Насилие, принуждение к абортам и убийства чести: как Кавказ стал одним из опаснейших мест для женщин 

Фото: ТАСС

На прошлой неделе российские СМИ облетела скандальная история о похоронах кукол вместо новорожденных близнецов в Дагестане: женщина по имени Лаура несколько месяцев обманывала супруга, притворяясь беременной, и это выяснилось только тогда, когда на кладбище кто-то решился заглянуть под саваны.

Ситуация выглядит одновременно абсурдно и пугающе — правозащитники считают, что такой поступок может быть связан с нарушением прав человека в кавказских республиках.

Как женщинам на Кавказе навязывают роль «мешка для производства детей», что ждет тех, кто не может родить наследника, почему там до сих пор проводят калечащие операции и совершают «убийства чести» — «Лента.ру» спросила у президента Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие» Саиды Сиражудиновой.

«Лента.ру»: Как думаете, почему та дагестанская женщина так поступила? Выдумала историю с беременностью, устроила похороны кукол…

Саида Сиражудинова: Она могла это сделать из-за психологического давления, связанного с общим положением женщин на Кавказе. Я видела критику к статье о ней, обвинение в феминистском подходе, но здесь не феминизм, здесь вопрос о жертве: почему она это сделала, проще ли было ей признать проблему, чем совершать эту цепочку манипуляций? Она прилагала большие усилия, чтобы создать историю.

Могла ли это действительно быть ложная беременность, как говорила Лаура на допросе?

Ложная беременность могла появиться из-за страха — из-за страха признания, что она не родит.

С какой же силой надо принуждать к материнству, чтобы возник такой страх?

Если говорить о материнстве и о проблеме принуждения, то на самом деле на Кавказе женщину воспринимают как сосуд для производства детей. В народе женщины признают свое положение, и некоторые называют себя мешком для воспроизводства детей. Она их родила — и больше особого отношения к ним не имеет, кроме воспитательной функции. Дети — это собственность отца. Проявление этого аспекта мы видим по многочисленным проблемам, которые связаны с Кавказским регионом.

Существует проблема опеки над детьми в случае развода — в некоторых республиках женщине даже с судебным решением на руках сложно оставить у себя или вернуть себе детей. Суд становится на сторону отца и родственников отца. Дагестан отличается тем, что браки редко заключаются по любви — во многих случаях это или договорные браки, или внутрисемейные, когда родители подбирают парню девушку. Она ему нужна исключительно в репродуктивных целях.

Как правило, проблема еще и в том, что дагестанским матерям очень трудно одним воспитывать детей. В случае развода отцы снимают с себя обязательства по поддержке семьи. В Чечне и Ингушетии ситуация другая и еще более острая: отцы или их семьи претендуют на детей, и это обусловлено традициями.

А если женщина развелась и остался ребенок, ее родная семья может ее не принять с ним?

Ее еще могут принять, а вот детей некоторые не хотят принимать. Говорят: «Ты можешь вернуться, место тебе выделим, но детей отдавай отцу, это чужой род, мы не горим желанием их воспитывать и материально поддерживать». Я неоднократно сталкивалась с подобными случаями и заявлениями женщин, которые страдали из-за этого: и развестись не могли, и в семье их не принимали. Была попытка обвинить одну в том, что она психически неполноценна, она пыталась совершить суицид из-за того, что муж ее избивал почти ежедневно. У нее есть дети, а семья ее не принимает — то есть родные ее просят терпеть эту ситуацию.

Получается безвыходное положение.

Абсолютно безвыходное положение! К тому же приоритет в образовании отдается мальчикам, девочки далеко не все его получают. Бывает, что в исламизированных или традиционалистских семьях вообще не хотят, чтобы девочки учились. И, следовательно, базы, опоры в жизни у этих девочек не будет. Тогда они будут уязвимы, зависимы, не смогут обеспечивать себя.

Еще известные такие формы давления, как селективные аборты: если УЗИ показывает девочку, могут беременность прервать. Насколько это распространено?

Я бы не говорила, что это массовое явление — многое зависит от семьи. Но это присутствует, особенно если уже есть девочки в семье и еще одна девочка нежелательна. Если речь идет о первом ребенке, такого, скорее всего, не случится. В Чечне и Ингушетии пытаются даже оправдать, что девочка-первенец — это хорошо, фольклорные предания вокруг этого появились.

Мать могут обвинить в том, что не получается родить именно мальчика?

Не всегда, но бывали такие случаи. И мужья могут ее попрекать, угрожать, что мальчика родит другая. Могут не обвинять, но вынуждать рожать еще и еще.

