«Пермь — театральная столица», или «Это просто нравственное дно». Как отреагировали первые зрители на «Кармен» Константина Богомолова
Евреи, маньяк с бензопилой и цветок-тампон Кармен
Создатели новой версии «Кармен» до последнего сохраняли интригу и не давали комментариев журналистам. Единственное интервью Филиппа Чижевского не в счёт, поскольку не проливало свет на то, что ждёт публику в итоге. Зато стало известно, во сколько обойдётся опера «Кармен». Согласно данным сайта Госзакупок, гонорар Константина Богомолова составил 1,3 млн руб., дирижёра — 1,5 млн руб., художника-постановщика Ларисы Ломакиной — 963 тыс. руб.
Только за несколько дней до премьеры появился пресс-релиз, из которого стало понятно, что действие оперы перенесено из Испании 19 века в Одессу начала 20 столетия.
Итак, Одесса незадолго до и сразу после революции. На сцене одесский еврейско-бандитско-погромно-революционный колорит. Кармен — одесская еврейка-сирота, работница фабрики Гозмана, известная в воровской среде под кличкой Сонька-Золотая ручка; Хозе — русский солдат царской армии; Микаэла — его богобоязненная сестра, приезжающая в Одессу по месту службы брата из родной их деревни Небезеево под Архангельском. Кармен дарит Хозе цветок, который при внимательном рассмотрении очень похож на... тампон.
В финале Хозе превращается в маньяка. Он связывает Кармен, пытает утюгом, кромсает щипцами, душит мешком, а потом... расчленяет бензопилой! Об остальных «находках» режиссёра можно подробно прочитать в подробной рецензии критика Вячеслава Шадронова (осторожно: спойлеры!).
«Чувствуете ли вы мою душевную рану? Хотите ли поделиться своей?»
Одним из первых высказываний на премьеру стал пост художника по свету Пермского оперного Алексея Хорошева. Это публичное обращение к режиссёру. Хорошев сетует, что Константин Богомолов не ответил на его приватное письмо и он вынужден обратиться к режиссёру через Фейсбук.
Здравствуйте, Константин. Теперь, после премьеры, обращаюсь публично, поскольку на личное письмо вы мне не...
Опубликовано Aleksei Khoroshev Суббота, 3 апреля 2021 г.
«Хочу донести до вас ту душевную рану, которую нанёс мне и близким мне людям ваш спектакль и особенно финальная сцена, где стихи великого солнечного поэта (Маяковского — Прим. ред.), цельные и самоубийственные в своей искренности и мощи, оказались буквально искромсаны бензопилой, разъяты на кровоточащие ошмётки и скормлены — вложены в уста маньяку Соколову и бедолаге Хозе. Хозе по вашему поэт?, — „чудотворец всего, что празднично“, поставивший „точку пули в своём конце“ от того, что „самому на праздник выйти не с кем“? Кармен что — Лилит, демоница, „царица Сиона евреева“? Из какой логики развития персонажей это следует?» — вопрошает Алексей.
По его мнению, спектакль не сложился, шутки в нём несмешные, а сам режиссёр заигрался. Свой пассаж Алексей Хорошев заканчивает обвинением в адрес Богомолова:
«Так способен ли режиссер быть независимым, свободным в ницшеанском смысле — сверхчеловеком способным обращаться непосредственно к богу, к эстетическому идеалу, а не тешить своё самолюбие попытками рассмешить приятелей и угодить мнимым ожиданиям публики? Способен ли он нащупать истинный нерв времени? „Вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир — незримо вращается он. Но вокруг комедиантов вращается народ и слава...“ — говорил Ницше. В какой момент в войне субличностей живого, чувствующего человека — творца и изобретателя, побеждает бесчувственный, но коммуникативно изощренный медийный персонаж, этакий эгрегор славы и толпы, оставляющий на всем, к чему прикасается, ментальный конденсат с отчетливым трупным запахом? Я не хочу им дышать! Чувствуете ли вы мою душевную рану? Хотите ли поделиться своей?»
