых играл, а также претензии к себе и к судьбе, связанные с командой.

— Ну слава Богу, — облегченно вздохнул хоккеист, — думаю, теперь все можно будет по­править.

— Нет не все, — говорю я. — У тебя в буду­щем есть смертельная опасность.

— В связи с чем?

— Как с чем? С работой. С твоими данными ты можешь стать достаточно известным в стране.

— А что же в этом плохого?

— Вот смотри: любое раздражение другими или собой ставит тебя в зависимость от объекта раздражения. Если же ты постоянно мечтаешь о том, чтобы забить шайбу, раздражаешься на дру­гих, если тебе помешали забить, презираешь себя, если не сумел забить, — все это резко повышает твою зависимость от забитой шайбы. Насколько ты от чего-то зависишь, настолько ты это не дол­жен иметь.

— И что мне делать?

— Снимай задним числом малейшее осужде­ние, недовольство к любой стране, в которой жил, и особенно к России, в которой родился и вырос. А так слава тебя может убить. Или в лучшем слу­чае подсознание включило бы блокировку для торможения уровня игры и уменьшения количест­ва забитых шайб. Очень много талантливых лю­дей заболели и погибли именно из-за того, что внутренне были недовольны страной, в которой родились и прославились.

Он поблагодарил меня и положил трубку. Я представил ситуацию, что бы я сделал, если бы мне дали команду хоккеистов и попросили привес­ти их в порядок, с точки зрения кармических структур. Я бы им сказал:

— Ребята, первое, что Вам нужно сделать, — это научиться быть добродушными в любой ситуа­ции не только к другим, но и к себе. Без этого либо ничего не добьетесь, либо за каждый успех дорого придется расплачиваться.

В этот момент у меня промелькнула интересная мысль. Ведь это же все касается и меня. Теперь, кажется, я начал понимать, почему любая возмож­ность издать мои книги на Западе тут же необъяс­нимо закрывалась. Мне стало интересно, к каким странам у меня еще внутренние повышенные пре­тензии. Ко всему человечеству агрессия пришла из прошлых четырех жизней. По двум прошлым жизням к Италии и Израилю. Я понял, почему у меня возникали проблемы и в Израиле, и в Ита­лии. Оказывается, в Риме я чуть не сошел с ума потому, что Италия зацеплена за способности, ин­теллект и духовность. Через свои глубинные оби­ды я был открыт и зависим. Пошел резонанс с мо­ими зацепками, и, если бы я вовремя не начал молиться, неизвестно, чем дело бы кончилось. По прошлой жизни у меня почему-то большие претен­зии были к Америке, особенно в плане морали и нравственности. Теперь я с радостью вспоминаю моих дорогих американцев в консульстве, где две недели назад я пытался получить визу в Америку. Не удержусь и расскажу об этом поподробнее.

Трехгодичная виза заканчивалась, и мы с же­ной пришли в консульство для того, чтобы полу­чить визу. Отсидели положенные несколько ча­сов, подали документы. Еще через некоторое вре­мя нас вызвали к окошку.

— У Вас не хватает справки с места работы, устава Вашего предприятия и еще нескольких до­кументов, — сухо сказала женщина в окне. — Приходите в следующий раз.

Мы пришли через несколько дней. Оказавшись в середине очереди, отстояли часа полтора на ули­це. Я взял с запасом все возможные документы. И вот мы сидим, ждем очереди. После того как сдали документы, я около часа слонялся в коридо­ре и комнате, отведенной для посетителей. Потом подошел к жене.

— Спорим, что нас вызовут самыми последни­ми и визу не дадут?

— Не может быть, — сказала она, — у нас бы сразу не взяли документы. А так взять документы да еще принимать в самом конце, это абсолютная нелепость.

Проходит час, потом второй. Наша очередь давно прошла. В зале осталось всего несколько че­ловек. И жена вопросительно смотрит на меня:

— Не теряй даром времени, — говорю я, — есть прекрасная возможность подрихтоваться в плане претензий к другому государству.

И вот все люди прошли. Мы сидим в зале вдвоем.

— Там, наверное, пьют чай. Про нас, кажется, забыли.

Проходит некоторое время, и называется моя фамилия. Я подхожу к окошку, за которым сидит молодой человек, который владеет русским чуть лучше, чем я английским.