Почему так важен именно мальчик?

Я слышала от людей, которые заставляли жен рожать и рожать, несмотря на проблемы со здоровьем, что мальчик им нужен как продолжение рода, во-первых. А второй аспект, который они часто подчеркивали, — как защитник. «Я не знаю, что со мной случится, мне нужно быть уверенным, что ты и мои дочери будете защищены». То есть в доме должен быть мужчина, у него двойная функция: продолжение рода и защита.

Традиции в регионах едины для всех жителей?

Общество сильно сегментировано. Городское население отличается от сельского, внутри городского есть определенные группы, которые живут по своим традициям. В зависимости от уклада семьи и ее родового происхождения, социального статуса, образования — много факторов влияют на семью и семейные отношения. Мы не можем унифицировать, но в целом ситуация сложная.

В регионе процветет полиюридизм. Существует религия, шариат, и есть государственный закон, но функционируют они выборочно. У шариата отсутствуют санкции, он может только рекомендовать, а человек должен сам решать, принимать ему эти нормы или нет. Очень сильно влияние адатов — местных традиций, которые часто смешиваются с религией, население не отделяет их друг от друга. В то же время они часто противоречат исламу, но могут быть авторитетны для общества и семьи. К государственному закону обращаются в особенно тяжелых случаях.

Эта ситуация сформировалась давно. Еще столетие назад исследователь Дубровин приезжал на Кавказ и писал, что люди там часто хитрят и приспосабливаются.

То есть когда им выгодно, чтобы судили по адату, — они прикидывались традиционалистами. Если они видели, что могут выиграть по шариату, — сразу же становились ярыми мусульманами. Все в зависимости от сиюминутной выгоды.

Вот эта ситуация ведет к правовому нигилизму и в некоторой степени беспорядку, потому что нет единой системы урегулирования споров, конфликтов и проблем в обществе. И у разных групп — разный отклик на разные проблемы.

То есть трактуется все так, как удобно. Можете привести примеры, как это влияет на отношения мужчин и женщин?

Сфера отношений мужчин и женщин — скользкая и уязвимая. Традиции, особенно религию, многие люди воспринимают так, чтобы сориентировать женщину на укрепление традиционной роли, усилить контроль за ней, ограничения. Религия существует не так, как она есть в чистом виде, а выборочно, фрагментарно. Это влияет, наверное, во всех аспектах: нежелательное рождение девочки, селективные аборты (повторюсь, это не глобальное явление, но оно существуют), ранние браки, которые практикуются со ссылкой на некие традиции, желание сохранить род. Появилась усиливающаяся полигамия, убийства чести, калечащие операции. Если существуют такие примеры — это уже проблема.

Где проблем больше всего?

Зависит от того, каких именно проблем. В Ингушетии, наверное, немного тяжелее ситуация, потому что, во-первых, там детей забирают у женщин. Во-вторых, сохраняется проблема повторных браков для вдов и разведенных женщин. Это сложная ситуация, но она начала меняться, потому что приходят новые вариации ислама. Уже есть примеры, когда вдовы и разведенные выходят замуж. Но в целом пока традиции еще берут верх.

Если брать калечащие операции — в Дагестане эта проблема острее, потому что в Ингушетии их одна община практикует, а здесь — больше.

Муфтияты закрывают глаза на все такие ситуации?

На самом деле — да. Несколько лет назад мы пытались провести круглый стол о проблемах прав женщин, приглашали религиозных деятелей. Они обещали прийти, но не пришли. И эта ситуация показательная: многие не готовы даже просто говорить о правах женщин и о том, как религия должна защищать их. Некоторые, конечно, признают важность проблемы, но почему-то боятся осуждения общества и иных религиозных структур. Не знаю, что их тормозит, но какой-то внутренний страх у них есть, даже комментарии о нарушении прав женщин они дают анонимно.

Не знаю, с чем это связано. Либо с особенностями мужского общества и боязнью утраты авторитета среди мужчин, если они поднимут неудобный вопрос, либо это ориентация на основную часть своих прихожан. Может, из-за того, что в мечеть в основном ходят мужчины, религиозная деятельность в основном направлена на них, и сами религиозные деятели исключительно мужчины.

На самом деле глаза на проблему закрывают не только религиозные деятели. Мы видим, что так делает все общество: и чиновники, и ученые, и полиция. Они считают проблемы, связанные с приватной жизнью, очень закрытой сферой, куда неприлично вмешиваться. Легче сделать вид, что проблемы нет, чем решать ее. Наверное, это особенность патриархального общества.

Возвращаясь к многоженству. Может быть так, что мужчина женился по принуждению, а потом взял вторую жену «для себя»?

