Петербург против. Взгляд из толпы

31 января по всей России прошли массовые шествия в поддержку политика Алексея Навального.

В ходе акций, по данным проекта ОВД-Инфо, были задержаны 5 135 человек, 1 159 из которых - в Петербурге.

Там власти находили нелепые предлоги для закрытия центральных станций метро, изменяли маршруты десятков автобусов, оцепили Дворцовую площадь и перекрыли Невский проспект. На улицы города было брошено небывалое количество силовиков, которые вели себя куда более жестко, чем неделей ранее.

Наш корреспондент побывал на месте событий и рассказывает, как протестовала Северная столица.

«Девушка, а что тут у вас происходит? — Подходит ко мне возле ТЮЗа пожилая женщина в забавном берете. Отвечаю, что здесь происходит митинг в поддержку Алексея Навального. — Вот этого прохвоста? Он же вам мозги пудрит, а вы уши развесили, да и рады. Пороть вас надо нещадно, авось и поумнеете»

То ли берет сел нудачно, и она не заметила мой ярко-желтый жилет с надписью пресса, то ли старушка окончательно потеряла веру в журналистику - Бог знает. В любом случае, не думаю, что нещадно пороть эта женщина хотела бы именно меня. Скорее, все молодое поколение.

К началу первого на Пионерской площади собрались уже несколько тысяч человек. Люди пребывали быстрее, чем мои коллеги с Невского - первоуказанного места сбора протестующих. Спустя пятнадцать минут к толпе присоединились и силовики. Дождавшись подкрепления они начали задержания. Хватали тех, кто активнее других скандировал «Свободу». Но протестующих было в разы больше. Они умудрялись выхватывать из рук бойцов своих товарищей и даже гонять ОМОНовцев по саду ТЮЗа с криками «Мы не боимся». Когда площадь перестала вмещать беспрестанно растущую толпу, люди медленно начали свое шествие к набережной Мойки.

Выбравшись, наконец, из-за спин протестующих и щитов силовиков на Загородный проспект, я уткнулась в ряд припаркованных у обочины авто. В одном из них молодой человек демонстративно громко слушал «Аквадискотеку» - как же стремительно трек разлетелся по соцсетям. Шествующие подхватывали знакомые мелодии и вместо «Путина долой, Навального домой» в разнобой начинали петь «не пришей два восемь два».

В пути толпа сильно растянулась, я оказалась ближе к хвосту колонны и слушала сквозь разношерстные лозунги, как люди обсуждают бытовые вещи. Узнала, что четыре школьника в скором времени покинут акцию, потому что по английскому снова много задали. Еще, что какая-то пара приняла решение о расставании из-за разных политических взглядов, и что о замерзших уже тогда руках сокрушаюсь не только я. Со мной завел разговор мужчина лет сорока, предварительно внимательно изучив мою пресс-карту, болтающуюся на шее. Его удивило, что издание действительно может назваться «Русская планета». Сначала я даже попыталась ему что-то объяснить, но не встретив понимания начала иронизировать. Понимаете, это как...

«Я за Владимира Путина!», - прерывает наш разговор поразительно низкий женский голос. Я начинаю искать кричавшую среди толпы, но нахожу ее в открытом окне жилого дома номер тридцать девять. Женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой еще более громко повторяет свой лозунг, добавляя, что стране нужна твердая власть. Протестующие моментально поднимают гул, начинают кричать «Позор!» и показывать путинистке средние пальцы.

Женщина не теряется, кладет плакат с именем президента на подоконник и отвечает взаимностью. Девушка неподалеку от меня взрывается смехом. Я не выдерживаю, оборачиваюсь к ней и говорю, что это даже походит на настоящую демократию. Мы обе хохочем. Спустя минуты полторы стороннице Путина наскучило показывать участникам колонны средний палец, она закрыла окно и растворилась в недрах своего жилища. Обменявшись комментариями, петербуржцы пошли дальше.

Путь до здания Заксобрания для хвоста колонны прошел относительно благополучно. Мне приходило сотни уведомлений о задержаниях шествующих впереди, я даже начинала сердиться на медленную неповоротливую толпу. Хотелось как можно скорее нагнать более активных борцов за свободу. Я знала, что при столкновениях с силовиками они не будут молчать, а значит - задержания будут жесткими и многочисленными.

Когда я добралась до Мариинского дворца, протестующие уже беседовали с Милоновым. Если честно, беседой это назвать сложно, потому что на милоновское «я вышел к вам, я не боюсь», один из петербуржцев начал орать «Милонов гандон!» прямо в лицо депутату. Не самый конструктивный, на мой взгляд, диалог с властями, но людям понравилось. Они смеялись и одобрительно хлопали.

В какой-то момент толпа заполнила всю площадь перед входом в госучреждение. Несколько человек держали плакат с надписью «В отставку!!! Путин В.В. Вы утратили доверие!». Пришел даже парень в костюме человека-паука и девушка с букетом цветов для силовиков. Где-то я это уже видела, вот только не могу вспомнить: в Витебске или в Минске?

Пока протестующие общались между собой, сбиваясь в группы и выкрикивая что-то о гражданских правах, к Исаакию прибывало все больше силовиков. ОМОН отогнал людей от Заксобрания. Я пыталась сделать красивую фотографию шлемов бойцов в лучах солнца (его я здесь вижу гораздо реже, чем силовиков), но один из них, как бы это выразиться, пусть будет «настоятельно рекомендовал» мне срочно исчезнуть. Я поторговалась с собой, вспомнила, как буквально часом ранее моего коллегу, Тимура Хаджибекова, толпой избили дубинками, и «исчезла».

