«Смотрю выступления Трусовой и понимаю, что все должно быть вовремя». «Матч ТВ» общается с преподавателем актерского мастерства для фигуристов
Маргарита Бугаева — о том, почему она мечтает поработать с Ханю и часто приводит его в пример ученикам, зачем бросала бумажки в лицо Кристине Астаховой и за что любит Майю Хромых.
Чтобы программа стала спектаклем на льду, нужна история, энергетическая подача образа и естественная игра. «Матч ТВ» поговорил с актрисой театра и кино Маргаритой Бугаевой — автором собственной методики преподавания актерского мастерства для фигурного катания. Она уже семь лет работает со спортсменами, учит их наполнять свои программы жизненным опытом и всегда идет от внутреннего состояния человека, которое он уже испытывал хотя бы раз. Среди учеников актрисы Дарья Павлюченко, Майя Хромых, Анна Погорилая, Бетина Попова, Кристина Астахова, Алла Лобода и Павел Дрозд.
Читайте в интервью:
- Актерские секреты образов Кристины Астаховой, Анны Погорилой и Дарьи Павлюченко
- Кто самая артистичная фигуристка из группы Тутберидзе
- Что позволяло Кабаевой обыгрывать Чащину и в чем Ханю лучше всех
- Как фильмы помогают бороться со страхом
- Почему именно на Медведеву интересно смотреть в любом образе
- Как Коляда вжился в образ Нуреева и чем Косторная отличается от Ульяны Лопаткиной
«Туктамышева одним взглядом способна дать энергию, держит под контролем весь район и каток»
— Как и когда началась ваша работа с фигуристами?
— Все как-то спонтанно организовалось: мои родственники работали в фигурном катании, я иногда приходила на тренировки за компанию, участвовала в обсуждениях о том, почему спортсмену не удается раскрыть образ… Слово за слово, и Артур Дмитриев предложил мне попробовать поработать с его ученицей Кристиной Астаховой. Они как раз поставили знаменитую программу «Кукла», где у главной героини важен был кукольный взгляд. Получился эксперимент чистой воды, вся команда осталась довольна. Потом я ездила на летние сборы с группой Артура Валерьевича, вела групповые тренинги с его учениками и отрабатывала их постановки. Занимались мы в основном в зале. Дальше сарафанное радио: ко мне обратились Анна Царева, Сергей Доброскоков и затем другие тренеры с просьбой помочь их ученикам.
— В чем состояли нюансы программы «Кукла»?
— Самым сложным для Кристины было моргать особым образом. В частности, в моменты, когда она подъезжает очень близко к судьям и ее видно, как под микроскопом. Мы делали разные упражнения, приходилось даже кидать Кристине в лицо бумажки, и она училась не реагировать.
Вообще она такая спортсменка, которой всегда надо понимать причину ее действий. Если не моргать, то почему? «Потому что ты кукла, и взгляд должен быть стеклянный», — объясняла я. Герой Леши Рогонова отдавал кукле свое сердце, и мы разбирали, что она должна чувствовать. Конечно, огромную благодарность, и я просила Кристину показать это. Работая над моментом перехода из завороженной куклы в живого человека, я просила быть очень любопытной и все рассматривать: «Ты стала человеком, целый мир пробуждается внутри, бежит теплая кровь». Самым сложным в эмоциональном плане был финал танца. Я хотела, чтобы «кукла» смотрела на мастера так, как смотрят на родных людей в момент прощания, и мы бились за этот энергетический посыл.
— Что запомнилось из работы с Анной Погорилой? Как вы боролись с ее психологическими проблемами во время выступлений?
— Ох, вспоминаю программу «Запах женщины». Я предложила метафорично обыграть ключевую сцену танго из фильма: якобы Аль-Пачино переселился в тело женщины, чтобы во время танца показать, какая мощь внутри нее. Сложная мысль, но Аня быстро ее уловила и сказала: «Я поняла, как исполнять эту программу». И там была такая внутренняя сила! Насчет психологии — мы старались переместить центр внимания фигуристки со страха на танец. Это особенности темперамента Ани, но вообще она очень независимая внутри.
— Самый яркий артистический образ у Дарьи Павлюченко?
— Пару лет назад она изображала слепую девушку, которая вдруг прозрела (программа «Облачный атлас» в постановке Даниила Глейхенгауза. — «Матч ТВ»). Важно было понять разницу между отсутствующим взглядом и внезапным оживлением, когда ты видишь краски вокруг себя. Все движения обрели смысл: Даша прикрывает рот руками, прижимает руки к сердцу, потому что оно стучит и готово выпрыгнуть из груди. Ты пытаешься его сдержать и смотришь на мир, полный красок.