Да, это часто бывает, потому что традиционное общество влияет не только на женщин, но и на мужчин. Когда родители решают за детей задачу выбора брачного партнера и не оставляют им шансов на свое мнение, это ситуация достаточно тяжелая, и мужчина может взять еще одну жену. А что делать жене?

Но существует и потребительское отношение к женщине, когда отсутствует восприятие ее как личности и человека. Если они увидят выгоду или им кто-то понравится, или уже взрослый человек хочет отличиться, показать другим, что у него есть возможности, — он может взять жену напоказ. Но насколько она будет ему женой по шариату?

Многие уезжают из региона и заводят жен в других местах, что порождает несправедливые ситуации. Жена может быть на временных условиях, без гарантий, без обеспечения. Это далеко от религии и ислама. Нет равного разделения денег, одинакового чувства ко всем, одинаковых материальных затрат. По шариату ни на рубль нельзя потратить больше на одну жену, чем на другую. А в жизни одной жене и наследство достается, и дети обеспечены, и семья принимает, а у других — ничего.

Другая несправедливость — в большинстве случаев благосостояние семьи возрастает уже в браке, муж и жена вместе работают, ведут совместное хозяйство. Многие женщины являются добытчицами в семье. Когда их мужья начинают расходовать на других женщин из совместного бюджета — это тоже нарушение.

Может быть больше двух жен?

Может быть до четырех.

И это не обязательно должна быть местная девушка?

Не обязательно. Сейчас некоторые молодые религиозные люди берут женщин из других регионов, стимулируя их к принятию ислама. Это касается религиозных семей. А если брать традиционалистов, для них желательны внутренние браки. Если это Дагестан — браки внутри семьи. В Ингушетии и Чечне жениться на родственницах запрещено, в этом плане там лучше. Там парень женится по любви, а не по настоянию родителей.

Женщина имеет право голоса при выборе жениха?

Все зависит от семьи. Если есть договоренность, когда с детства решили, то ни его, ни ее не спрашивают. Взрослую девушку спросят, если захотят услышать ее мнение. Есть девушки в городах, которые сами принимают решение о браке. Не могу говорить, что таких девушек много или абсолютное большинство, но они есть.

Вы упомянули операции, в том числе калечащие. В связи с оглаской в прессе ситуация в этом аспекте меняется к лучшему?

От восстановления плевы не могут пока уйти, потому что если девушка где-то в свое время оступилась, жизнь ее будет крайне тяжелой в этом обществе. Если она признается — вряд ли сможет вернуться в республику. Муж может обвинить ее и выгнать. Поэтому подобные операции достаточно востребованы.

По калечащим операциям — не могу сказать, что здесь существует исключительно радикальная форма женского обрезания, потому что в регионе очень много разных вариаций этой операции. Мягкая форма превалирует, но подобных случаев, когда удаляют клитор и повреждают его, тоже немало. Их проводят, чтобы как-то ограничивать сексуальность женщины и контролировать ее, а это уже подразумевает физиологическое вмешательство и нарушение функций организма.

Ведь контролируют не только сексуальную жизнь, но и жизнь в целом, во всех ее аспектах?

Во многом зависит от семьи, но часто женщина без разрешения мужа даже не может покинуть свое традиционное пространство, свой дом. Не говорю про всех женщин, но значительный процент женщин зависимы от решения мужа. Право на свободу передвижения ограничено. Многие женщины придумывают уловки: говорят, что идут в больницу, например, чтобы куда-то сходить по своим делам. Что удивляет — это встречается даже в образованных семьях.

Много говорят об убийствах чести. Какие действия заслуживают такого наказания?

Иногда даже ничего не нужно. Это могут быть просто домыслы или какие-то корыстные интересы членов семьи, не всегда даже близких. Если брать классическое обвинение — женщина якобы позорит семью своим поведением.

Опозорить можно по-разному. В юридической практике это связывают с аморальным поведением женщины, за которое семью можно осудить. Например, если она вступила в какой-то контакт, нарушила нормы поведения. В первую очередь подразумевается половой контакт.

Некоторые девушки рассказывают, что им запрещено даже разговаривать с мужчинами.

Не обязательно должен произойти сам контакт — может быть и подозрение из-за того, что девушка общительная, увидели ее с кем-то. В первую очередь основным допускающим фактором к совершению убийства являются сплетни и слухи. То есть в обществе начинают говорить о девушке плохо, и семья, опасаясь этого или подозревая ее в неправильном поведении, может совершить убийство, чтобы смыть, как они говорят, позор кровью. Хотя по логике, убив ее, они подтверждают, что она вела неправильный образ жизни.

