Как финансовый капитализм убивает планету

Частные инвесторы из сообщества Reddit немного потрепали крупные хедж-фонды. Хедж-фонды играли на понижение, «шортили» акции умирающих компаний, а «реддитовцы» согласованными покупками развернули тренд, повысили стоимость акций, сыграли «по-бычьи» и заставили «медведей» нервничать и нести убытки. Говорят, что это победа независимых игроков и пример свободы на рынке инвестиций. На самом же деле это очередная демонстрация эфемерности и абсурдности самого по себе финансового капитализма.

Капитал, какие бы формы он ни принимал – акций, облигаций, депозитов или деривативов, основан на одной весьма простой идее. На идее ссудного процента. А ссудный процент зиждется на архаическом иррациональном представлении о том, что деньги могут размножаться.

Первыми деньгами в человеческом обществе был, по-видимому, скот. Особенно крупный рогатый скот – коровы, быки, буйволы, а также нерогатые лошади. На латыни деньги и скот назывались однокоренными словами (пекуния и пекус). Рынки размещались в городах (или города возникали вокруг рынков), но основными разносчиками «рыночных ценностей» долгое время (пока не появились профессиональные купцы) были кочевники-скотоводы. Они путешествовали на далёкие расстояния и заодно осуществляли торговые контакты, перевозили товары от одного города к другому, занимались международной торговлей, а скот, помимо своего прямого назначения, использовался и как средство обмена.

 

Довольно скоро города пришли к идее использовать редкие металлы для символизации скота и богатства, а потом начали чеканить монету. Просто потому, что люди, как вид, вообще склонны создавать символы и знаки. Вербальная структура мышления предполагает создание символической реальности, в известной мере дублирующей и отражающей материальный мир. Однако магические представления неразвитого сознания заставляют отождествлять знак и означаемое, переносить на первый характеристики второго, до практического неразличения.

Потому, если золотая монета «заменяла», например, лошадь, то от золотой монеты стали ожидать приплода, такого же, который приносит живая настоящая лошадь. В рационализации эта магическая мысль выглядела так: табун из десяти лошадей за год может увеличиться на три–шесть голов. Каждая лошадь стоит, то есть заменяет, то есть может быть обменяна на одну золотую монету. Если я даю тебе в долг десять золотых монет, то это всё равно как если бы я дал тебе десять лошадей. Если бы я не отдал тебе десять лошадей, то через год у меня было бы, например, тринадцать голов в табуне. Поэтому ты должен вернуть мне через год не десять, а тринадцать золотых монет.

Это и есть ростовщичество, «деньги в рост», так возникли представления о «справедливом» ссудном проценте, и они до сих пор остаются в пределах средних показателей приплода домашнего скота.

Нарушение логики здесь в том, что знак не равен означаемому. Лошадь – это не монета, а монета – не лошадь. Монету не нужно кормить, поить и выгуливать, но монета и не приносит приплода. Это просто кружок металла. Если хочешь, чтобы твоё богатство умножалось, обменяй монеты на лошадей и ухаживай за своим табуном.   

Реальное и символическое хозяйствование развивались гармонично, если ссудный процент не превышал фактического увеличения богатства и увеличения потребления, связанного с ростом численности населения. Но бывало, что жадные ростовщики назначали и 100%, и 200% годовых. Лошади столько не рожают. И население так быстро не растёт. Превышение ссудной нагрузки создавало ситуацию невозвратных долгов, которая рано или поздно заканчивалась революцией, при которой, как мы знаем, все долги обнуляются.

 

Но даже если ростовщики скромны и процент невысок, стада не могут увеличиваться вечно. Есть предел роста, заданный размерами пастбищ, количеством водопоев, доступными территориями, периодическими эпизоотиями и так далее. Поэтому кризис хозяйства, основанного на ссудном проценте, неизбежен.

Наша экономика уже давно не имеет своей главной отраслью сельское хозяйство, животноводство и земледелие (хотя едим мы по-прежнему молоко, мясо и зерно, а не микрочипы и не биткоины). А вот принципы ссудного процента остались те же. Более того, с наступлением финансового капитализма вся экономическая жизнь монетизировалась, а весь капитал стал финансовым капиталом, то есть инвестиционным, то есть ссудным. Это значит, что все деньги, находящиеся в экономике, являются ссудой, они кем-то куда-то «инвестированы», и инвестор ждёт на свои деньги «проценты».

