Лев Лещенко: «Мы черствеем. Как живет общество, уже никого не волнует»

В интервью он рассказал об острой необходимости социальной программы в России, о том, скольких правителей пережил, поделился размышлениями о современных артистах, а также объяснил, зачем пьёт коньяк по особому рецепту Франсуазы Саган. О социальном зле и социальной программе Я считаю, что ты не имеешь права жить в тысячу раз лучше, чем живёт твой народ. Ты должен хотя бы что-то делать, чтобы помогать. Я получаю письма, некоторые пронзают совершенно... До сих пор помню, как лет восемь назад мне написала бабушка из Рязани. Она пишет, вы знаете, Лев Валерьянович, я знаю, что ваша мама была из рязанских, - ну, где-то прочла биографию мою, - и вот, пишет, знаете, я одна воспитываю внука своего, у меня есть вот какая просьба: у него есть кеды, которые он оборачивает целлофаном и осенью и зимой так ходит в школу… Неужели нет у нас социальной сферы… Ведь это просто социальное зло, если люди не выполняют своих обязанностей. Если они не смотрят на людей, которые сейчас обездоленные, которым требуется помощь… У нас, понимаете, всё какие-то глобальные проекты… Институт, который занимается раковыми проблемами, туда вливаются (деньги)… Но у нас у тысяч людей тысячи мелочей, которые можно просто устранить… Протекает крыша, ну, Господи, там нужно 15 000 – 20 000 рублей, ну, сделайте возможности по маленьким кредитам. Мелкие кредиты раздавайте людям. Банк не обеднеет, если даже его не возвратят! Ну, помогайте людям! Когда же у нас кто-нибудь объявит уже социальную программу! Вот этот год у нас - или четыре года, как было раньше – социальная программа! Мы снижаем тарифы ЖКХ, опускаем цены на бензин, на продукты… Социальная программа! Ну, обозначьте это в конце концов, вот вам идея, которую мы ищем всё время! Отчаяние возникает, письма возникают только тогда, когда человеку уже некуда деваться. «Простите, что я вам пишу, но вот такая ситуация…». И очень многие артисты получают такие письма и помогают, просто это не принято афишировать. О благотворительности Как-то я прочитал заметку, в которой парень вывез на своем тракторе 14 человек из горящей деревни. Дом его сгорел, трактор тоже, он остался без средств к существованию. Но он был гордый и говорил: «Ну, ничего, я сделаю». После этого я позвонил своему администратору и сказал: «Найдите этого парня и купите ему трактор». И нигде это не афишировалось. Потом уже на телевидении этот парень упомянул, что я подарил. То, что Нагиев 10 миллионов отдал на здравоохранение, об этом не говорят. То, что Алла Борисовна дала сейчас деньги на памятник Шаинскому, которому государство не может поставить, человеку, который всё детство наше определил, насытил музыкой настоящей. Я понимаю, что у государства нет возможностей, но у нас огромное количество людей, которые заработали колоссальные деньги, — займитесь благотворительностью, конкретной благотворительностью. Мы черствеем. Это принцип так называемой экзистенции: вот я — это я, а что касается того, как живет общество, это уже никого не волнует. Я редко об этом говорю, но в то время, когда я рос и был ребёнком – меня никто не мог бросить. Меня соседка кормила супом, а в школе меня провожали. А когда-то ночью меня могла милиция проводить, ребёнка. Это была совершенно другая жизнь. Очень сложно это объяснять… Художественные фильмы, которые делаются, они незаметно как-то пролетают, но я я-то говорю о реальных вещах... О «скороспелости» современного искусства и творчества …Все хотят всего и сразу, а так не бывает. Но это сегодняшний стиль жизни. Потому что люди, которые прошли школу какую-то, накопили опыт, знания и прочее, они понимают, что быстро ничего не происходит никогда. Нам, тем, кто уже огромный опыт накопил, всё это видно, все возможности ясны, уже виден финал всего этого, люди хотят сразу быстро получить то, что является какой-то идеей, к которой человек стремится. Идея быть богатым, здоровым, успешным и прочее… Но мы-то, наше поколение, прошли огромный отрезок, огромную дорогу, прежде, чем мы чего-то добились, чего-то получили. Как говорит моя супруга, всё современное, что касается искусства современного, современного творчества, оно как скороспелые продукты: вот быстренько это прошло, их использовали, оно