Почему я не хочу акцентировать внимание на сексуальных связях — потому что были случаи, когда убивали за сигарету, восприняв курящую девушку как позор. В Ингушетии дядя зашел — увидел, что племянница курит, и убил. И даже не получил реальный срок.

Убивали просто потому, что кто-то где-то видел, как девушку подвозили на машине. Нет факта, нет доказательств, но есть подозрение — и этого достаточно. В Ингушетии брат убил девочку, потому что заподозрил, что у нее отношения, — ему кто-то из ребят сказал. Он боялся, что когда она выйдет замуж, выяснится, что она совершила что-то до брака, и решил ее в качестве превентивной меры убить. А потом оказалось на вскрытии, что девочка ничего подобного не делала.

Почему же убийство женщины не считается позорным поступком?

Подобные убийства противоречат религии. По шариату, если нет доказательств, если нет четырех свидетелей, которые непосредственно видели (считается, что один человек может ошибиться) греховное поведение, — убивать ни в коем случае нельзя. И то — ислам допускает убийство только после решения шариатского суда. А то, что у нас происходит, — это самоуправство и кривое понимание традиций. Потому что, если апеллировать к традициям, то и раньше не убивали, а принуждали к браку или публично порицали.

В патриархальном обществе вопрос чести связан именно с проблемой чести женщины. То есть функция сохранения общества и традиций лежит именно на ней, хотя женщина признается слабой. Контроль над женщинами лежит в основе сохранения всего этого традиционного уклада.

Есть пословицы и поговорки, которые говорят, что мужчина ответственен за свою семью, а женщина — за нацию, род.

Как женщина может себя обезопасить?

Как правило, женщина становится почитаемой и занимает особое место, когда у нее появляются дети, невестки, которыми она может управлять. Так она приобретает статус взрослой, сильной, мудрой, властной.

Сначала она притесняема, зависима, а в дальнейшем, изменив свой статус, она сама зачастую притесняет молодое поколение женщин.

Конечно, тут снова надо оговориться: это происходит не всегда. Социальное и материальное положение семьи очень много значит. Если семья влиятельна, то женщину будут не так сильно притеснять, как девушку, за которой никто не стоит.

Вы говорили про образование. Его получают только городские девушки?

Не сказала бы. Есть примеры, когда девочки из дальних сел приезжали учиться. Да, для некоторых семей образование до сих пор не имеет ценности. Неоднократно приходилось от учителей слышать, что дети не прилагают усилий к учебе и говорят, что могут получать пенсии, как их родители, и эта пенсия часто выше заработка учителя. Они не видят смысла в образовании, значительная прослойка людей в нашем обществе пренебрежительно относится к нему.

Хотя в отдаленных селах республик получить образование намного тяжелее, потому что качество школьного образования очень низкое: многие учителя плохо говорят на русском, существует проблема с кадрами, особенно в высокогорных селах. Там предусмотрены надбавки учителям, и на работу принимают не образованных и квалифицированных преподавателей, а тех, кого устраивают благодаря родственным и клановым связям.

То есть путь к образованию для девушек из таких районов и сел сложнее. Им придется учиться в колледже или дома усиленно заниматься.

Образование дает больше шансов вырваться куда-то?

Да, но не всегда образование — гарантия. Знаю людей даже образованных, обучающихся в аспирантуре, которые ограничены кругом семьи и традициями.

Как сами женщины к своему положению относятся?

Сложно выделить отдельное мнение. Пока какая-то проблема очень сильно по женщине не ударит, она считает сложившееся положение нормой.

Многие оправдывают себя — говорят, что они «под защитой ислама». Такие заявления достаточно декларативны и, мне кажется, женщины пытаются убедить себя, что все хорошо и так положено.

Очень часто трансляторами несправедливости и проблем выступают не мужчины, а женщины, и, наверное, подобное положение многих из них устраивает. Мы делали исследование — и оказалось, что женщины не только не знают своих прав, но и не стремятся узнать их. И часто именно они поддерживают вредные практики — ведь как раз женщины принимают решения насчет калечащих операций (исключение — когда традицию продвигают некоторые имамы). Иногда женщины знают об угрожающем кому-то из членов семьи убийстве чести, но не препятствуют этому.

То есть виноваты в этой ситуации и сами женщины, и общество не готово к кардинальным изменениям. Даже по этому примеру с Лаурой мы видим: она берет всю вину на себя, и мать Лауры обвиняет свою дочь. Мы видим конформизм и принятие этой ситуации. Наверное, легче всего взять вину на себя. Так будет меньше последствий.