Если все деньги – заёмные, то средний ссудный процент должен соответствовать росту экономики. Рост мировой экономики в 2019 году оценивается в 3%. Значит, средним «справедливым» доходом на инвестиции должны быть те же 3%. Кому это понравится? Конечно, инвесторы хотят больше. Однако лошади не умеют рожать так быстро. Высокий ссудный процент создаёт высокую долговую нагрузку, и эти долги принципиально не отдаваемы. Мировой долг в 2019 году достиг 255 трлн долларов, а мировой ВВП находится на уровне 120 трлн долларов. Весь мир должен работать больше двух лет, чтобы отдать долги. Кому? Кто нас «кредитует»? Марсиане? Нет никого. Понятно, что эти долги – фикция, мираж, призрак «финансового капитализма». Однако это такой мираж, который вполне способен погубить реальную экономику, обречь людей на разруху и голод.

Для того, чтобы экономика соответствовала ожиданиям инвесторов, её нужно постоянно разгонять. Но у нас есть пределы роста экономики: и производства, и потребления. Эти пределы заданы нашей планетой, Землёй. Мы не можем производить в десять раз больше автомобилей. Мы не можем съедать в десять раз больше картофельных чипсов. Мы можем намайнить сколько угодно биткоинов или выпустить деривативов, но такой «рост» экономики рано или поздно закольцуется и лопнет.

Чтобы «спасти планету», западные элиты готовы сокращать население, но не готовы сокращать финансовые рынки. Однако дело не в населении, а в рынках. У планеты достаточно ресурсов, чтобы нормально устроить всех людей, при условии разумного планирования и уменьшения неравенства. Это не потребности населения заставляют разгонять экономику, а требования финансового капитализма, ожидания инвесторов о постоянном повышении ссудного процента!

Финансовый капитализм основан на архаических догмах и заблуждениях, тщательно вбиваемых в головы простодушных людей. «Деньги должны работать» – нет, деньги никому ничего не должны. Тем более деньги не должны работать. Работать должны люди, а деньги служат средством накопления и обмена, «инвестиции» есть то же самое, что ростовщичество, а представление о ссудном проценте связано с иррациональными пластами мышления, с отождествлением монет и скота. «Деньги делают деньги» – нет, деньги не делают деньги. Даже люди не делают деньги. Деньги выпускают правительства, чтобы быть незримым посредником во всех сделках, иметь свою долю и собирать в удобном виде налоги, в лучшем случае – для общих нужд народа и государства, а в худшем – для присвоения правящим классом.

Деньги сами по себе не являются злом. Деньги есть важное изобретение человечества, наряду с поэзией, колесом, керамикой и посудомоечной машиной. Но из-за ссудного процента, из-за несправедливого налогообложения и неравномерного распределения бюджетных средств деньги становятся агентом создания, усиления и закрепления социального неравенства, которое рано или поздно приводит общество в состояние непродуктивного кровавого конфликта. И мы сами приближаем этот час, участвуя в аферах финансового капитализма.

Деньги не размножаются. Можете провести эксперимент. Положите пять сторублёвок в тёплое и тёмное место. Через месяц проверьте. Потом ещё раз проверьте через год. В тёплом тёмном месте вы найдёте те же пять сторублёвок. Их не станет ни шесть, ни семь.

Мы все знаем это. Но каждый раз, когда какая-то новая бодрая финансовая организация обещает шикарный приплод нашим деньгам, кто-то поддаётся и несёт сбережения. Верит, что там, в этом фонде, какое-то другое, правильное тёплое и тёмное место, там деньги размножаются.

На самом деле целью привлечения финансовым капиталом «частных инвестиций» является не выплата инвесторам прибылей, а совсем наоборот. Сжигание лишней денежной массы. Если бы кто-то провёл глобальные расчёты, то оказалось бы, что сумма привлекаемых инвестиций всегда больше, чем сумма выплачиваемых доходов. Это понятно. Денег не становится больше, а брокер тоже хочет жить. И жить хорошо. Периодически случаются «кризисы» и вклады простых людей «сгорают». Ах, беда какая! Снова «не повезло».   

Кроме того, финансовый капитализм – постоянно работающий насос по выкачке ресурсов из стран-мишеней в пользу бенефициарных стран и корпораций; и тут уж разоряются не только люди, а целые государства.

Хорошо было бы сказать: финансовый капитализм глуп, абсурден, архаичен, а потому обречён. Но это не так. У финкапа всё хорошо. В отличие от нас. Это мы обречены, если не поставим рамки «финансовым рынкам» и не обратимся к социальному развитию и к реальной экономике, гармоничной с природой.