"Ни одного теракта с тех пор, как эта организация появилась, не было"
В подмосковной Власихе продолжаются заседания Апелляционного военного суда по делу "Казанской десятки". Фигуранты дела приговорены к срокам от 11 до 22 лет за организацию и участие в деятельности признанной террористический и запрещенной в РФ международной организации "Хизб ут-Тахрир". Оксана Маркеева является единственным адвокатом по соглашению в данном деле в суде апелляционной инстанции. Она представляет интересы Ильнара Зялилова, приговоренного к 22 годам колонии особого режима (ч. 1 ст. 205.5 УК РФ). Дарья Корнилова, правозащитный журналист, которая занимается освещением политических судебных процессов, поговорила с адвокатом Оксаной Маркеевой о деле "Казанской десятки".
— Сколько томов в деле "Казанской десятки", достаточно ли времени для ознакомления с ними?
— Сейчас в деле 95 томов, возможно, уже 96. Меня не ограничивают во времени ознакомления, можно приезжать хоть каждый день, но проблема территориальной удаленности суда и пропускного режима на территорию закрытого города есть. Стараюсь использовать время максимально — приезжаю, читаю, фотографирую, знакомлюсь с материалами. В настоящий момент из 95 томов осталось охватить 20 томов.
— На чем строится обвинение, какие предъявлены доказательства?
— Обвинения точно такие же, как и в других аналогичных делах. Строятся на показаниях секретных свидетелей и на том факте, что ребята во всеуслышание говорят, что да, они являются членами запрещенной в России и признанной террористической партии "Хизб ут-Тахрир". Они признают, что являются членами этой организации. Они не единственные, многие в аналогичных делах признают, что являются членами этой организации. Другой вопрос, почему "Хизб ут-Тахрир" признана террористической, если никогда не участвовала в каких-либо террористических действиях.
Имеется одиозное решение Верховного суда РФ от 14 февраля 2003 года, но мы даже оценить законность этого решения не можем, потому что нас не допускают к материалам данного дела. В Гражданском процессуальном кодексе имеются положения, связанные с возможностью лиц, чьи права судебным актом затронуты, оспорить это решение, а перед этим — ознакомиться с материалами, которые положены в основу этого акта. [Вступившие в законную силу судебные постановления могут быть обжалованы в порядке, установленном законом, в суд, в том числе и другими лицами, если их права и законные интересы нарушены судебными постановлениями (ст.ст. 320, 376, 390.2, 391.1 ГПК РФ)]. Потому что решением от 14 февраля 2003 года затрагиваются права людей, которые получают бешенные сроки по данной категории дел. Но нам пока не дают такой возможности.
— Получается, осужденные знали, что это запрещенная организация, и понимали к каким последствиям может привести членство в ней?
— Мы не знаем, как было в самом начале, когда начались первые суды по такого рода делам. По крайне мере, я не знаю, у меня нет материалов этих дел, я не могу что-то утверждать.
Данная организация, судя по информации из открытых источников, не ставит своей задачей свержение власти насильственным путем с применением оружия. У них провозглашается достижение тех или иных политических целей путем именно политической деятельности. Фактически же они читают Коран, трактуют его, говорят, каким образом необходимо жить мусульманину, каким должно быть государство, какая должна быть экономическая система. Чем эти действия отличаются от действий священнослужителей разных конфессий?
Да, осужденные по данному процессу знали, что организация запрещена на территории РФ. Но, думаю, что ход мысли был следующий: "Мы не считаем эту организацию террористической, потому что непонятно и неизвестно, как она стала террористической». В решении суда от 2003 года идет ссылка на справку Госдепа США. В самой этой справке упоминая "Хизб ут-Тахрир" нет, но этот документ кладут в основу решения Верховного суда. Почему? Какая мотивировка? Что было написано в ходатайстве Генеральной прокуратуры? Какие доказательства предоставляла ФСБ в обоснование позиции, что эта организация является террористической? Никто не знает. И проверить это нам не дают до настоящего момента.
— Члены "Казанской десятки" не первые, кого осудили, опыт предыдущих дел ими не учитывался?
— Они осознанно стоят на своей позиции. Они осознанно защищают свои убеждения и говорят, что "мы никакого отношения к терроризму не имеем". Ни одного террористического акта за весь период с 1953 года, когда эта организация появилась, не было. Почему государство считает, что это опасная организация? Утверждается — потому что они якобы хотят на всей планете организовать всеобщий халифат, таким образом устранив демократические правительства и государства.
