Ерохвост и потатуй: названы ругательства на замену мата

Анти-матерные строгости, только что введенные решением депутатов Госдумы, вызвали немало споров. Некоторые граждане одобряют, другие – критикуют. А кто-то вообще не понимает, как это событие обсуждать без использования ненормативной лексики. Специалист в области русского языка рассказал «МК» о древних ругательствах и о забытом ныне литературном произведении, построенном фактически на «научных» основах русского матерного, но при этом все подано автором вполне приличными словами.

Наши законодатели приговорили матерщину к тотальному искоренению ее на просторах всемирной паутины. Согласно только что принятой Госдумой в окончательном третьем чтении поправке, с 1 февраля будущего года в социальных сетях их владельцы будут обязаны выявлять и блокировать незаконный контент. В числе нескольких подпадающих отныне под запрет - «материалы, содержащие нецензурную брань».

Матерная проблема существует на Руси уже многие века. Периодически случаются ее обострения. Одно из них, произошло сейчас, благодаря законодательным нововведениям. Мы обсудили эту извечную тему с филологом Олегом Братеевым.

- Есть устойчивое мнение, что наших далеких предков «наградили» этим универсальным словарным запасом ордынцы, на протяжении веков державшие под своей властью древнюю Русь.

- Хочу выступить здесь адвокатом: следует реабилитировать кочевников монголов «в связи с отсутствием состава преступления». Слова, о которых у нас идет речь, на самом деле являются «культурным достоянием» славянских племен. Одно из весомых доказательств этого тот факт, что ученые нашли однокоренные бранные термины и в языках южных славян – предков нынешних словенцев, македонцев… А ведь эти народы избежали в свое время продолжительного татаро-моногольского ига.

Так что мат – вот именно, что славянский, русский, а не «импортированный» извне. Очень возможно, «ядреные» слова изначально применялись при совершении языческих ритуалов. В частности такими высказанными вслух во время проведения обряда провокационными терминами, которые относятся к сфере межполовых отношений, наши пращуры провоцировали своих богов, «будили» их, добиваясь от них выполнения желаемого. Скажем, стоит засуха, нужен дождь, чтобы урожай не погиб в полях. Тогда проводящий обряд жрец выполняет определенный ритуал и при этом громко произносит соответствующие «крепкие» слова. Подобные «метеорологические» процедуры древних описаны в литературе.

А после того, как взамен язычеству на Русь пришло христианство, все прежние атрибуты идолопоклонничества подверглись суровому осуждению и искоренению. В эти «жернова» попал и мат, который на протяжении вот уже многих столетий у нас считается официально запрещенной лексикой.

- Но запретный плод сладок. Получилось, что, наложив табу на эти четыре слова, лишь повысили их привлекательность и популярность. Превратили в универсальные ругательства.

- На самом деле ругательств, уничижительных выражений у наших предков было много. Другое дело, что в нынешней повседневной практике почти ничего, кроме пресловутых матерных терминов, из этого богатого наследия предков не сохранилось. В качестве ликбеза для читателей «МК», могу привести некоторые примеры. Надеюсь, что эти «ископаемые» словечки не будут расценены в сегодняшних условиях, как ненормативная лексика. Хотя некоторые из них звучат весьма забористо.

Баламошка – дурачок, полоумный.

Как вариант: дуботолк, остолбень – дурак.

Загузастка – толстуха с заметно выдающейся «пятой точкой».

Ерохвост – задира.

Расщеколда – болтливая баба.

Потатуй – подхалим.

Захухря, тюрюхайло – неопрятный, грязный человек, неряха.

Посак – лентяй, пьяница.

Визгоряха, свербигузка – непоседливая девка (свербит в одном месте, которое в старину, желая высказаться презрительно, называли гузкой).

Маракуша – очень неприятный, противный человек.

Куёлда – сварливая тетка, которая при случае и рукам волю может дать.

Трупёрда – неуклюжая, неповоротливая женщина.

Огуряла – хулиган.

Мухоблуд, валандай – праздный человек, бездельник.

Шаврик – кусок дерьма.

А вот какими синонимами заменяли в старину неприличный термин, обозначающий распутницу, - безсоромна, гульня, волочайка.

Между прочим, есть примеры, противоположного, так сказать, процесса. Некоторые слова, которые во времена наших прапра- и прадедушек были вполне пригодными для того, чтобы произносить их публично, сейчас превращаются в ругательства «на грани фола». Самый яркий случай - это обозначение одной из букв дореформенного русского алфавита.