— Извините, что мы задержали Вас, — гово­рит он.

Я улыбаюсь:

— Ничего страшного.

— Есть проблема, — тоже улыбаясь, говорит он.

— Женщина, которая в прошлый раз вела с Вами интервью, хочет поговорить с Вами.

«Хорошо хоть не консулы», — подумал я, про­должая улыбаться, и сказал:

— Пожалуйста, я готов.

— Дело в том, что этой женщины сейчас нет, — вежливо говорит молодой человек, — приходите, пожалуйста, в следующий раз.

Я улыбаюсь и киваю головой:

— Хорошо, вы очень любезны.

Затем я выхожу к жене.

— Процесс снятия зацепочек за мораль и нрав­ственность продолжается, — говорю я. — Ребята за окошком старались как могли. Теперь можно со спокойной совестью идти домой.

Я понял, что все эти ситуации являются опас­ными сигналами, показывающими, насколько я зависим от высших человеческих ценностей. Я с детства почему-то боялся и не хотел известности. Оказывается, это было просто интуитивное жела­ние спастись. Глубинное понимание того, насколь­ко может разрушиться характер, судьба и здоро­вье, если количество счастья и известности будет намного превышать запасы любви в душе.

Меня удивляет, что у пациента, который при­шел сейчас, поле чистое, особых проблем я не вижу. Интересно, с чем же он пришел ко мне?

— У меня только одна проблема, — говорит он, — после того как я прочел вторую книгу, у меня полностью изменилось внутреннее состоя­ние. Появилось ощущение внутренней чистоты и святости. Все мои болезни прошли. Меня осо­бенно донимали грыжи межпозвоночных дисков. Сейчас и с этим все нормально. Проблема в том, что, когда я выхожу из этого состояния, мне труд­но общаться с окружающим миром. Я чувствую, что опять начинаются раздражения и претензии. Как мне совместить и то и другое? Отстранение от мира и пребывание в нем.

— Это умение работать в двух логиках одно­временно — в логике Божественной и логике че­ловеческой.

Первое, Вы привели себя в порядок, но потом­ки у Вас еще неблагополучные. Человеческая ло­гика бывает у нас снаружи, а Божественная внут­ри. Но внутри на сверхглубинном уровне наши эмоции связаны с эмоциями наших потомков, если у нас неблагополучные потомки, внутри быть доб­родушным и любящим очень тяжело. Значит, нужно работать над собой дальше, молиться за по­томков, чтобы любовь к Богу и добродушие про­ходили все глубже и глубже.

Божественная логика может быть и снаружи, но если при этом выключается человеческая, то жить обычной жизнью невозможно, нужно попы­таться жить в двух режимах, т. е., с одной сторо­ны, быть абсолютно любящим и не иметь никаких претензий и одновременно быть жестким, если того требует ситуация.

Вот я расскажу случай, который произошел со мной. Я пришел в плавательный бассейн, попла­вал и после душа подошел к шкафчику, где были мои вещи. Рядом со шкафчиком была короткая скамейка, на которую мужчина положил свою сумку и пакеты, таким образом заняв ее всю. Я взял свою сумку и подумал: «Куда ее поста­вить?» Потом рефлекторно поступил так, как по­ступал раньше. Поставил свою сумку рядом на пол, раздражаясь на мужчину, что он, не думая о других, занял всю скамейку. Я попытался бороть­ся с раздражением, которое нарастало, но ничего не получалось. Подавление чувства — это буду­щая болезнь. Либо я должен отказаться от челове­ческой логики, живя только Божественной и все принимая, либо я должен попытаться одновремен­но включить человеческую. Я попытался сохра­нить человеческую. Поскольку раздражение нель­зя давить, оно должно реализоваться как какие-то действия. Я молча взял свою сумку и начал подо­двигать вещи мужчины, расчищая себе площадь. Он промолчал. Я спокойно начал одеваться. Но что-то в душе мне не нравилось. Раньше был уни­жен я, теперь унижен он.

Унижать других гораздо более опасно, чем са­мому быть униженным. Причем дело даже не в том, что я сдвинул его сумки, а в том, что я сделал это молча. Я делаю третью попытку управления ситуацией и обращаюсь к мужчине:

— Извините, вы не обижаетесь, что я подвинул Ваши вещи?

