Обнаженная натура в изобразительном искусстве разных стран. Часть 105.

Писатель Леон Фейхтвангер в книге «Изгнание» привёл забавный эпизод из местечковой жизни. К раввину пришли члены общины, реб Мендель и реб Лейзер («ребом» в местечках называли любого взрослого и уважаемого члена общины), и попросили рассудить их. Реб Мендель говорит, что теленок принадлежит ему, а реб Лейзер говорит — ему. Раввин велит ребу Менделю обстоятельно изложить дело и, выслушав его, решает: ты прав, реб Мендель. Потом приходит черед реб Лейзера; и его выслушав, раввин также решает: ты прав, реб Лейзер. В разговор вмешивается Менухим, ученик раввина, и говорит: «Рабби, если прав реб Мендель, так не может же быть прав реб Лейзер». И раввин заключает: «И ты тоже прав, Менухим».

К чему я рассказала эту анекдотическую историю? А вот к чему. В 30-е, 40-е и 50-е годы в СССР развернулась нешуточная борьба за истину в биологической науке. Генетическая теория Менделя (это чистое совпадение, я не специально!), Моргана и Вейсмана была признана «реакционной» и «буржуазной», а взамен предлагалась так называемая «мичуринская биология», проводником которой был «народный академик» Трофим Денисович Лысенко. Те годы были, скажем так, жёсткими, и в результате сторонники «буржуазной» генетики оказались в тюрьме или даже погибли, как академик Николай Вавилов. Впоследствии вину за репрессии переложили на Лысенко, хотя сам он был одержимым своими идеями, чудаковатым, даже слегка сумасшедшим учёным, чуждым интригам, а все грязные дела от его имени — на совести его последователей и учеников, среди которых тон задавал некто по фамилии Презент. Да, собственно, не в них и дело.

В чём было противоречие? Лысенко утверждал, что наследственные факторы можно изменить «воспитанием» родительского материала. То есть, если, к примеру, семена пшеницы или ржи «закалять», подвергая их воздействию низких температур, то на каком-то этапе они дадут потомство, приспособленное к морозу. Сторонники западной генетической школы, имея на вооружении стройную теорию, утверждали, что такое невозможно.

Итог был плачевным для Лысенко — уже в 60-е его подвергли резкой критике и остракизму, «навесив» на него еще и вину за репрессии. Исследования были остановлены и признаны шарлатанством. До своей смерти в 1976 году Лысенко проработал на скромной должности завлаба в одном из биологических НИИ...

И вот тут-то вспомним еврейский анекдот, приведённый мной в начале. На самом деле, правы были и классические генетики, и Лысенко. Одно другому, по сути, не противоречило. Но западная общественная и научная мысль расценила крах теории Лысенко в СССР как существенную победу в холодной войне и противостоянии двух систем, и поэтому изыскания Лысенко во всём мире, как и у нас, кроме как в уничижительном смысле не воспринимались.

Нетерпеливый читатель скажет — мол, чегой-то тебя, мать, понесло в историю и биологию, а где ж, блин, обнажённая натура? Подождите, сейчас всё будет. И обнажённая натура, и история с биологией. И с географией.

Противостояние в биологической науке и безоговорочная победа одной из двух теорий, точнее, низвержение одной из них, привели к замалчиванию одного из величайших в истории человечества экспериментов, который явочным порядком, без всяких морганов-менделей и лысенок проводился как раз с 40-х годов XX века, на самом отдалённом континенте. Именно тогда самоорганизовалось движение «антарктистов», объединившее энтузиастов из США, Канады, Аргентины, Чили, Италии, Франции, ФРГ, Бельгии. Целью их было освоение юго-западного побережья Антарктиды и, по сути, выведение новой породы людей, приспособленных к антарктическому климату. Работ Трофима Лысенко «антарктисты», конечно же, не читали и о таком человеке слыхом не слыхивали, но именно им довелось на практике подтвердить его теорию.

Когда я упомянула юго-запад Антарктического побережья, я имела в виду обычное представление в картографии — это как бы если посмотреть на Антарктиду развёрнуто, целиком, то да — земля Мэри Бэрд и острова Карней, Сайпл, Черри и другие будут именно в левом нижнем углу, то есть — на юго-западе. Но надо понимать, что вблизи Южного полюса со сторонами света сам лукавый не разберётся. Не к ночи будь помянут.

105. Антарктида

В 1948 году на побережье Земли Мэри-Бэрд организуется первая община, назвавшаяся «Вестарктика». В ближайшие годы к ним присоединяется еще несколько общин, и негласно они именуют себя «государством Вестарктика». Про первых поселенцев-вестарктийцев можно написать тома художественных и документальных книг — там были и трагедии, и драмы, и приключения, и героика. Надеюсь, что со временем эти книги всё же напишут. Скажу только, что кладбище на Мэри-Бэрд заселялось едва ли не интенсивнее, чем сам посёлок...

Но вестарктийцы выжили, выстояли — да, путём жёсткого естественного отбора, ценой невероятных трудностей и лишений, при полном игнорировании их правительствами всех стран, международными организациями, прессой. Они неоднократно подавали заявку на вступление в ООН — и тишина была им ответом...

Картинка из Википедии, где примерно обозначены границы Вестарктики и ещё одного государства — Фландренсис.
Ссылки на википедийные статьи и комментарии к ним будут чуть ниже.