растворилось и куда-то исчезло. И, я думаю, что если зайца учат играть на барабане, то можно научить человека пользоваться двумя-тремя аккордами, излагать какие-то примитивные слова и это выдавать как сегодняшний современный продукт. Музыка сегодня даже не музыка, это так называемый шоу-бизнес сегодняшний, который раньше назывался, я бы сказал, масс-культурой, но это была масс-культура всё-таки высокого уровня! Потому что в ней работали композиторы профессиональные, поэты, певцы профессиональные, которые учились пению не полгода; музыканты, которые учились в училищах, консерваториях. Анекдотическая история, но так, на самом деле, и есть. Я не говорю, в данном случае, о тех, кто всё-таки чего-то добился, я имею в виду того же Моргенштерна, ту же Бузову, условно говоря, таких вот наших популярных сейчас медиалиц. О школе жизни и образовании Я иногда задавал вопрос людям, которые работают в индустрии шоу-бизнеса и телевидения: «А кто это? Вот она певица, или танцовщица, или она поэтесса, или композитор?». «Нет, — говорят, — это медиалицо», понимаете? Значит, сейчас появился новый символ или новое обозначение — медиалицо. И вот за этими ребятами - за ними идет молодежь. Почему? Потому что молодежь — носитель всего нового, и понятно, что их стремление послушать не так, как было вчера, то, что они уже знают, то, что они приобрели в семье или в школе, им хочется идти дальше, им хочется развиваться. Но в этом-то и беда, потому что образования-то никакого классического нет. И получается, что «тум-бум-тум» и два слова, которые можно трактовать как угодно. «Я любил и ты любила, нам с тобою вместе было…», - и то это хорошие стихи. Нельзя стать Смоктуновским или Аллой Борисовной Пугачёвой, или, скажем, композитором Давидом Тухмановым не пройдя какую-то огромную школу и не накопив свой опыт. Школа жизни обязательно проецируется на творчество. Это видно в подборе репертуара, в осмыслении тех событий, которые они пытаются обрисовать, в мироощущении и в некоем сравнении того, что ты знал и того, что приходит сегодня. Это очень важно, от этого и рождаются и моральные какие-то факторы, и отношение человека к истинной свободе и справедливости. Это невозможно сделать не учась ничему. …Если сейчас случайно выключится мировой компьютер, то у нас будет просто полстраны неграмотных людей. Будут только разбираться в том, Шанель это или Лагерфельд. О коррумпированности в СССР Сейчас очень много слов говорится о том, что Советский Союз был коррумпированным государством, — ничего подобного. Я знаю всех этих людей, которые умерли, их положили в костюмах, в которых была только одна пыль и больше ничего. Я это знаю, потому что пережил девять правителей. Я так долго живу, что я видел в ложе Иосифа Виссарионовича, я знал, что такое Никита Сергеевич, жил в эпохе Брежнева 18 лет, общался с его семьей, потом жил в эпохе Горбачева, Ельцина, Путина... У меня есть возможность говорить честно и ориентироваться, выбрать позицию, с которой меня никогда в жизни не свернуть. О жизни во время пандемии Эта ужасная пандемия позволила нам немножко заняться своей собственной персоной. Я и почитал, и посмотрел — могу про Моргенштерна что-то рассказать или про того же самого Oxxxymiron, или про Гречку, или про Клаву, послушал их... Я понимаю, что это мне необходимо как учителю. Я не преподаю сейчас, но, во всяком случае, меня иногда спрашивают журналисты: «Как вы относитесь к этой музыке?» — я должен быть в материале. И поскольку я считаю себя все-таки культурным человеком, я стараюсь держать в фокусе внимания такие вещи, которые мне, как профессионалу, необходимы. О пользе коньяка по рецепту Франсуазы Саган «Мы вошли в ресторан с моей подругой, он говорит, и сидели французы и пили коньяк, разбавленный водой», — строчка из ее романа. И я обратил внимание на эту фразу и потом вспомнил, что один ларинголог, который меня научил, говорил: «Лева, вы никогда не пейте крепкие напитки, это на связки плохо влияет. Попробуйте коньяк разбавлять водой, и вы почувствуете, что и аромат, и вкусовые качества сохраняются, а настроение приходит такое же. Вы можете пить гораздо больший объем, но с концентрацией меньшей». И я с тех пор всех друзей своих «посадил» на это. Целиком интервью с Львом Лещенко можно посмотреть здесь.