К востоку от ада: что сделало Джеймса Дина легендой

8 февраля исполняется 90 лет со дня рождения Джеймса Дина, американского актера и настоящего идола современной культуры. Его имя стоит в одном ряду с именами Элвиса Пресли, Мэрилин Монро, Джима Моррисона и других поп-икон: они вдохновляют, их копируют, их образы хорошо продаются. Почти все они умерли молодыми, но Дин и тут в числе первых: он погиб 24-летним, успев сняться всего в трех фильмах, захватив лишь несколько месяцев прижизненной славы. И стать звездой на все времена.

Всем ребятам пример

Посмотрите на лица голливудских красавчиков разных поколений: Роберта Редфорда, Брэда Питта, Джонни Деппа, Колина Фаррелла, Чарли Ханнэма – и вы увидите в их внешности характерные черты Джеймса Дина. Вот уже более 60 лет в кино из поколения в поколение переходит диновский типаж. А разве не напоминал Дина герой русского кино Сергей Бодров-младший? Множество актеров, пусть даже не похожих на Джеймса внешне, пытаются копировать его стиль, его небрежные движения, хмуро-вопросительную гримасу.

Но самое трудное в подражании Дину – быть, как он, нетипичной кинозвездой и непростым для понимания человеком. В середине 1950-х его вольный и непредсказуемый нрав сильно настораживал голливудскую публику. К тому времени в Голливуде уже был один бунтарь – Марлон Брандо, державшийся дерзко и независимо. Но если он казался упрямым, но здравомыслящим человеком, то Дин больше походил на стихийное бедствие. Он стремился к славе, но ни она, ни «Оскары», ни внушительные гонорары не были пределом его мечтаний. Этот человек искал что-то другое, возможно, сам не зная, что именно. И это был новый тип актера, больше похожего на верленовского «проклятого поэта» или бездомного художника, чем на гламурную знаменитость. Одни видели в этом бунтарство и свободу, другие называли Дина психически больным.

Еще только переехав в Лос-Анджелес, будучи никому не известным молодым человеком с провинциальным акцентом, он говорил своему другу Уильяму Бэсту: «Стать самым лучшим актером на свете – даже этого мне мало. Я хотел бы расти и расти, чтобы никто не смог бы меня догнать. Пусть звучит высокопарно, но единственный настоящий успех для человека – это бессмертие».

Джеймс Дин за рулем Porsche 550 Spyder AF archive/Vostock Photo

Под его дудку

В Дине были три вещи, которые, соединяясь, производили эффект динамита: во-первых, талант, во-вторых, внутренняя драма, которая одновременно разрушала его и разогревала харизму Джеймса до вулканической температуры. И, в-третьих, в отличие от многих актеров, особенно молодых и начинающих, он всегда настаивал на своем с такой внутренней властью, что перед ним пасовали даже матерые режиссеры.

Титан Голливуда Элиа Казан, снимавший Дина в его первом фильме «К востоку от рая» (1955), писал своей жене о 23-летнем Джеймсе: «Он относится к кино так, словно это его инструмент, словно он его хозяин».

Фил Стерн, автор многих классических снимков Дина, говорил: «Он всегда управлял фотографами. Они лишь воплощали его идеи. Им – и мне в том числе – оставалось только нажимать на кнопку. Все остальное делал он сам». Напомню, речь идет не о маститом актере, а о молодом человеке, восходящей звезде, которым обычно рекомендуют помалкивать в тряпочку и учиться у старших.

Дин не нуждался в специалистах, которые придумали бы ему имидж. Он вылепил его сам за несколько лет до прихода в большое кино, в том числе во время бесконечных нью-йоркских фотосессий с участием фотографа и друга Роя Шэтта. «Я думаю, снимки Дина даже важнее его фильмов», – утверждала Элейн Шэтт, жена Роя.

Парень не промах

Джеймс Байрон Дин занимался скульптурой, живописью, играл на скрипке, писал стихи. Его мать Милдред была артистичной и поощряла подобные качества в сыне. Они были друзьями не разлей вода. Отец Уинтон Дин, работавший зубным врачом, держался немного в стороне.