Вообще Дашенька занимается у меня годами. Она обрела такой актерский опыт, освоила алгоритм разбора персонажа, что уже сама придумывает и наполняет свои истории. Тем более Сергей Росляков — один из редких тренеров, кто подробно рассказывает сценарий программы. А у Даши хорошая фантазия и уровень любопытства.
https://www.instagram.com/p/Br-w8SxBWyA/— С кем вы работали из группы Этери Тутберидзе?
— Лет пять назад ко мне обращалась Саша Трусова. Думаю, она тогда не была готова к актерским занятиям, не понимала их необходимость. Она много внимания уделяла технической стороне, и мы перестали мучить друг друга. Еще с расписанием у нас не совпадало. А сейчас я смотрю выступления Трусовой и понимаю, что все должно быть вовремя. Плюс Саша закрытый человек. Может, в этом и кроется ее успех?
Также я занималась с Майей Хромых в период, когда она тренировалась у Анны Царевой. У меня запечатлелось в памяти, как она делала этюд — от кого-то «убегала», пряталась за колонной. Такая подвижная зажигалочка! Вообще Майе актерское мастерство давалось легко: она здорово фантазировала, соглашалась на любое задание, всегда в первых рядах, с миллионом идей и энтузиазмом. Сейчас наблюдаю за Майей и восхищаюсь ее женственностью, внутренним наполнением, осознанностью катания, точностью взгляда, хореографичными руками. Она шикарная!
— Кого из фигуристов вы считаете наиболее одаренным с точки зрения подачи образа?
— Как и многих, меня всегда восхищал Юдзуру Ханю. Часто привожу своим ученикам в пример, как он на Гран-при в Китае получил травму головы и откатал программу, обмотанный бинтами. Говорю: «Смотрите, насколько человек любит свое дело! Он катался с разбитой головой, как в последний раз».
Мне нравились Хавьер Фернандес, Ксения Столбова и Федор Климов, Татьяна Волосожар и Максим Траньков — в их программах безумная энергетика, а между последними еще и химия. Лиза Туктамышева идет вразрез со всеми конкурентками. Они девочки-припевочки, а тут эдакая Алла Борисовна, дива, которая пришла на вечеринку малолеток и сказала: «Милые мои, сейчас я покажу, как надо все делать». Она крутая! Одним взглядом способна дать энергию, держит под контролем весь район и каток. Хоть программы Лизы мне и кажутся чуть однообразными, я понимаю, что она не уйдет со льда, пока не получит свое.
В целом я больше ценю не артистизм, а энергию фигуриста, его умение накрыть волной зрительный зал. Очень показательное сравнение — гимнастки Алина Кабаева и Ирина Чащина, которые выступали в одно время. Чащина по технике не уступала Кабаевой, но всегда была второй. Потому что Алина, выходя на ковер, хотела обнять весь мир, и мир хотел обнять ее в ответ. А у Ирины этого, к сожалению, не было. Мало делать все технически идеально, мы же можем и роботов научить прыгать четверные. Зрителю интересна личность: зачем она вышла на лед? Какую историю расскажет сегодня? Надрессировать улыбку — это дело одного занятия, а вот чтобы Человек вышел, нужно что-то внутри.
— У вас есть ученик-мечта?
— Да, Юдзуру Ханю. Мне кажется, он использует источники каких-то внутренних резервов: медитация, закрытые тренинги буддистов из Тибета (смеется). Настолько уникально все делает. Хочу просто пообщаться с Юдзуру и понять, как ему это удается, о чем он говорит с тренерами во время постановки программ. Мне интересен личностный рост.
«Сегодня в фигурном катании много перегибов, жесткости, акцента на технику»
— Изучив ваши заметки об актерском мастерстве для фигуристов, я вижу главный постулат так: передавать образ изнутри, а не мимикой.
— Верно. Человеку важно осознавать, что он делает на льду. Тогда будет энергия и желание поделиться. Я всегда иду от причины: даю фигуристу возможность пофантазировать, мысленно представить себя в образе его героя. Помните, как по системе Станиславского, «разозлился и топнул ногой»? Сначала эмоция, потом действие. Например, мы кидаем бумажки в стену. Предварительно я стимулирую ученика сделать так, чтобы он разозлился, вспомнил нечто раздражающее и захотел бросить эту бумажку. Ощутите злость, где она расположена в вашем организме! А если просто говорить артисту, чтобы он улыбнулся или нахмурился, он не поймет смысл. Это искусственно, холодно и не зацепит зрителя.
Фигуристы приходят ко мне с готовой постановкой, и я никогда ее не меняю (не имею право) — ни одного жеста. Я лишь даю спортсмену прочувствовать свою программу внутри. Говорю: «Давай вспомним, когда ты последний раз плакала, радовалась, злилась и т. д. Представь, что у тебя сейчас аналогичная ситуация, и покажи». Так мы медленно проходим программу по шагам, находим параллели из жизни и пропускаем через себя.