В Уголовном кодексе написано, что человек может и должен нести наказание за реально совершенное деяние. В данном случае, если это террористическая организация, то какой террористический акт они совершили? Люди встречались дома, в гости друг к другу приходили, выезжали на природу, как мы все выезжаем для того, чтобы отдохнуть, пообщаться с семьей, друзьями, родственниками, обсуждали различные вопросы, делились впечатлениями от прочитанного. Это мыслепреступление? У нас мыслепреступление не наказуемо. Никаких доказательств подготовки к террористическим актам в деле нет.
— Литературу у них изъяли именно запрещенную и протоколы обыска были корректно составлены?
— Это не первое подобное дело и, естественно, правоохранительные органы учатся. Если первоначально такие дела хромали в процессуальном отношении, то сейчас протоколы обысков чаще всего составлены без явных нарушений, с соблюдением требований закона, теми лицами, которые действительно имели на это право. Действительно, часть литературы, которая была изъята, входит в список экстремистской литературы, признанной такой решением того или иного суда РФ, опять же, базируясь на решении Верховного суда от 2003 года.
В материалах дела есть несколько видов экспертиз, включая лингвистические, религиоведческие, говорящие о том, что якобы это действительно террористическая литература, она содержит призывы к террористической деятельности, насильственным способам изменения власти. Разговоры между фигурантами дела на шашлыках или во время встреч на том или ином празднике, по мнению следствия, тоже содержат призывы к насильственному свержению строя, существующего в нашей стране. Исследования экспертов проводились именно в рамках этого дела. Участвовали в их подготовке в основном эксперты силовых ведомств или некоммерческих организаций, с которыми у представителей силовых структур сложились долгосрочные взаимовыгодные отношения.
К примеру, религиоведческая экспертиза проводилась экспертом, который является преподавателем института в Нальчике. Исходя из имеющихся в заключении сведений, он имеет соответствующую квалификацию. Это не лицензируемый вид деятельности. Специалистом, экспертом может быть признан любой человек, имеющий соответствующую специальность и стаж по этой специальности не менее пяти лет. Эксперты обязательно должны постоянно повышать свой профессиональный уровень. Однако жестких требований к личности и профессиональному уровню эксперта нет. Я встречала экспертные заключения, где экспертом привлекался специалист, имеющий стаж по экспертной специальности менее двух лет.
В данном деле привлеченного Следственным комитетом специалиста формально можно допускать к проведению исследования в рамках уголовного дела. Другой вопрос, относится ли, предположим, этот специалист к категории религиоведов? По образованию он историк. Может ли он заниматься религиоведением? Есть ли у него научные работы в этой области, научные статьи? Насколько его мнение авторитетно?
При лингвистических и религиоведческих экспертизах, согласно методикам их проведения, нельзя исследовать общепризнанную духовную литературу — Библию, Коран, Талмуд, другие. Однако это является повсеместной ошибкой. Цитаты из Корана, из Библии не могут рассматриваться как объект исследования. Это общепризнанные религии, и у нас многоконфессиональная страна. Следовательно, исследовать именно эти цитаты эксперты по данному делу не имели права, но заключение эксперта изобилует анализом именно таких цитат.
Аяты из Корана и хадисы мусульмане заучивают наизусть. Их бережно передавали из поколения в поколение, учились понимать. Возьмите представителя "Хизб ут-Тахрир" и любого имама, который трактует Коран. Есть ли отличия? Проводились ли исследования относительно соответствия верований подзащитных общепринятым учениям в исламе? Нет. В данной ситуации они занимались тем же самым, что делают священнослужители. Имели ли они на это право? Вопрос к теологам. Призывали ли они к оружию, к тому, чтобы вооружаться, кого-то убивать, поджигать, уничтожать? Не было такого.
— Что можете сказать про своего доверителя Ильнара Зялилова, которого приговорили к самому большому сроку в рамках этого дела — 22 годам в колонии особого режима?
— Ему вменяется первая часть статьи 205.5 УК РФ — создание террористической организации. Он якобы является главой ячейки в Казани и еще внутри этой большой ячейки якобы организовал структурное объединение. Человек особо нигде не выступает, не проявляет какую-либо инициативу, если он где-то на чаепитиях, то только слушает. Нигде нет свидетельств, что кто-то выполнял его распоряжения. Отсутствуют и сведения о том, где, когда, при каких обстоятельствах он создавал эти ячейки.