После изменений, произведенных в 1918 году, знаки в русской азбуке стали носить иное название. Например, «а» вместо «аз», «ве» вместо «веди», «фе» вместо «ферт». Так вот буква Х, известная всем нам, как «хе», до революции носила название «хер». И это слово спокойно, не краснея, произносили даже юные гимназистки на уроках русского языка. Однако уже годы спустя начался процесс «маргинализации» данного словечка из трех букв. 

- По мнению некоторых деятелей культуры, матерные выражения на самом деле могут в ряде случаев являться неотъемлемой частью литературных произведений…

- Сейчас вы наверняка произнесете фамилию скандально известного поэта XVIII века Ивана Баркова. Да, был такой, писал стихи, богато вкрапляя в строки обсценные слова. Баловались подобным образом и другие, куда более маститые русские, советские прозаики, поэты, драматурги. Но грань дозволенности, оправданности применения такой лексики очень тонкая. В каких-то случаях подобные словесные обороты в литературном произведении могут быть вполне логичны. Но гораздо чаще, особенно в наше время, приходилось сталкиваться с ситуацией, когда матерные выражения появляются в тексте явно лишь ради придания ему большей скандальности, а, значит, и популярности.

Между тем, есть немало примеров того, что «скользкую» тему половых отношений  автор сумел подать в своем произведении, даже весьма фривольном, вовсе избегая соответствующих терминов. Молодой «шалунишка» Пушкин это прекрасно сделал в своем «Царе Никите».

А у основательно забытого ныне советского писателя-мариниста Леонида Соболева в цикле «Рассказы капитана II ранга Кирдяги» есть очень смешная новелла, весь сюжет которой закручен вокруг использования моряками «крепких» выражений. Между прочим, прочитав произведение, можно узнать о некоторых малоизвестных фактах, связанных с этой тематикой.

Например, автор упоминает о существовании «большого загиба Петра Великого». Более того, будучи сам в прошлом военным моряком, Соболев весьма ярко описывает само это явление субкультуры – «крепкие» флотские выражения, принципы их построения. И даже устами одного из героев, старого балтийского моряка, дает объяснение причинам возникновения такого феномена. Но при этом в новелле ни единого фрагмента текста, в котором следует буквы заменить многоточием, нет. Написано все очень изящно, с юмором…

Вот лишь несколько цитат:

«Он круглые сутки катался по кораблю шариком на коротеньких своих ножках, подмечал неполадки и «военно-морской кабак» и по поводу этого беспрерывно извергал сквернословие, весьма, надо признать, затейливое. Так же подавал и команды на аврале: в команде, скажем пять слов, а у него – пятнадцать, и остальные десять все посторонние».

«Я ведь, - что греха таить? – сам люблю этажей семь построить при случае… стоишь, смотришь на какой-либо кабак на палубе, а самого так и подмывает пустить в господа бога и весь царствующий дом, вдоль и поперк с присвистом через семь гробов в центр мирового равновесия».

А так выглядит объяснение матерого моряка-марсофлотца необходимости использования «крепких» выражений в морском обиходе:

«Наши молодые матросы… понимают, что я не в обиду и что никакого неуважения их личности не выказываю. Наоборот, иной сам чувствует, что это ему в поощрение или в пояснение… Опять же, скажем, терминология: эти самые наши комсомольцы по ночам морскими терминами бредят. Комингсы им разные снятся да штагкорнаки. А я каждому предмету название переиначу позабавнее или рифму подберу. Вот оно легче и запоминается…

С морем без соленого слова никак не выйдет. Оно его любит, море-то… Вот, скажем, на шлюпке идешь, два рифа взял, а волна… – словом, упаси бог. Прикроет она шлюпку, сидишь-сидишь, и дыхание испортилось, а вода все на тебе одеялом. Послабже человек или кто с новобранства не обучен – тот взмолится. Ну и пропал. А как загнешь в три переверта с гаком из последнего дыхания – изо рта пузыри пойдут, а в каждом пузырьке соленое слово. В самую его мокрую душу угадаешь, моря-то. А душа у моря хмурая, серьезная – ее развеселить надо… Волна и отступит – значит, мол, жив человек, коль так лается».

- Прямо хвалебная ода многоэтажным выражениям!

- На самом деле у новеллы финал анти-ругательный. Главный герой, который так увлекался прежде солеными терминами, в итоге от пагубной привычки материться отказался, - его переубедили командиры новой, большевистской формации. Отчасти, конечно, чисто пропагандистский поворот сюжета, но в целом, что касается описания матерных традиций русского флота, – написано очень здорово. И - повторюсь, - при всем том в тексте ни единого фрагмента, подпадающего под нынешний новый закон.