— Нет, нет, — говорит мужчина. — Вам же тоже где-то надо вещи поставить.

И вот только теперь я ощущаю спокойствие и благодушие. Я, кажется, начинаю понимать, что такое соединение человеческой логики и Божест­венной. Человеческая — это умение отстаи­вать свои права, Божественная — это сохране­ние любви и добродушия. Значит, если я в пер­вую очередь думаю о другом человеке, посылая ему импульс любви и добродушия, то я буду хоро­шо представлять его интересы и его чувства. Я по­казываю ему, что я его уважаю, что я учитываю его интересы, но при этом хочу одновременно за­щищать и свои интересы.

Тогда мое жесткое поведение не вызовет у него ненависти, потому что нет ненависти в моей душе.

Главный интерес любого человека — сохране­ние в душе любви и добродушия. И если мы ему в этом помогаем, то тогда мы легко договоримся и на уровне человеческой логики. И в маленькой си­туации, на крохотной скамейке, и в бизнесе, и в отношениях между государствами и космическими цивилизациями этот принцип работает одинаково. Поэтому любую ситуацию нужно начинать с Бо­жественной логики, а не с человеческой, т. е. сна­чала демонстрировать любовь и уважение, а потом высказывать претензии.

У меня была смешная ситуация в одной из за­рубежных стран. Я договорился о снятии офиса, где я мог принимать пациентов. За день до приема хозяин увеличил цену в 1,5 раза. Я согласился. Он был очень внимателен и любезен. На другой день утром он подошел ко мне.

— Ваша совесть позволяет Вам так мало пла­тить мне? — спросил он.

Я пожал плечами:

— Позволяет. Мы же договорились.

— Тогда будем говорить как бизнесмены, — сказал он. — Я считаю, что я должен получить в 5 раз больше.

— Если как бизнесмену, — улыбнулся я, — то мне Вас очень трудно понять, потому что одно из главных правил в бизнесе — не менять условий игры.

— Я забочусь о своей репутации, — сказал он, — и можете быть спокойны, больше своих условий я менять не буду.

— Да уж, куда больше, — сказал я.

Он стоял, выжидающе смотря на меня.

— Нам сложно будет договориться, — сказал я, — потому что Вы начали с претензий и оскорб­лений, т. е. Вы по сути назвали меня бессовест­ным человеком. Ни в бизнесе, ни в человеческих отношениях так не делается. Пожалуйста, подо­ждите 10 минут, я Вам сообщу свое решение.

Через 10 минут я позвал его в соседнюю комна­ту, чтобы происходящего не видели пациенты. Я видел, что хозяин офиса немного переживает и пытается по моему виду определить, какое реше­ние я принял. Я протягиваю ему руку и благода­рю его.

— Спасибо Вам большое, что Вы вчера предо­ставили мне свой офис и были так любезны. Те­перь о сегодняшнем дне. Либо Вы за сегодняшний день получаете первоначальную сумму, либо я сейчас заканчиваю прием и увожу пациентов вмес­те с собой. Кстати, как-то я принимал пациентов в парке, я сидел на лавочке, пациенты по очереди подходили ко мне, а затем гуляли по парку и ра­ботали над собой.

По моим глазам мужчина понял, что я сделаю то, что пообещал.

— Хорошо, — быстро сказал он, — сегодня принимайте на предыдущих условиях. Но завтра на тех, о которых я сказал сегодня.

Когда прием окончился, я подошел к нему и от­дал деньги. Потом добавил еще столько же.

— Это вам премия, — сказал я.

— А зачем ты ему дал премию? — спросили друзья. — Ты же завтра здесь не собираешься принимать?

— Лучше пообещать мало, а потом добавить, чем пообещать много, а потом недодать, — отве­тил я.

Ну, а если честно, раз он так себя повел, значит, причина в первую очередь во мне. Значит, я внут­ри зацеплен за мораль, нравственность и за благо­получную судьбу. И то, что я ему отдал лишние де­ньги, нужно было не столько ему, сколько мне.

-ö-ö-

«Совершенная любовь изгоняет страх»... Многовариантность будущего