Все обвинение основано на показаниях секретных свидетелей и лиц, с которыми было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве. Доверия к их показаниям абсолютно нет никакого: эти секретные свидетели, во-первых, изъясняются чисто юридическим языком. Во-вторых, когда читаешь их протоколы опросов, проводившихся в рамках ОРМ, мне как адвокату на ум приходит одна мысль, что это внедренные оперативные агенты. То есть это лица, которые специально вступают в те или иные сообщества, слушают, выведывают и выполняют так называемый политический заказ, который на сегодняшний день является мерилом "качества работы" следственных органов. Не раскрытие реальных преступлений, их предупреждение, профилактика, а охота на ведьм. Инакомыслие, в определенном смысле все, что говорит о неодобрении деятельности власти и государства, искореняется. Вот чем сейчас озабочено государство. Нет стремления позаботиться о своем народе таким образом, чтобы он чувствовал эту заботу, был в большинстве своем доволен. Никто не разговаривает с людьми. Пытаются просто их запугать.
Моему подзащитному 40 лет, ему назначили наказание — 22 года лишения свободы в колонии особого режима. Он выйдет в предпенсионном возрасте, в отношении него какое-то время будут действовать ограничительные меры. У него не будет возможности даже карточку в банке открыть, чтоб зарплату получать. Вся его семья находится под тотальным контролем, они очень жестко ограничены в правах. Кто-то может сказать, что они сами виноваты. Большинство обывателей так и говорят: "Зачем лез?" Но давайте обратимся к тому, в чем он обвиняется и что он сделал на самом деле? Человек глубоко религиозен. Ходит в мечеть. Старается соблюдать религиозные и национальные традиции, при этом с уважением относится к людям другой веры и нации. Человек не пьет, не курит, у него замечательная семья, дети прекрасные. И он не безучастный, не равнодушный. Всегда придет на помощь нуждающемуся. Однако, сегодня быть отзывчивым и активным достаточно опасно. Удивительно, но помощь семьям осужденных, их старикам-родителям, их детям, женам, которые остались без средств к существованию, – трактуется следствием и судом как финансирование терроризма. Помощь старикам, женщинам и детям приравнивается к терроризму! Это уму непостижимо.
— Никакой профилактической работы с целью предотвращения преступления не проводилось?
— Абсолютно. Да и в чем заключается профилактика? У нас вся профилактическая работа сводится к тому, что за тобой следит эшник и, если тебя где-то заметили на митинге с плакатом или в социальных сетях ты высказал свое мнение, отличное от общепринятой "позиции партии", иногда приходит участковый и говорит, что нельзя этим заниматься, предупреждения раздает. Красноречивый пример – "Московское дело". До сих пор участковые ходят по домам. Но разве это является профилактикой экстремизма, терроризма? Конечно, нет. Те, к кому приходят сотрудники с этими предупреждениями, никакого отношения ни к экстремизму, ни к терроризму, ни к чему бы то ни было иному противоправному не имеют. Так что не к тем они ходят.
В законе достаточно четко определены критерии, по которым террористическую организацию можно отличить от иных объединений. Цель деятельности такой организации —добиться определенного результата путем устрашения общества через совершение преступлений террористической направленности. Есть ли в действиях Ильнара Зялилова или других осужденных по этому делу признаки такой деятельности? Нет.
Считаете "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами" террористической — предоставьте доказательства. Если вы уверены, что все сделали по закону, почему вы боитесь показать, например, те документы, на основании которых вынесено пресловутое решение 2003 года? Если там есть безусловные доказательства приверженности терроризму, что мешает предоставить обществу все факты и открыто сказать: "Да, они террористы. Вот, пожалуйста, факты. Такие-то жертвы". Но до тех пор, пока вы скрываете доказательства, поверить вам будет трудно.
— В деле есть свидетели, которые пошли на сделку со следствием и чьи дела были рассмотрены в особом порядке?
— Да, есть те, кто решил для себя, что свобода и семья важнее, чем все остальное. Это те, кто точно так же, как эти ребята, приходили на встречи, вместе с ними чай пили, обсуждали что-то. Но, когда встал вопрос приоритетов, решили для себя: "Мы дадим любые показания, которые вам надо, только нас не трогайте". Это только моя точка зрения, мое предположение, основанное на изученных материалах. Да, это сложно — оставаться принципиальным и защищать свои убеждения. И этих людей сложно в чем-то винить. Иногда это вопрос жизни и смерти.
