2020 год глазами врача петербургской скорой помощи

Многие называют 2020 год — самым худшим за последние десятилетия. Но лучше всего уходящий год сможет описать человек, который сражался с коронавирусом на передовой — врач скорой помощи.

Марина Воробьева начала спасать людей от коронавируса с самого начала пандемии. Несмотря на возраст (Марине — 65 лет), она не страшится заболеть. На протяжении десяти месяцев она, наравне со всеми врачами скорой помощи, выходит сражаться против коронавируса.

В интервью для «Слово и Дело» она рассказала, каким ей запомнился 2020-й.

Как бы вы описали этот год?

Ужасный, тяжелый год. В этом году случилось много грустных событий.

Вы помните, когда весной только заговорили о коронавирусе? Как к нему тогда относились?

В самом начале к нему относились несерьезно. Многие к нему и сейчас так относятся. Я тоже долго не относилась к нему серьезно. Пока я не потеряла близкого человека.

Когда пришло осознание всей серьезности?

Осознание появилось, когда на работе начал болеть народ. При этом количество вызовов у нас не увеличилось. Просто пошли другие вызовы. Мы стали одеваться в защитные костюмы, перевозить в инфекционный стационар. Наши обычные вызовы никуда не делись, но их стало меньше. А большую часть времени тогда занимала перевозка коронавирусных больных.

Получается, что многие, у кого не коронавирус, оставались без помощи?

Да, в самом начале действительно был такой момент. Когда началась самоизоляция, многие больные старались не контактировать лишний раз с чужими людьми. Тогда нас старались не вызывать лишний раз, считая, что мы опасны.

С какими трудностями тогда, весной, столкнулась скорая помощь? Чего не хватало, чего не знали?

Не хватало костюмов. У нас на станции — еще более-менее. У нас не было такого, чтобы мы совсем без костюмов ходили. Но солнечный пост обрабатывал костюмы после каждого вызова.

Был такой момент: наши одноразовые костюмы использовались много раз, носились до дыр. Конечно, некоторые страдали, потому что тот дезинфицирующий раствор — очень злой. Сотрудницы скорой помощи просто вывешивали эти костюмы в помещении и обрабатывали. После того как они высохли, их снова надевали на смену.

Когда все нормализовалось?

Раскачка была где-то месяц. А потом костюмов стало много. Только через месяц мы стали их использовать как положено. Вызов — костюм. У нас тогда были не только одноразовые костюмы, но и противочумные. Чтобы его надеть, нужно было ехать. Но я в нем ходить не смогла. Даже надеть его не смогла.

Какой он, противочумный костюм?

Он многоразовый. Сделан из ткани, наподобие брезента. На голову надевается шлем с пелериной, а на глазах — стекло.  У меня просто не получалось надеть его на голову. Поэтому я ходила в «одноразовом» костюме и в противогазе.

Были и другие костюмы — из запасников достали все, что можно. Разовые противочумные костюмы тоже были, но их было мало, они были на крайний случай. Но ими тоже пришлось пользоваться.

Тогда говорили, что в Питере смертность среди врачей очень высокая, правда ли это?

У нас на центральной станции заболели 14 человек. Погиб наш ответственный врач, мой товарищ и очень хороший человек. Та стена на Малой Садовой — это все они.

Как обстоят дела сейчас, по прошествии десяти месяцев?

В начале действительно была высокая смертность среди врачей. Как волной прошло.

Сейчас заболеваемость в процентном отношении меньше, потому что выше — выявляемость. Это благодаря тому, что сейчас есть возможность сдавать тест на коронавирус повсеместно.

Действительно ли были две волны?

Я бы не сказала. Летом заболеваемость приостановилась и долго находилась на низком уровне. Летом многие разъехались по дачам, сидели по домам и не контактировали друг с другом. Половина города тогда уехала на дачу и сидела там, на своих огородах.

В сети ходили мемы, что врачи скорой помощи очень злятся, когда люди не соблюдают карантин и самоизоляцию. Какие настроения тогда ходили среди сотрудников скорой помощи?

Чего злиться-то на них? Другое дело, что обычные маски, бумажные маски, которые все носят, защищают окружающих людей на случай, если ты заболел. Если ты болен, если у тебя скрытая форма, если ты выделитель — эта маска защитит окружающих от тебя. Поэтому их действительно нужно было носить. Злиться — чего на них злиться?

У меня вот на вызове было: «Снимите эти маски!». Женщина, как на митинге. Причем мы приехали к ее маме, а это — ее дочка. А я занимаюсь не ей, а больной. Сначала она была достаточно адекватной. А потом ее понесло, как на митинге.

Я поднимаю глаза, а у нее взгляд устремлен в даль. Она, как Ленин на броневике, вещает. Вещает, что нас всех зомбируют. Что маски — это чей-то бизнес. Это была речь против всяких изоляций. Она думала, что это все — придумано, что это все — политика.

Много ли сейчас ковид-диссидентов?

За все время мне встретилась только она. В основном, народ ко всему относится с пониманием.

Какие удивительные случаи, связанные с COVID-19, встречались вам за месяцы пандемии?

Был такой случай: мужчина с очень большим поражением легких. У него была десятисантиметровая дыра в верхней доле легкого. У него просто вывалился кусок легкого, было похоже на разрушение легких при туберкулёзе.

Несмотря на это, у него не было дыхательной недостаточности. Может быть, спортом он пока не сможет заниматься. Но у него все восстановилось. Нет ни одышки, ни температуры — здоровый человек, только в легком дыра.

Если описывать сегодняшнюю ситуацию? Состояние скорой помощи, настроения врачей?

Мы просто сильно устаем. Но надо сказать, что, наконец, у нас стало больше своих вызовов. Люди привыкли и уже не боятся нас вызывать. Мы и на обычные вызовы приезжаем, и на ковидные. Перевозки из стационара в стационар все равно случаются очень часто.

Весной-летом 2020 года скорая помощь часами стояла на подъездах к инфекционным больницам, чтобы сдать больных коронавирусом. Как обстоят дела сегодня?

Да. Самое больше — стояли 6 часов, просто, чтобы сдать человека. Если больной тяжелый и на кислороде, тогда получается сдать его быстро. Если он терпит — то потихонечку, в очереди.

Вы когда-нибудь сталкивались за всю свою практику с такими эпидемиями?

Нет. Ни при свином гриппе, ни при птичьем такого не было. Когда я училась в институте, была большая эпидемия гриппа, и нас студентами на него отправляли. Но это не было так страшно и серьезно.

Изменил ли что-то это этот год в вашем мировоззрении? Говорят, что этот год — худший за последнее время.

Я не знаю. Когда он пройдет, и мы будем сравнивать его с предыдущим, тогда можно будет что-то говорить. Хочется, чтобы он поскорее кончился. Уж очень много бед произошло. Осталось чуть-чуть! Надеюсь, что 2020-й больше не преподнесет никаких сюрпризов.

Главное, чтобы все хорошо закончилось. Нам еще повезло, потому что мы — востребованная специальность. Мы пришли с работы, и отдыхаем. У нас народ работает на износ. Вот недавно у нас было 20 человек на больничном. Парами уходили. У одного выявился положительный, на завтра — заболел другой. И так 20 человек.

Сегодня ясно одно: раз коронавирус пришел, он никуда не денется.