Джеймс Дин, 1941 год Leemage via AFP/East News

В пять лет Джеймс уже играл в спектаклях. Когда ему было девять, Милдред умерла от рака. Ребенок был совершенно потерян, хотя, как вспоминают родственники, внешне старался сохранять спокойствие. Скоро он оказался оторван и от отца: из Лос-Анджелеса, где они в то время жили, Джеймса отправили обратно к родственникам в Индиану.

Тогда-то внутри Дина и зародилась та трагедия, которая будет терзать его и управлять им всю его короткую жизнь. Мир, который для него олицетворяла мать, рухнул, а отец оказался слишком далеко. С тех пор он будет разрываться между обидой и претензиями к отцу и необходимостью найти кого-то, кто заменит ему его. Во многом именно это привело Дина к гомосексуальным связям, одной из которых стали отношения с пастором местной Уэслианской церкви Джеймсом ДеВеердом. Он был первой отцовской фигурой, к которой прилепился Дин. ДеВеерд притягивал подростка и тем, что был человеком, любившим и понимавшим искусство, как его покойная мать.

Впоследствии Дин одним друзьям рассказывал о ДеВеерде как о своем менторе и герое, другим же жаловался на то, что был им вероломно совращен. Он стал одним из первых и главных героев новой эпохи, которая началась в середине 1950-х и продолжается до сих пор. Ее можно назвать эпохой молодых людей: впервые в истории молодежь начала «тянуть одеяло на себя». Рок-н-ролл Элвиса Пресли, Чака Берри, Билла Хейли и фильмы с Джеймсом Дином появились практически одновременно и были частью одной волны. Неожиданно для многих представителей старшего поколения у молодежи появился голос – и довольно громкий. Еще недавно в западном мире доминировала культура взрослых, а целью молодых людей было просто дорасти до нее. И вдруг появилась новая музыка, новое кино – про и для молодых, и это было не нишевое явление, это была большая революция в массовой культуре. То же самое ощущалось и в стане противника США по холодной войне – Советском Союзе. Прошедший в 1957 году в оттепельной Москве Всемирный фестиваль молодежи и студентов стал официальным признанием новой тенденции.

Восстановив силы после Второй мировой войны, мир захотел резко помолодеть, танцевать, веселиться, сексуально раскрепоститься. Со временем это привело к культу вечной молодости, вынуждающему 70-летних старцев одеваться и вести себя, как тинейджеры.

Другой великий бунтарь Голливуда тех времен, Марлон Брандо, не подходил на роль символа нового движения. И дело не в том, что он старше Дина на семь лет, а в том, что он воплощал иной типаж: мужчину, а не юношу. В те годы Брандо играл Цезаря, Наполеона, и даже в легендарной роли байкера в «Дикаре» (1953) он выглядит зрелым и опасным мачо. Любопытно, что Брандо в свое время тоже пробовался на роль в «Бунтаре без причины» – это было в 1947 году, и ему было 23 года. Но тогда Warner Bros. закрыла проект – время его еще не пришло.

В отличие от Марлона, Дин остался вечным юношей, несмотря на взрослую роль в «Гиганте».

Но ни актуальные для своей эпохи фильмы, ни актерский талант не дают исчерпывающего объяснения феномена популярности Джеймса Дина. Он воплотил образ человека новых поколений: свободного, красивого, с трагической тайной внутри, живущего вопреки уставам пуританской Америки.

Он был тем, кто нужен людям той – да и любой другой – эпохи: достаточно отчаянным и смелым, чтобы не скрывать свою ранимость, достаточно упрямым и оголтелым, чтобы делать то, что хочется. И он не был фальшивкой – он довольно настрадался лично, чтобы иметь возможность выплеснуть хоть каплю этого страдания в своей актерской игре. Может быть, он и не знал, куда идет, но он не был избалованным подростком, которому нечем заняться. Его разрывало изнутри. Стейнбек назвал его сопливым ребенком. Еще бы: в его поколении мужественных хемингуэев предполагалось страдать молча, сжимая в руке стакан виски. Дин же кричал и не сдерживал слез и эмоций, – и люди увидели, что это не «слабость», а тоже сила – сила и смелость быть человеком. Кстати, не так уж много актеров с тех пор решились хотя бы попытаться пойти по этому пути. Возможно, они слишком жалели и берегли себя, в отличие от Джеймса Дина.