— Пыток не было в этом деле, только моральное давление?
— Смотря что понимать под пытками. Я защищала Дмитрия Пчелинцева в деле "Сети". Вот там были реальные пытки. Здесь я не могу сказать, я вступила в дело на этапе апелляционного обжалования приговора. В материалах дела отсутствуют прямые указания на то, что к кому-то применялась физическая сила или оказывалось прямое психологическое воздействие. Но все, что с осужденными творится в данном суде, суде первой инстанции, отношение со стороны судей, прокурора и даже конвоя, вот это все накладывает определенный отпечаток.
Они сидят вчетвером в клетке, в которой очень тесно, невозможно ни написать что-либо (все на коленке), ни к микрофону подойти, к тому же у них там очень холодно. Я уже не говорю о так называемой социальной дистанции. Уже трое из осужденных пожаловались на то, что они болеют. Выступал Сергей Держипильский: он еле говорил. Я считаю, что это пыточные условия. Не держите людей под стражей, если у вас нет возможности обеспечить соответствующие условия содержания. Есть альтернативные меры пресечения.
Конечно, это не сравнимо с тем, что мы все слышим про Ярославль, про Карелию. Но это не значит, что не нужно стремиться к лучшему. Эти бесконечные железные решетки, холод, невозможность готовиться к заседаниям в тесной и шумной камере. И это же все каждый день там. А ведь приговор в отношении этих людей еще не вступил в законную силу. Они еще не признаны виновными, действует ст. 14 УПК. Но отношение к ним не соответствует данной статье.
В прошлый раз жаловались на состояние своего здоровья Салахутдинов, Муминджанов и Сафиуллин. При этом перечисляли симптомы ковида: они не чувствуют запаха, не чувствуют вкуса пищи, слабость, у кого-то температура. Но суд настроен на скорейшее апелляционное рассмотрение. Приходится обращать внимание суда на состояние здоровья подзащитных. В конце концов, это вопрос безопасности не только их, но и других арестованных, находящихся в этом СИЗО. Если человек говорит, что ему плохо, необходимо провести исследование, которого, на минуточку, еще нужно добиться. Сегодня один из болеющих сообщил, что дали таблетки, но никаких тестов не проводили. Это можно считать пыткой? Полагаю, что это пытка.
— У осужденных была возможность изучить материалы дела?
— В данном деле — нет. Суд апелляционной инстанции отказал нашим подзащитным в праве ознакомиться с материалами дела и вещдоками в полном объеме. Сослались на то, что подсудимые ознакомлены в порядке ст. 217 УПК с материалами дела и вещественными доказательствами, а те тома, которые появились в ходе судебного следствия и дальше — в них ничего интересного для наших подзащитных якобы не имеется: присутствовали в суде, значит, знаете, что там есть. И в суде первой инстанции, как мне стало известно, не давали ознакомиться с судебными томами. Но ведь здесь разговор не о томах и том, когда они появились. Это право подсудимых закреплено в законе, суд обязан предоставить возможность ознакомиться со всеми материалами дела, включая вещественные доказательства. Должны изыскать и предоставить эту возможность.
— Обеспечил ли суд первой инстанции право на справедливое судебное разбирательство?
— Нет, конечно. Как я уже сказала, осужденных не ознакомили с материалами дела. Адвокаты не ознакомлены полностью с материалами дела. Это отмечено в жалобах. В суде первой инстанции защите не давали задавать вопросы, безосновательно снимали вопросы защиты, прерывали, отказывали в удовлетворении заявленных ходатайств, в том числе о признании доказательств недопустимыми, не давали надлежащим образом выполнять свои обязанности защитникам, например, оглашать те материалы, которые они считают необходимым огласить. Есть множество других нарушений, о которых говорят наши подзащитные в суде. И перечисление этих нарушений исчисляется, как вы видите, не одним днем.
— Почему осужденные не признают свою якобы вину с целью уменьшить наказание? Есть разные версии ответа на этот вопрос, начиная с того, что в религиозном мировоззрении пострадать за веру считается доблестью, и заканчивая тем, что они не осознают, что их реально посадят на 20 лет.
— Сложно сказать. Возможно, те, кто в настоящий момент уже отбывает наказание по подобным делам, осознавали, но, несмотря на это, считали необходимым поступать именно так. Эти люди достойны уважения. Во-первых, они отстаивают свою точку зрения, они цельные. Во-вторых, они ясно мыслят. В-третьих, они абсолютно не террористы. Это просто глубоко верующие люди, которым не все равно.
