Потому что есть Алёшка у тебя

Виталий Пуханов. К Алёше. – СПб.: Т8 Издательские технологии / Пальмира, 2020. – 141 с. – (Серия «Пальмира – поэзия»).

Тексты Виталия Пуханова часто обладают взрывоопасным эффектом. То над его безобидным стихотворением сгустятся тучи уголовной статьи, к счастью, вскоре развеявшиеся, то фейсбучная общественность возмутится, узнав себя в персонажах очередной истории об одном мальчике. Новый сборник стихотворений «К Алёше» доказывает, что прогибаться под изменчивый мир Виталий Пуха- нов не собирается, как, впрочем, и перекраивать реальность под себя. Скорее, автор примеряет на себя роль кэрролловской Алисы, которая угодила вместо Страны чудес в Страну дураков и теперь спешит поделиться впечатлениями.

В книгу включены два цикла – «К Алёше» и «Алёше из страны дураков с любовью». Вошедшие в сборник стихи прошли испытание публикациями как на странице автора в «Фейсбуке», так и в толстом литературном журнале «Новый мир». Большинство стихотворений обращено к некоему Алёше: кто он такой, автор держит в секрете, но в адресате опознаётся явный участник литературного процесса – возможно, реальный (или вымышленный) соратник Виталия Пуханова, а возможно, и его альтер-эго. Каждое стихотворение первого цикла начинается со слов «Ты помнишь, Алёша...» Отсылка к знаменитым строчкам Константина Симонова тут обманчива – дальнейший текст устремляет не по местам боевой славы, а по трендам и тенденциям современной словесности. Виталий Пуханов не только поэт, но и организатор литературного процесса. Ранее он был ответственным секретарём премии «Дебют», а сейчас курирует премию «Поэзия». С такой позиции особенно хорошо видны новые веяния, властвующие над умами современных авторов.

В каждом стихотворении сборника сквозит откровенная публицистичность. Виталий Пуханов верлибровыми залпами бьёт по важным для литературы проблемам. Его беспокоит и армия мёртвых поэтов, к которой примыкают молодые таланты, «даже не попытавшись искать себя среди живых», и опасность заразиться «неровностью, небрежностью, вторичностью», уберечься от которых сложнее, чем от триппера. Угрожающие последствия нависли не только над узким кругом любителей словесности, ведь поэзия, по мнению Пуханова, для всего общества выполняет целительную функцию «мёртвой воды, сращивающей разрубленную материю». Напоминая о её магических свойствах, он разбрасывает по страницам упоминания Юрия Гуголева, Бориса Чичибабина, Тимура Кибирова и других поэтов, «постигших магию и волшебство русского слова». Впрочем, есть и авторы, к которым Пуханов обращается в негативном контексте – к «совписовской сволочи» и «щекочущим в ушах тараканам цитат» он беспощаден.

Практически каждое стихотворение из сборника «К Алёше» может развернуться в полноценное эссе. Виталий Пуха- нов не хочет зарываться в норы тезисов и аргументов публицистики. Чтобы донести свои мысли, он предпочитает рвануть в метафорический полёт поэзии. Такой образный подход лаконичнее (редкое стихотворение превышает полторы страницы), доступнее и не требует обоснования, почему эксперты – «слабое место любой литературной премии», а «Дон Кихот» и «Тихий Дон» с течением времени сольются в одну книгу...

Незримый (или всё-таки реальный) Алёша сопровождает лирического героя повсюду: на учёбе в Литинституте, в оргкомитете молодёжных премий, на юношеских попойках, при сочинении стихов. Это превращает безмолвного Алёшу в идеального собеседника, который всегда выслушает и гарантированно поймёт. Сближение судеб вводит в сборник ещё и поколенческую тему. Виталий Пуханов сетует Алёше не только на книги, «написанные автором исключительно с целью с ветерком прокатиться в социальном лифте» и прочие литературные неурядицы. Он ещё и с ностальгией завидует молодому себе, которому не хватает денег на водку и сигареты, сожалеет о необходимости учиться быть токсичным, язвительно приветствует борцов «за новые гуманные формы насилия». Здесь даже сквозь верлибровый флёр проступают брюзжащие нотки. Пуханов нейтрализует их самоиронией: подмечая изъяны эпох, он признаёт и собственное несовершенство.

Сборник «К Алёше» во многом перекликается с вышедшей в начале прошлого года книгой Пуханова «Один мальчик» – сборником миниатюр в духе литературных анекдотов Даниила Хармса. Общий настрой и схожие идеи настолько сближают два издания, что практически каждое послание к Алёше легко могло бы стать очередным приключением одного мальчика, и наоборот. Однако между двумя книгами проходит чёткая граница. «Один мальчик» нацелен на широкую аудиторию. Миниатюры, даже основанные на литературных отсылках, легко воспринимаются и имеют все шансы, распрощавшись с автором, уйти в народ. Верлибры из сборника «К Алёше» обращены к более эстетически подготовленным, знающим толк в современной словесности читателям. Без понимания всех аллюзий в этих стихотворениях попросту не разобраться.

Впрочем, даже зная контекст, в котором работает Виталий Пуханов, сориентироваться среди его верлибров не так просто. Слишком часто он балансирует между покаянием и агрессией, трогательностью и язвительностью, прощением и осуждением. Иной раз приходится задуматься, а не скрывается ли за очередным стихотворением «крекс-пекс-фекс», нашёптанный отнюдь не кэрролловской Алисой. Однако, если пристально вглядеться в навеянные Пухановым верлибровые сумерки, становится понятно, что если автор и темнит, то с явным умыслом. Не зря же он предупреждает Алёшу, что битва с собственным страхом (а значит, и самим собой) всегда происходит во тьме.