Появилось второе поколение вестарктийцев — в 60-е годы, в 80-е — уже третье, в «нулевые» — условно, четвёртое, хотя, конечно, жёсткой градации поколений нет и быть не может. И вот эти, новые поколения, рождённые в Антарктиде, оказались в разы, если не на порядки лучше приспособлены к антарктическому климату, чем мы, жители тёплых широт. Нам-то стоит оказаться на лютом морозе — так мы будем кутаться в шубы, шарфы, шапки, шерстяные поддёвки, тёплые штаны и тёплую обувь — а потомкам «антарктистов» — всё нипочём.

Ай да Лысенко, ай да сукин сын!

Ещё немного географии. Единой община «антарктистов» была только на самых ранних этапах своего существования. Потом, с ростом численности, общины делились, перемещались — и в результате получилось два государства — само собой, никем не признанных. Территории вокруг Мэри-Бэрд объединились в уже мной упомянутое государство Вестарктика, а островитяне — в основном с Карнея, где живёт самая большая община, плюс острова Черри, Сайпл. Прэнк, Махер и несколько пока необитаемых, объединились в государство Фландренсис. Так что, де-факто в Анктарктиде существует два самопровозглашённых государства.

Википедия их, конечно же, не может уже игнорировать.  Но в этих статьях, конечно, правдивой информации — минимум. И «герцогства» какие-то выдуманы, хотя это самоуправляемые территории, где высшим органом власти является межобщинный совет, а «герцоги» придуманы больше для прикола. Ну и уж данные о нулевом населении и чистой виртуальности этих государств — возмутительны, это и есть отражение политики сговора и замалчивания реальной ситуации.

Ну, да ладно — оставим и политику с геополитикой, и историю с биологией и перейдём к заявленной в заголовке этой публикации теме.

Понятно, что если само наличие антарктических государств тщательно скрывается и замалчивается, то и творчество художников-«антарктистов» нигде не находит своего отражения. Но правда имеет такое свойство — она не может не прорываться сквозь завесу лжи и умолчания. Музей солидарности имени Сальвадора Альенде (Museo de la Solidaridad Salvador Allende, MSSA) в Сантьяго, столице Чили организовал выставку художников Антарктических территорий, которая открылась в январе 2020 года. Обновляемая экспозиция будет представлена до июля этого года, а в связи с карантинными ограничениями — возможно и дольше. Я списалась с руководством музея, и его художественный директор, Мария Гонсалес любезно предоставила мне сканы фотографий картин художников Антарктических территорий по интересующей меня теме, причём в неплохом качестве. Кроме того, синьора Гонсалес снабдила меня информацией, которой я с вами и делюсь — впрочем, кое-что я и без неё знала.

Обычно мои публикации включают в себя от 70 до 110 картин, но в данном случае их будет существенно меньше — всего 16. И художников — всего трое. Всё же на выставке в Сантьяго преобладают пейзажи, а не обнажённая натура. Но и эти картины ломают все представления о возможностях человеческого организма, да что там — о границах потенциала человеческого духа! Как следует из сопроводительного письма Марии Гонсалес, картины отображают реальную ситуацию на Антарктических территориях и не являются ни фантазией, ни преувеличением. Это чистый реализм, возможно, с элементами символизма. В Вестарктике и Фландренсисе живут именно так. И непроизвольно тянется рука, чтобы снять шляпу или иной головной убор, даже если ты сидишь простоволосой, — чтобы воздать должное людям, сломавшим стереотипы и биологической науки, и всяческих социальных, психологических и прочих изысканий. Смотрим!

Карло дель Монако (Carlo Frederico Geronimo Casa del Monaco, Вестарктика, 1964)
Антарктическое лето. Купание в полынье.


Антарктическая купальщица


Купальщица с пингвинами


Купальщицы побережья Мэри-Бэрд


Йоахим Нойбау (Joachim Neuebau, 1970, Фландренсис)
У побережья острова Карней


Морская звезда


В антарктических льдах


На антарктическом пляже


Снежная нимфа. Побережье Фландренсиса.


Пасто Беренд (Pasto Berend, Вестарктика, 1986)
На антарктических камнях


Солнечные ванны в Вестарктике


На мостках. Берег Вестарктики.


Это мы с вами — настоящие хозяева Земли Мери-Бэрд!


Ева-Линд, дочь бургомистра городка Мэри-Бэрд в Вестарктике

Это не позирование ради «хайпа», именно в таких «костюмах» там и принято ходить!

Три вестарктийские грации в Мэри-Бэрд


Юная вестарктийка

Вот кто должен выступать с трибуны ООН по проблемам климата и экологии вместо этой малохольной Греты! Эти люди самим фактом своего существования доказали величие человеческого духа и единение его с природой! То, что казалось невозможным — на самом деле очень даже возможно, стоит лишь захотеть. И никакие вирусы им не страшны. А мы со своими проблемами и заботами, простите — но в сравнении с этими людьми кажемся жалкими и убогими. И именно сейчас, когда мы в силу своей слабости и беззащитности вынуждены соблюдать режим самоизоляции, информация. которую я вам представила — более чем актуальна. Но только пожалуйста — не пытайтесь подражать жителям Антарктических территорий. Не надо. Ничего хорошего из этого не выйдет. Куда уж нам, болезным...

И всё же закончить сегодняшний пост хочется чем-то жизнеутверждающим. Вот как завершила своё письмо синьора Гонсалес, художественный директор музея в Сантьяго-де-Чили: «Viva Westarctica! Viva Flandrensis!» Присоединяюсь!