Организация "Хизб ут-Тахрир" запрещена в России, Китае, Египте и Турции, в ряде стран Центральной Азии и некоторых арабских странах. Также организация запрещена в Германии за "непризнание государства Израиль".
Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.
— Сколько томов в деле "Казанской десятки", достаточно ли времени для ознакомления с ними?
— Сейчас в деле 95 томов, возможно, уже 96. Меня не ограничивают во времени ознакомления, можно приезжать хоть каждый день, но проблема территориальной удаленности суда и пропускного режима на территорию закрытого города есть. Стараюсь использовать время максимально — приезжаю, читаю, фотографирую, знакомлюсь с материалами. В настоящий момент из 95 томов осталось охватить 20 томов.
— На чем строится обвинение, какие предъявлены доказательства?
— Обвинения точно такие же, как и в других аналогичных делах. Строятся на показаниях секретных свидетелей и на том факте, что ребята во всеуслышание говорят, что да, они являются членами запрещенной в России и признанной террористической партии "Хизб ут-Тахрир". Они признают, что являются членами этой организации. Они не единственные, многие в аналогичных делах признают, что являются членами этой организации. Другой вопрос, почему "Хизб ут-Тахрир" признана террористической, если никогда не участвовала в каких-либо террористических действиях.
Имеется одиозное решение Верховного суда РФ от 14 февраля 2003 года, но мы даже оценить законность этого решения не можем, потому что нас не допускают к материалам данного дела. В Гражданском процессуальном кодексе имеются положения, связанные с возможностью лиц, чьи права судебным актом затронуты, оспорить это решение, а перед этим — ознакомиться с материалами, которые положены в основу этого акта. [Вступившие в законную силу судебные постановления могут быть обжалованы в порядке, установленном законом, в суд, в том числе и другими лицами, если их права и законные интересы нарушены судебными постановлениями (ст.ст. 320, 376, 390.2, 391.1 ГПК РФ)]. Потому что решением от 14 февраля 2003 года затрагиваются права людей, которые получают бешенные сроки по данной категории дел. Но нам пока не дают такой возможности.
— Получается, осужденные знали, что это запрещенная организация, и понимали к каким последствиям может привести членство в ней?
— Мы не знаем, как было в самом начале, когда начались первые суды по такого рода делам. По крайне мере, я не знаю, у меня нет материалов этих дел, я не могу что-то утверждать.
Данная организация, судя по информации из открытых источников, не ставит своей задачей свержение власти насильственным путем с применением оружия. У них провозглашается достижение тех или иных политических целей путем именно политической деятельности. Фактически же они читают Коран, трактуют его, говорят, каким образом необходимо жить мусульманину, каким должно быть государство, какая должна быть экономическая система. Чем эти действия отличаются от действий священнослужителей разных конфессий?
Да, осужденные по данному процессу знали, что организация запрещена на территории РФ. Но, думаю, что ход мысли был следующий: "Мы не считаем эту организацию террористической, потому что непонятно и неизвестно, как она стала террористической». В решении суда от 2003 года идет ссылка на справку Госдепа США. В самой этой справке упоминая "Хизб ут-Тахрир" нет, но этот документ кладут в основу решения Верховного суда. Почему? Какая мотивировка? Что было написано в ходатайстве Генеральной прокуратуры? Какие доказательства предоставляла ФСБ в обоснование позиции, что эта организация является террористической? Никто не знает. И проверить это нам не дают до настоящего момента.
— Члены "Казанской десятки" не первые, кого осудили, опыт предыдущих дел ими не учитывался?
— Они осознанно стоят на своей позиции. Они осознанно защищают свои убеждения и говорят, что "мы никакого отношения к терроризму не имеем". Ни одного террористического акта за весь период с 1953 года, когда эта организация появилась, не было. Почему государство считает, что это опасная организация? Утверждается — потому что они якобы хотят на всей планете организовать всеобщий халифат, таким образом устранив демократические правительства и государства.
В Уголовном кодексе написано, что человек может и должен нести наказание за реально совершенное деяние. В данном случае, если это террористическая организация, то какой террористический акт они совершили? Люди встречались дома, в гости друг к другу приходили, выезжали на природу, как мы все выезжаем для того, чтобы отдохнуть, пообщаться с семьей, друзьями, родственниками, обсуждали различные вопросы, делились впечатлениями от прочитанного. Это мыслепреступление? У нас мыслепреступление не наказуемо. Никаких доказательств подготовки к террористическим актам в деле нет.