«Страшно грустно за Пермский оперный»
Уже в комментариях к этому обращению одни писали о том, как им понравился спектакль, другие поддержали Хорошева (например, артисты Пермской оперы — Наталья Кириллова и Сергей Власов). Так, детский психолог Елена Чунарёва написала, что на премьере ей было «страшно грустно за Пермский оперный»:
«Не буду перечислять всех нюансов, но самый финальный — это осознанное глумление с пониманием собственной вседозволенности. Что, собственно, симметрично ложится к последнему всем известному фильму (видимо, имеется в виду интервью Ксении Собчак со „скопинским маньяком“ — Прим. ред.). Это даже не пошлость, это просто нравственное дно».
Директор рекламной компании «Ура» Ирина Осипенко передала свои ощущения от увиденного как нечто среднее «между театральным капустником и музкомедией»:
«Смелость и юмор Богомолова оценила. Но шла все ж на оперу. Возможно так совершается прорыв к чему то новому и я присутствовала при историческом моменте. Не спала перекопала youtube, переслушала Марию Калас, искала новые смыслы, подумала, что если у тебя нет хорошей идеи к постановке, но ты умеешь шутить, то наверное это тоже вариант».
Художница Ольга Пешкова написала, что ей, напротив, спектакль очень понравился. «Я была готова ко всему, только не к классике. И этого не было! Мне не хватало такого всепозволения себе!» — отметила она.
Пермская публика в большинстве своём возмущалась. Предприниматель Олег Мясников назвал «Кармен» «театральной перверсией модного богемного персонажа»:
«Ничего-ничего, вам, видимо, придётся найти в этом „новаторство“ и „право на авторскую трактовку“. Иначе, как не травмировать свою нервную систему осознанием того, что твои собственные деньги в виде налогов ушли на гонорар этого субъекта!»
|
Впрочем, и положительные отзывы на премьеру тоже были. Журналист Нина Соловей считает, что «Кармен» — «крутой, современный и своевременный спектакль»:
«Я много смеялась. Много переживала. Сейчас буду много думать. О настоящем. И о том, что мы не только в театре не хотим смотреть правде в глаза, но и в жизни все больше врем и готовы спать в белых польтах...»
|
Пермский психолог Наталья Мущинкина написала, что в завершении ей «хотелось громко крикнуть в паузе между последним звуком и аплодисментами слово из четырех букв на „с“»:
«Крикнуть негромко, но его бы точно услышали в зале. И можно не догадываться, что какой-то подобной реакции режиссёр ожидал. Кажется, именно этот момент мог бы дать возможность не столько вдохнуть залу, но и выдохнуть на постскриптуме (Ну, или финале. Не знаю, что это было). Интересно было. Обсуждать есть что. Вдохнула и выдохнула».
А историк архитектуры Александр Михайлов кратко отметил: «Пермь сегодня — театральная столица».
«Однозначно стоило лететь через полстраны»
В выходные на премьеру в Пермь приехало очень много зрителей из Москвы и Санкт-Петербурга. Москвичка Наталия Кондартьева восторженно написала:
«Безбашенный, местами *** [распущенный], не политкорректный, не толерантный спектакль, но при этом очень не простой, глубокий и многослойный. Однозначно стоило лететь через полстраны. Я приняла и полюбила спектакль, но рекомендовать никому не решусь».
Гюльнара Алиярова отметила, что Константин Богомолов «продолжает свои сеансы коллективной психотерапии посредством искусства». А его метод можно назвать «зеркало, которое вам не нравится»:
«Знакомые, которых я встретила после спектакля, сказали, что им было не смешно. Это про те места постановки, где Богомолов старался „сделать смешно“, и зал ржал. Но потом оказалось не смешно. Старый, испробованный режиссёром, способ снятия напряжения — захихикать тему, чтобы заглушить крик боли. Заставить говорить о том, о чем у нас не говорят из-за страха и стыда, облегчив проговаривание шутовской бравадой».
Отдельно Алиярова написала про «интересную работу» дирижёра Филиппа Чижевского:
«Как и было обещано, местами, привычную нам „Кармен“ было не узнать. Она зазвучала ещё более драматично, на мой взгляд. Сам Чижевский в одном из интервью сказал, что нашёл музыкальный материал Бизе к „Кармен“ не как образец эпохи романтизма, а опередивший своё время импрессионизм. Чижевский, у которого за плечами опыт работы с барочной и современной музыкой, создал совершенно свежее звучание „Кармен“, используя при этом первый, оригинальный, нотный материал композитора».