Удивительно, конечно, во мне сорок семь килограмм, а страшно мне было не получить шокером или дубинкой, а пропустить развязку событий.

Как и ожидалось, когда силовиков собралось достаточно, чтобы противостоять протестующим, они начали вытеснять собравшихся на площади перед городским парламентом еще дальше. Кто-то из петербуржцев взорвал хлопушку, кто-то кинул в силовиков бутылку, кто-то - начал закидывать правоохранителей снежками. Правоохранители продолжали бить дубинками в щиты и оттеснять толпу.

Когда основная масса людей оказалась метрах в пятидесяти от здания, в дело вступил ОМОН. Они указывали своим на кого-то из участников акции и по два-три человека бросались в его сторону.

Хватали, заламывали руки, уводили. Если человек сопротивлялся - били. Если не сопротивлялся, но очень хотелось - тоже били.

Пострадал и один из бойцов. Непонятно, правда, что с ним стряслось. Не исключено, что ОМОНовцу случайно прилетело дубинской от своих же. Видела, как двое коллег взяли его под руки и, хромающего на обе ноги, почти вынесли с места задержаний. В конце концов, люди решили двигаться в сторону Невского.

Теперь большинство участников шествия объединились. Толпа увеличилась в несколько раз. Однако, несмотря на всю свою массовость, никто из присутствующих не решался прорывать выставленное силовиками оцепление. Толпа утыкалась в очередной полицейский кордон, скандировала либо «мусора позор России», либо «мы вам не враги», и выбирала один из доступных для дальнейшего движения маршрутов.

Когда основная масса протестующих собралась на Гороховой улице, снова начались задержания. Некоторым из петербуржцев удавалось убежать от ОМОНовцев, некоторые смиренно шли в автобусы (при такой политике властей, автозаков в Петербурге, явно не хватает), некоторых снова били.

Периодически в автобусы с задержанными приводили дежуривших неподалеку врачей. Силовики действовали очень жестко. Людям было страшно, так что толпа разошлась в разные стороны. Я дошла с частью колонны до Садовой.

Никто не знал, что делать дальше.

Садовую, кстати, станцию, в этот момент временно закрыли на выход. Не помню, что прозвучало в этот раз: бесхозный предмет или увеличенный пассажиропоток - не столь важно. Вдоль Сенной площади нас уже ждал с десяток автозаков. На фоне силовиков мужчина в теплой куртке зеленого цвета играл на сркипке. У него было лицо человека, очень долго злоупотребляющего алкоголем. Но как бы то ни было - играл он красиво. Я стояла и слушала Pirates of the Caribbean, вы ее наверняка знаете. Сцена эта была настолько оруэлловской, что я решила поделиться ею с приятелями и начала записывать видео.

Скрипач попросил за это сотню, но у меня ее, конечно, не было, так что я снова пошла оценить ситуацию вокруг. Людей на площади было мало, ничего особо не происходило, протестующие планировали дальнейший маршрут. ОМОНовцы, посмотрев на это, разошлись по машинам и уехали на Пионерскую площадь. Там уже собралась часть колонны, туда же решили идти люди с Садовой.

У ТЮЗа снова выстроились силовики с щитами. Они преграждали путь к самому театру, оставив людям возможность кучковаться на площади театра и немного левее от него. Сотрудников в форме прибывало все больше, они готовились начать хватать людей. Когда ОМОН рванул к собравшимся, толпа побежала от них в Подъездной переулок, где в итоге и случились самые жесткие задержания.

Группу людей взяли в щиты и держали, пока не прибыл автобус. Одного из протестующих избили до потери сознания, а когда он отключился - ударили еще пару раз и проволокли по земле. Всех журналистов, пытавшихся это снимать, теснили с криками «Вон с проезжей части» (В Кремле позже скажут, что работе прессы никто не препятствовал).

Спустя полчаса людей в переулке почти не осталось. Те, кому повезло избежать дубинок и автобусов вернулись в сад ТЮЗа. На этом митинг практически был окончен. Сотрудники правоохранительных органов, вероятно, выполняя норму по задержанным, спокойно брали под руки оставшихся людей и рассаживали их по автозакам. Мои коллеги завершали свои трансляции и начинали расходиться. Убедившись, что людей больше не винтят, я тоже начала собираться домой.

По пути к метро ко мне подошла старушка, кажется, я видела ее в толпе протестующих у городского парламента. Она пожаловалась, что власти врут, и Пушкинская до сих пор закрыта. Затем оинтересовалась, где тут поблизости есть другая станция. Я пребывала в приподнятом настроении от того, что людей, наконец-то, перестали бить и задерживать, и решила немного слукавить: подсказать дорогу в обмен на небольшое интервью. Наталья Анатольевна мой план наверняка раскусила, но рассказать о причинах выхода на митинг все-таки согласилась.

«Я действительно с полудня сегодня гуляю по городу. Мне семьдесят один год, и мне ужасно надоела эта власть. Я прекрасно понимаю, что мирные протесты ничего не изменят, но сидеть дома и бездействовать мне больше невыносимо. Да и не мне одной».