— Литературу у них изъяли именно запрещенную и протоколы обыска были корректно составлены?
— Это не первое подобное дело и, естественно, правоохранительные органы учатся. Если первоначально такие дела хромали в процессуальном отношении, то сейчас протоколы обысков чаще всего составлены без явных нарушений, с соблюдением требований закона, теми лицами, которые действительно имели на это право. Действительно, часть литературы, которая была изъята, входит в список экстремистской литературы, признанной такой решением того или иного суда РФ, опять же, базируясь на решении Верховного суда от 2003 года.
В материалах дела есть несколько видов экспертиз, включая лингвистические, религиоведческие, говорящие о том, что якобы это действительно террористическая литература, она содержит призывы к террористической деятельности, насильственным способам изменения власти. Разговоры между фигурантами дела на шашлыках или во время встреч на том или ином празднике, по мнению следствия, тоже содержат призывы к насильственному свержению строя, существующего в нашей стране. Исследования экспертов проводились именно в рамках этого дела. Участвовали в их подготовке в основном эксперты силовых ведомств или некоммерческих организаций, с которыми у представителей силовых структур сложились долгосрочные взаимовыгодные отношения.
К примеру, религиоведческая экспертиза проводилась экспертом, который является преподавателем института в Нальчике. Исходя из имеющихся в заключении сведений, он имеет соответствующую квалификацию. Это не лицензируемый вид деятельности. Специалистом, экспертом может быть признан любой человек, имеющий соответствующую специальность и стаж по этой специальности не менее пяти лет. Эксперты обязательно должны постоянно повышать свой профессиональный уровень. Однако жестких требований к личности и профессиональному уровню эксперта нет. Я встречала экспертные заключения, где экспертом привлекался специалист, имеющий стаж по экспертной специальности менее двух лет.
В данном деле привлеченного Следственным комитетом специалиста формально можно допускать к проведению исследования в рамках уголовного дела. Другой вопрос, относится ли, предположим, этот специалист к категории религиоведов? По образованию он историк. Может ли он заниматься религиоведением? Есть ли у него научные работы в этой области, научные статьи? Насколько его мнение авторитетно?
При лингвистических и религиоведческих экспертизах, согласно методикам их проведения, нельзя исследовать общепризнанную духовную литературу — Библию, Коран, Талмуд, другие. Однако это является повсеместной ошибкой. Цитаты из Корана, из Библии не могут рассматриваться как объект исследования. Это общепризнанные религии, и у нас многоконфессиональная страна. Следовательно, исследовать именно эти цитаты эксперты по данному делу не имели права, но заключение эксперта изобилует анализом именно таких цитат.
Аяты из Корана и хадисы мусульмане заучивают наизусть. Их бережно передавали из поколения в поколение, учились понимать. Возьмите представителя "Хизб ут-Тахрир" и любого имама, который трактует Коран. Есть ли отличия? Проводились ли исследования относительно соответствия верований подзащитных общепринятым учениям в исламе? Нет. В данной ситуации они занимались тем же самым, что делают священнослужители. Имели ли они на это право? Вопрос к теологам. Призывали ли они к оружию, к тому, чтобы вооружаться, кого-то убивать, поджигать, уничтожать? Не было такого.
— Что можете сказать про своего доверителя Ильнара Зялилова, которого приговорили к самому большому сроку в рамках этого дела — 22 годам в колонии особого режима?
— Ему вменяется первая часть статьи 205.5 УК РФ — создание террористической организации. Он якобы является главой ячейки в Казани и еще внутри этой большой ячейки якобы организовал структурное объединение. Человек особо нигде не выступает, не проявляет какую-либо инициативу, если он где-то на чаепитиях, то только слушает. Нигде нет свидетельств, что кто-то выполнял его распоряжения. Отсутствуют и сведения о том, где, когда, при каких обстоятельствах он создавал эти ячейки.
