Поздний дебют: выставка Битона в Главном штабе

"Сесил Битон и культ звёзд" в Главном штабе. Удивительно, что, несмотря на все ограничения, которые вот уже почти год заставляют художников и кураторов подстраиваться под новые обстоятельства, у нас проходят выставки одна интереснее другой. В Москве, после того как недавно музеи открыли для публики, начался ажиотаж. После перерыва, пришедшегося на новогодние каникулы, все ринулись в храмы прекрасного. Петербург, счастливо избежавший локдауна, не перестаёт удивлять топовыми выставками мирового уровня. Прежде этого не бывало, и, надо надеяться, со снятием ограничений наша музейная жизнь останется такой же интересной. Сесил Битон в Главштабе — первая ретроспектива знаменитого фотографа в России. В это верится с трудом, поскольку в фотографии, в мире моды, в дизайне Битон — фигура, без которой сложно представить двадцатый век. Он мастер портрета, денди, законодатель вкуса, светский лев и хроникёр. Его дневники начали издавать ещё при его жизни, они и сегодня любимы читателями. Битон был в Москве, где, впрочем, не испытал симпатии к социализму, поэтому в советское время его не жаловали. В СССР фотографию вообще не пускали на Парнас, и выставки Роберта Мэпплторпа или Энни Лейбовиц состоялись у нас уже после распада Союза. Причём это ещё везение, поскольку многих фотоклассиков к нам до сих пор не привозили и неизвестно, когда они доберутся до наших краев. Битон при всём при том Россией интересовался, пусть и не советской. Он был поклонником русского балета и близко знал многих звёзд, особенно тех, кто эмигрировал из СССР. Выставка в Главштабе открывается серией портретов знаменитых русских балерин. Так нам подыгрывают кураторы из лондонского Музея Виктории и Альберта. Им удался грамотный дебютный проект, знакомящий нашу публику с основными вехами творчества Битона. Здесь рассказано и о лихой молодости художника, чудившего с Bright Young People на радость лондонскому бомонду, и о его даре портретиста, и о снимках периода Блица, и о его главном успехе — "Оскарах" за работу художника и за костюмы для "Моей прекрасной леди". Несколько преувеличенной кажется его значимость как законодателя интеллектуальной моды. Но это не странно: нам свойственно переоценивать "глянец".