— Как проходят ваши занятия с фигуристами?
— Я даю актерские этюды, парные и групповые задания. Они направлены на развитие воображения, чувство партнера, преодоление страха и т. д. Мы изучаем природу эмоций с помощью упражнений, которые преподают в актерских вузах.
Вот вам один пример: представь, что ты сейчас в коридоре, его длина десять шагов. В конце есть дверь, за которой… и тут уже в зависимости от обстоятельств. Ты идешь вперед и с каждым шагом увеличиваешь свое эмоциональное состояние. Открываешь дверь и испытываешь невероятное счастье. Или там нечто трагическое, что заставляет тебя плакать. Я использую много упражнений и этюдов из систем Станиславского и Чехова. Только я адаптировала программу театрального вуза под фигуристов.
— Как вы строите работу над конкретным образом?
— Продумываем детали. Моя задача — разобраться, почему фигурист будет изображать на льду ту или иную эмоцию. Это как сценка без слов, где на первом месте подробная проработка персонажа, его истории, в том числе пластики и выражения лица.
Например, пришла ко мне недавно девочка и говорит, что у нее программа на тему Испании. Я начинаю копать: как зовут твоего персонажа, сколько ей лет, где она живет, почему поворачивает голову в начале программы, какой при этом взгляд?.. Чем больше артист видит в своем воображении, тем вкуснее его история для зрителя. Важно ответить себе на все эти вопросы. И тогда детали, словно бусинки, нанизываются одна за другой на историю программы.
— Как помочь фигуристу избавиться от психологических барьеров перед выступлением?
— Начну с того, что бояться — это нормально и естественно. Просто не надо, чтобы страх парализовал. А вот если тебе стало все равно — пора уходить. Я часто даю хорошее упражнение «Круги внимания» по системе Станиславского, и человек начинает шире смотреть, не зацикливаться на своих страхах, возможных ошибках и т. д. Кроме подобных игровых историй, я прошу фигуристов посмотреть жизненные фильмы («Привидение», «Завтра была война» и др.), проанализировать конкретные сцены в них. Например, в фильме «Леон» есть шикарная сцена, где героиня Натали Портман только что увидела, что всю ее семью убили. Она звонит в квартиру Жана Рено и просит открыть ей дверь. Жутко, но как девчонка в 12 лет это сыграла! И я часто подбираю спортсменам сцены, связанные с их образом.
— У вас своя методика, а как в целом развить моду на обучение фигуристов актерскому мастерству?
— Мне кажется, об этой сфере заговорят, когда изменится система судейства. Сегодня в фигурном катании много перегибов, жесткости, акцента на технику. Человеческий организм изнашивается, а искусство утрачивается.
Вспомните выступления предыдущих поколений — Навки, Дмитриева, Ягудина, Плющенко… Это были личности, мы до сих пор помним их мини-спектакли. А сейчас зрители собираются в «Мегаспорте», чтобы узнать, кто выше прыгнет, больше обернется и приземлится. Безумная техническая гонка!
В 1980-х годах в одном крупном вузе планировали открыть кафедру актерского мастерства в спорте. Подразумевалось что-то вроде повышения квалификации для топовых тренеров фигуристов в формате мастер-классов. Пару лет назад я приходила со своими наработками к спортивным функционерам. Они вроде заинтересовались, но дело не пошло. Хочется, чтобы рано или поздно актерское ремесло стало частью жизни фигуристов. Так же, как уроки танцев и хореографии в сочетании с главными тренировками.
«Женя многое пережила, и этот багаж отражается в ее глазах, образах, пластике, мимике. Это как заглянуть в глаза мудреца»
Учитывая опыт Маргариты Бугаевой, я попросила ее проанализировать несколько программ фигуристов именно с точки зрения актерского мастерства. Поскольку мастер не любит выделять кого-то из своих учеников и знакомых, я выбрала сюжетные постановки последних лет на свое усмотрение.
— Произвольный танец Бобровой и Соловьева под «Oblivion» и «Beethoven’s Five Secrets» (сезон-2017/18).
— Кате органично удались переходы из одного состояния в другое — от слепоты до обретения зрения. Чисто и достоверно передано открытие мира красок, событий, лиц, где удивляет и радует все, что окружает. К концу программы Дмитрий и Екатерина приходят с таким внутренним накалом, что по коже начинают бежать мурашки.
Программы, подобные этой, безусловно, сложны чисто технически. Ведь каждую секунду на льду фигурист должен не только помнить о шагах и элементах, но и думать, что происходит в целом с его пластикой и мимикой. Будь то история слепой девушки или куклы. Здесь нельзя расслабиться ни на минуту, иначе сразу будет видна фальшь. Если в других программах можно заменить или чуть видоизменить выражение эмоций (к примеру, гневаться мы можем по-разному), то здесь все решает взгляд. Зритель неотрывно следит за движением зрачков, примеряет на себя «видение» персонажа, сопереживает ему, и конечно, если спортсмен даже на долю секунды выключится, «выйдет» из образа, то зрительская вера мгновенно улетучится. А завоевать ее обратно ох как не легко! Потому что один раз зал уже обманули.