Все обвинение основано на показаниях секретных свидетелей и лиц, с которыми было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве. Доверия к их показаниям абсолютно нет никакого: эти секретные свидетели, во-первых, изъясняются чисто юридическим языком. Во-вторых, когда читаешь их протоколы опросов, проводившихся в рамках ОРМ, мне как адвокату на ум приходит одна мысль, что это внедренные оперативные агенты. То есть это лица, которые специально вступают в те или иные сообщества, слушают, выведывают и выполняют так называемый политический заказ, который на сегодняшний день является мерилом "качества работы" следственных органов. Не раскрытие реальных преступлений, их предупреждение, профилактика, а охота на ведьм. Инакомыслие, в определенном смысле все, что говорит о неодобрении деятельности власти и государства, искореняется. Вот чем сейчас озабочено государство. Нет стремления позаботиться о своем народе таким образом, чтобы он чувствовал эту заботу, был в большинстве своем доволен. Никто не разговаривает с людьми. Пытаются просто их запугать.
Моему подзащитному 40 лет, ему назначили наказание — 22 года лишения свободы в колонии особого режима. Он выйдет в предпенсионном возрасте, в отношении него какое-то время будут действовать ограничительные меры. У него не будет возможности даже карточку в банке открыть, чтоб зарплату получать. Вся его семья находится под тотальным контролем, они очень жестко ограничены в правах. Кто-то может сказать, что они сами виноваты. Большинство обывателей так и говорят: "Зачем лез?" Но давайте обратимся к тому, в чем он обвиняется и что он сделал на самом деле? Человек глубоко религиозен. Ходит в мечеть. Старается соблюдать религиозные и национальные традиции, при этом с уважением относится к людям другой веры и нации. Человек не пьет, не курит, у него замечательная семья, дети прекрасные. И он не безучастный, не равнодушный. Всегда придет на помощь нуждающемуся. Однако, сегодня быть отзывчивым и активным достаточно опасно. Удивительно, но помощь семьям осужденных, их старикам-родителям, их детям, женам, которые остались без средств к существованию, – трактуется следствием и судом как финансирование терроризма. Помощь старикам, женщинам и детям приравнивается к терроризму! Это уму непостижимо.
— Никакой профилактической работы с целью предотвращения преступления не проводилось?
— Абсолютно. Да и в чем заключается профилактика? У нас вся профилактическая работа сводится к тому, что за тобой следит эшник и, если тебя где-то заметили на митинге с плакатом или в социальных сетях ты высказал свое мнение, отличное от общепринятой "позиции партии", иногда приходит участковый и говорит, что нельзя этим заниматься, предупреждения раздает. Красноречивый пример – "Московское дело". До сих пор участковые ходят по домам. Но разве это является профилактикой экстремизма, терроризма? Конечно, нет. Те, к кому приходят сотрудники с этими предупреждениями, никакого отношения ни к экстремизму, ни к терроризму, ни к чему бы то ни было иному противоправному не имеют. Так что не к тем они ходят.
В законе достаточно четко определены критерии, по которым террористическую организацию можно отличить от иных объединений. Цель деятельности такой организации —добиться определенного результата путем устрашения общества через совершение преступлений террористической направленности. Есть ли в действиях Ильнара Зялилова или других осужденных по этому делу признаки такой деятельности? Нет.
Считаете "Хизб ут-Тахрир аль-Ислами" террористической — предоставьте доказательства. Если вы уверены, что все сделали по закону, почему вы боитесь показать, например, те документы, на основании которых вынесено пресловутое решение 2003 года? Если там есть безусловные доказательства приверженности терроризму, что мешает предоставить обществу все факты и открыто сказать: "Да, они террористы. Вот, пожалуйста, факты. Такие-то жертвы". Но до тех пор, пока вы скрываете доказательства, поверить вам будет трудно.
— В деле есть свидетели, которые пошли на сделку со следствием и чьи дела были рассмотрены в особом порядке?
— Да, есть те, кто решил для себя, что свобода и семья важнее, чем все остальное. Это те, кто точно так же, как эти ребята, приходили на встречи, вместе с ними чай пили, обсуждали что-то. Но, когда встал вопрос приоритетов, решили для себя: "Мы дадим любые показания, которые вам надо, только нас не трогайте". Это только моя точка зрения, мое предположение, основанное на изученных материалах. Да, это сложно — оставаться принципиальным и защищать свои убеждения. И этих людей сложно в чем-то винить. Иногда это вопрос жизни и смерти.
— Пыток не было в этом деле, только моральное давление?
— Смотря что понимать под пытками. Я защищала Дмитрия Пчелинцева в деле "Сети". Вот там были реальные пытки. Здесь я не могу сказать, я вступила в дело на этапе апелляционного обжалования приговора. В материалах дела отсутствуют прямые указания на то, что к кому-то применялась физическая сила или оказывалось прямое психологическое воздействие. Но все, что с осужденными творится в данном суде, суде первой инстанции, отношение со стороны судей, прокурора и даже конвоя, вот это все накладывает определенный отпечаток.