Свою рецензию Гюльнара Алиярова завершает верой в пермскую публику:
«Многие уже переживали, что после того, как уедут москвичи, в Перми на эту оперу никто ходить не будет. Вот именно на эту будут. Возможно, чтобы прийти-похихикать, а на самом деле — в них закидают то, о чем надо говорить-говорить-говорить. Начну. Русские, евреи, погромы, революция, террор, маньяк».
|
Татьяна Беленькая, зрительница из культурной столицы, считает, что Константин Богомолов «оттоптался на оперных ценностях»:
«Собственно, назвать этот спектакль оперой нельзя. Скорее, это музыкальный спектакль с использованием различного материала — казачьих песен, шансона и эпизодов оперы Бизе. Да, собственно, и не пел-то никто толком, кроме Надежды Павловой и Константина Сучкова. Но я исполнителей не виню. О каком качестве пения можно говорить, если ты — Хозе в трениках — поешь арию с цветком, держа в руках окровавленный тампон? Или ты — Эскамильо в красных трусах, пьяный в хлам, мычащий (Я клянусь! Буквально!) свои куплеты?»
«На потеху гламурным девицам, прилетевшим в Пермь»
Также в Пермь высадился десант ведущих журналистов и театральных критиков страны. Главный редактор журнала «Театр» Марина Давыдова интригующе написала: «После спектакля Константина Богомолова „Кармен“ хочется сказать так много». Но тут же добавила, что пока промолчит.
Блогер Вадим Журавлёв молчать не стал. Вернувшись в Москву, он оперативно выпустил видео про «Кармен». Журавлёв утверждает, что Богомолов «демонстрирует нелюбовь к опере на потеху гламурным девицам, прилетевшим в Пермь».
Главный редактор Carnegie.ru Александр Баунов уверен, что Пермский театр оперы и балета после отъезда Теодора Курентзиса остаётся местом силы. Он считает, что «Кармен» «вышла ярка и свежа»:
«Почти четыре часа счастливого офигевания. Идея театра, свободного от политкоретности работает. Впрочем, она у него всегда, и без слов. Но совсем не по тем направлениям, по каким готовы обижаться обидчивые. Они только изготовились, а им другое. И между прочим Кармен — женщина жертва мужчины, который считает ее собственностью. Вы все еще, как сто лет назад, сочувствуете Хосе? С теми, кто не понимает шуток, не шутят».
Как бы отвечая на нападки в адрес режиссёра, Баунов пишет, что Богомолов «тоже любит Кармен, но по-своему»:
«Кармен ведь вообще такая женщина, которую любили разные и по-разному. И он извлек из вашей любимой то, что другие бы не нашли, даже не решились искать. Он обогатил вашу любимую. Вообще все новое вынуто из текста либретто, каждая находка мотивирована логикой текста. Сценография Ларисы Ломакиной тоже».
Ещё журналист хвалит дирижёра Филиппа Чижевского и солистов Пермской оперы: Наталью Ляскову, Бориса Рудака, Надежду Павлову и Энхбата Тувшинжаргала. И отмечает, что пермская публика «была захвачена врасплох и унесена в сторону восторженного изумления и бурной овации с отдельными буканьями».
В конце Александр Баунов отмечает, «как похорошела Пермь»:
«Кстати в Перми построили набережную, поставили всякие модные деревянные ларьки и лавки, расширили кое-где тротуары, на главном проспекте-бульваре положили гранит, поставили новые фонари, убрали ларьки и уличную рекламу, пустили новые автобусы, вывески сменили, покрасили, ну в общем убили этот самый дух. Сладкий запах советского подъезда».
|
На этот, в каком-то смысле колониальный пассаж, ему ответили: «в какую Пермь вас привозят» и «уж лучше запах клея».