— Произвольная программа Медведевой под музыку из фильма «МЫ. Верим в любовь» (сезон-2015/16).
— Глухота девушки исполнена безупречно: внятное начало, чистота передачи образа. Женя в принципе опытная в лирических программах, но в какой-то момент они у нее пошли конвейером. Хотелось увидеть ее в новом типаже. На мой субъективный взгляд, работа с Брайаном Орсером обогатила Женю внутренне: она попробовала себя в роковых образах и сейчас уже совсем другая, не «Аленушка». Другие взгляд, энергия и поведение на льду. Ведь за плечами болезненный разрыв с тренером, поиск нового амплуа, самостоятельная жизнь вдали от дома… Я знакома с прекрасной семьей Медведевых по бизнес-проектам. Мама и бабушка Жени всегда окружали ее заботой и делали все, чтобы она ни о чем не переживала. А отъезд в Канаду перевернул ее мышление, и девушка теперь понимает цену всему, что имеет. Это как заглянуть в глаза мудреца: Женя многое пережила, и данный багаж отражается в ее глазах, образах, пластике, мимике. Что бы она ни делала на льду — на нее интересно смотреть.
— Ритм-танец Степановой и Букина «Мулен Руж».
— Там мощь! От искр этого дуэта плавится лед, настолько они дополняют друг друга. Иван — эдакий Бандерас, а Александра — феечка. Просто находка друг для друга, и я зависаю, когда вижу их танцы, хоть и не всегда понимаю сюжет. Но очень красиво, харизматично.
— Михаил Коляда в образе Рудольфа Нуреева.
— Нужно обладать большой смелостью, чтобы взять за основу программы историю гения — человека невероятного дарования, силы и масштаба. Человека с мощным личностным стрежнем, размахом, широтой и богатством внутреннего мира, совершенно беспокойного нрава, со взрывным темпераментом. Не секрет, что все, кто был знаком с Нуреевым, отмечали его трудный характер. И в то же время — как артиста с тончайшим восприятием окружающего мира, с душевными метаниями и обостренным чувством жизни. Мне кажется, Михаилу удалось все это передать на льду, и когда речь идет о столь сложных программах (в том числе актерски), каждый выход на лед — это полноценный спектакль. И с каждым разом Михаил будет открывать для себя все новые и новые грани, потому как личность Нуреева и его вклад в мировой балет настолько огромны, что очень трудно и подчас, казалось бы, невозможно уместить целую жизнь в четыре минуты. Но в данном случае все получилось абсолютно блестяще. Вообще, мне кажется, для Коляды фигурное катание — больше искусство, нежели спорт.
— Произвольная программа Косторной «Моя дорога» (исполняла один раз на последнем финале Кубка России).
— Мне кажется, Алена априори драматично выглядит на льду, и ей такие постановки безумно идут. Она как аристократичная леди Диана, Снежная королева.
Однажды я побывала на балете с участием Ульяны Лопаткиной. Балерина вышла на сцену, зазвучал оркестр, и через пару мгновений зал замер. Это был настоящий гипноз. Мы, завороженные грацией, затаили дыхание и были лишь немыми свидетелями хореографического чуда. Будто нам открылся доступ к каким-то высшим материям и у нас есть всего несколько минут, чтобы посмотреть, прочувствовать все это, а затем мы вернемся в обычный мир. Ульяна была так увлечена танцем, настолько погружена в него, что никто не шевельнулся, дабы не спугнуть эту атмосферу, готовую исчезнуть при первом неосторожном движении. Она не приглашала нас в свою историю, а лишь позволила наблюдать за ней.
Похожее чувство совершенно иной отстраненности вызывает во мне программа Алены. То же визуальное любование аристократичностью, грациозностью и внешним совершенством линий. Но в этот раз мне было очень интересно узнать, что же за всем этим спрятано, что скрывается в потаенных уголках души. Однако Алена будто не хотела делиться правдой. Меня, как зрителя, не пускали внутрь, на входе висела табличка «вход воспрещен» (особенно в первой части). Данная программа важна в первую очередь для самой Алены: это ее монолог, сомнения, поиск ответов на вопросы, которые идут изнутри и терзают сердце. У нее сейчас не самый простой период, и, без сомнений, это не может не отразиться на постановках. Мы все с нетерпением ждем, когда Алена восстановится и вновь порадует нас яркими образами, интересными программами с присущим только ей королевским шиком.