Они сидят вчетвером в клетке, в которой очень тесно, невозможно ни написать что-либо (все на коленке), ни к микрофону подойти, к тому же у них там очень холодно. Я уже не говорю о так называемой социальной дистанции. Уже трое из осужденных пожаловались на то, что они болеют. Выступал Сергей Держипильский: он еле говорил. Я считаю, что это пыточные условия. Не держите людей под стражей, если у вас нет возможности обеспечить соответствующие условия содержания. Есть альтернативные меры пресечения.
Конечно, это не сравнимо с тем, что мы все слышим про Ярославль, про Карелию. Но это не значит, что не нужно стремиться к лучшему. Эти бесконечные железные решетки, холод, невозможность готовиться к заседаниям в тесной и шумной камере. И это же все каждый день там. А ведь приговор в отношении этих людей еще не вступил в законную силу. Они еще не признаны виновными, действует ст. 14 УПК. Но отношение к ним не соответствует данной статье.
В прошлый раз жаловались на состояние своего здоровья Салахутдинов, Муминджанов и Сафиуллин. При этом перечисляли симптомы ковида: они не чувствуют запаха, не чувствуют вкуса пищи, слабость, у кого-то температура. Но суд настроен на скорейшее апелляционное рассмотрение. Приходится обращать внимание суда на состояние здоровья подзащитных. В конце концов, это вопрос безопасности не только их, но и других арестованных, находящихся в этом СИЗО. Если человек говорит, что ему плохо, необходимо провести исследование, которого, на минуточку, еще нужно добиться. Сегодня один из болеющих сообщил, что дали таблетки, но никаких тестов не проводили. Это можно считать пыткой? Полагаю, что это пытка.
— У осужденных была возможность изучить материалы дела?
— В данном деле — нет. Суд апелляционной инстанции отказал нашим подзащитным в праве ознакомиться с материалами дела и вещдоками в полном объеме. Сослались на то, что подсудимые ознакомлены в порядке ст. 217 УПК с материалами дела и вещественными доказательствами, а те тома, которые появились в ходе судебного следствия и дальше — в них ничего интересного для наших подзащитных якобы не имеется: присутствовали в суде, значит, знаете, что там есть. И в суде первой инстанции, как мне стало известно, не давали ознакомиться с судебными томами. Но ведь здесь разговор не о томах и том, когда они появились. Это право подсудимых закреплено в законе, суд обязан предоставить возможность ознакомиться со всеми материалами дела, включая вещественные доказательства. Должны изыскать и предоставить эту возможность.
— Обеспечил ли суд первой инстанции право на справедливое судебное разбирательство?
— Нет, конечно. Как я уже сказала, осужденных не ознакомили с материалами дела. Адвокаты не ознакомлены полностью с материалами дела. Это отмечено в жалобах. В суде первой инстанции защите не давали задавать вопросы, безосновательно снимали вопросы защиты, прерывали, отказывали в удовлетворении заявленных ходатайств, в том числе о признании доказательств недопустимыми, не давали надлежащим образом выполнять свои обязанности защитникам, например, оглашать те материалы, которые они считают необходимым огласить. Есть множество других нарушений, о которых говорят наши подзащитные в суде. И перечисление этих нарушений исчисляется, как вы видите, не одним днем.
— Почему осужденные не признают свою якобы вину с целью уменьшить наказание? Есть разные версии ответа на этот вопрос, начиная с того, что в религиозном мировоззрении пострадать за веру считается доблестью, и заканчивая тем, что они не осознают, что их реально посадят на 20 лет.
— Сложно сказать. Возможно, те, кто в настоящий момент уже отбывает наказание по подобным делам, осознавали, но, несмотря на это, считали необходимым поступать именно так. Эти люди достойны уважения. Во-первых, они отстаивают свою точку зрения, они цельные. Во-вторых, они ясно мыслят. В-третьих, они абсолютно не террористы. Это просто глубоко верующие люди, которым не все равно.
Организация "Хизб ут-Тахрир" запрещена в России, Китае, Египте и Турции, в ряде стран Центральной Азии и некоторых арабских странах. Также организация запрещена в Германии за "непризнание государства Израиль".
Хотите сообщить новость или связаться нами? Пишите нам в WhatsApp. А еще подписывайтесь на наш канал в Telegram.