«Набережную эту многострадальную превратили в абсолютно бессмысленное, мёртвое пространство с этими загадочно торчащими киосками („ПЕЧИВО“ и чо там ещё?), — написал журналист Иван Козлов. — Исторический ансамбль Компроса с аутентичными фонарями, тумбами и оградами разрушили — вместо тумб могильные камни, новые чёрные и избыточные в своей конструкции фонари никуда вообще не вписываются. И да, совершенно верно: именно в этом мире пластиковых поделок, созданных из чистой скудости ума и выданных нам за обновления, не мог не появиться Богомолов и не удивить пермскую публику, которая „не очень следит за идейными московскими спорами“, ну ещё бы, они же в интернете происходят, а интернет нам ещё не провели, пока только ларьками с „ПЕЧИВОМ“ ограничились. Спасибо, конечно, за сочувствие, но в целом я лучше сладкий запах клея „Момент“ в советском подъезде понюхаю, чем сладкий запах всей этой вашей мертвечины».
«Она боролась за права женщин и просила называть себя Карвумен»
Кажется, Богомолову удалось рассердить всех, в том числе феминисток. Кинокритика Марию Кувшинову, которая не была на премьере, возмутила фотография титра со спектакля Богомолова: «Она боролась за права женщин и просила называть себя Карвумен».
«Почему эта шутка не смешная? Дело не в приминитивной игре слов, способной порадовать второклассника, вчера узнавшего значения слов man и woman. В тупых шутках нет ничего плохого, контекстуально они даже бывают смешными. Но проблема в том, что это типичная „шутка сверху“, когда шутник не понимает, что он „подшучивает“ над тем, кто находится в гораздо более уязвимом положении, чем он (ясно, что Богомолову этого не объяснить, так же, как не объяснить Ксении Собчак, что профессиональный и общественный долг журналиста в диалоге с маньяком — занять сторону жертв). Когда диктатор шутит над оппозиционером, заключенным в тюрьму, когда охранник концлагеря шутит над евреем, когда группа школьных булли шутит над тем, кого они травят, когда прохожий шутит над тем, кто упал, вместо того, чтобы помочь ему встать, — это не юмор, а форма насилия», — написала она.
По её мнению, шутка про Кармен означает призыв к зрителям посмеяться «над этими борцуньями за права женщин, вся борьба которых заключается в том, что они нелепо коверкают язык»:
«Кармен была убита возлюбленным в „приступе ярости“, как и жертвы семейного насилия, за государственную защиту которых сейчас, да, идет борьба, но понятно, что „смеяться можно над всем“, а особенно над активистками, жертвами насилия и тремя с половиной умниками, осознавшими свою небинарность. Тут я представляю себе, так сказать, объект насмешки: женщины, которые получают тысячи угроз в интернете в неделю, меняют адреса; люди, которым присваивают парализующий статус иностранного агента, приходят с обысками, сажают по уголовной статье за рисунки вагин. Просто люди, которые ловят хейт за попытку сделать женщин более видимыми при помощи не очень пластичного русского языка. И вот этот потомственный деятель культуры, доверенное лицо Собянина, хозяин театра (у них там это считается высшей ступенью карьеры) и его светские зрители, прилетевшие самолетами из Москвы в Пермь на премьеру, — они собираются все вместе и, довольные, ржут над условной Юлей Цветковой и Анной Ривиной. Смешно, да?»
«Вроде и поржали, и в опере зачекинились»
Премьерные дни «Кармен» превратились в светское мероприятие. Инстаграм в выходные выглядел вот так:
Пермячка Галина Паздерина поиронизировала, что «ради московской тусовки премьеру перенесли на субботу», «холлы и лестницы были наводнены барышнями в красивых туалетах, делающими селфи в интерьерах театра», а «в туалетах оперного появились бумажные полотенца, новые диспенсеры для мыла».
«Богомолов создал отличную постановку для подростков и любителей поржать. Вроде и поржали, и в опере зачекинились. Судя по набору хайпа, ждём номинацию на Золотую маску. Меня после спектакля спросили, как мне постановка — я ответила, что хочется взять бензопилу, господина Богомолова и рвануть в Питер».
Ксения Собчак прилетела на премьеру на частном самолёте. После показа «Кармен» она написала, что гордится своим мужем: