…где спят Никитин и Кольцов

Александр НЕСТРУГИН

Родился в 1954 году в селе Скрипниково Калачеевского района Воронежской области.

Стихи публиковались в журналах «Подъем», «Дон», «Наш современник», «Молодая гвардия, «Роман-журнал ХXI Век», «Московский вестник», «Простор» (Казахстан), «На любителя» (США), «Южное сияние» (Украина), «Новая Немига литературная» (Белоруссия) и других. Также не раз публиковался в «Литературной газете».

Автор девяти книг поэзии и прозы. Лауреат премии воронежского комсомола им. В.Кубанева в области литературы (1988), всероссийской литературной премии «Имперская культура» им. Э.Володина (2008), международного литературного конкурса им. А.Платонова «Умное сердце» (2012).

Член Союза писателей России.

Живет в райцентре Петропавловка Воронежской области.

*   *   *

В каждой тусовке устав не устав –

Ангел со взглядом ребенка…

Рад он намазанным медом устам,

А не поджатым губенкам!

 

Сразу рассадит он всех по местам,

Креслом одарит ли, стулом…

Веря улыбчивым сладким устам,

А не напрягшимся скулам.

 

Кто его станет за это судить,

Дар укорять его редкий?

Даже из тех, кто неловко сидит –

По` трое на табуретке!

 

Ангел, ведь сказано им… Не бандит.

Если и стукнет – легонько.

…Пчелы свой взяток несут – и гудит

Ночью и днем медогонка.

 

Даже на скудных парнасских лугах –

Гул несмолкающих пасек…

Спустишься с баночкой меда – ага!

Здравствуйте, будущий классик!

 

Я бы и сам, чтобы не было драм,

Мед панацеею выбрал –

Не принимает душа! Даже грамм –

Сразу слипаются фибры.

 

* * *

Выучить урок – чего же проще!

Только жизнь – училка еще та…

У нее в наречии «на ощупь»

Корень, как ни странно, «темнота».

 

* * *

Писать – еще трудней, чем жить…

Когда

Декабрь

В глаза снежит

И век

Смерзается меж век,

Как смеркшее свеченье рек

В сырых ресницах тростника…

Но

Коль не лжет

Твоя строка,

Она душе надежду даст!

…Так плуг отваливает пласт,

И он лежит – тяжелый, влажный…

И, помня пустословья стыд,

Чернеет правдой небумажной

И солнцем, бьющим в срез, блестит.

 

* * *

Думаешь, не струган? Струган! -

Словом, случаем слепым…

Я не раз рубанком пуган –

И точеным, и тупым.

 

Только зря слепой наждачкой

Век занозины ласкал:

Гладкой лавочкою дачной

Становиться я не стал.

 

Не прислуживая слугам,

Не лаская барам зад,

Был я струган, был я пуган,

Только – на испуг не взят!

 

И не в счет такие слезы –

Проступавшие смолой.

И топорщатся занозы –

Буйной кроною былой.

 

Я еще им цирк устрою…

Свой терновому кусту,

Разживусь сперва корою –

И шипами обрасту!

 

 

Жребий

 

Стихами свой жребий оплакав,

Крючки виновато точу…

И тихо вздыхает Аксаков,

Похлопав меня по плечу.

 

И с му`чкой гороховой манку

Мешаю на слабом огне…

– Ого! – удивляется Майков

Алхимии, ведомой мне…

 

Не веря ни стуже, ни зною,

Свое нетерпенье стужу:

То мелом, то пастой зубною

На блесны ажур навожу!

 

У Блока – мурашки по коже.

И Фетом не найдено слов…

И лишь с пародистом, похоже,

Делить мне придется улов!

 

Ведь, право, не взглянешь без смеха…

Но солнце блеснет на блесне –

И ласково щурится Чехов

Сквозь тонкий туманец пенсне…

 

* * *

Река веками эти правила

Писала, эти буквари…

И плавником лещиным плавила,

Где затишь, олово зари.

К тому расплавленному олову,

К молчанью круч, к свеченью лоз,

К тем букварям – еще бы голову,

Да с этим вот не задалось…

И, даже наспех не прочитанный,

Рвет

Плес

Моторная орда!

И дышит редко и мучительно

О берег битая вода.

И старый вяз над самой кручею,

Вздохнув, качает головой –

И откликаются уключины

Из глубины береговой.

 

 

Красное, белое, зеленое…

 

Вот говорят: «Поэты – пьяницы»,

Да что там говорят – кричат!

И эта чушь никем не правится,

И с кондачка идет в печать.

 

А нет бы, разобраться родственно

С профессией душевных трат…

Ну, разве травме производственной –

Вот ты, товарищ! – был бы рад?

 

Все по-живому режет страстное!

И вот – строка не так срослась…

Лечась, я пил такое красное,

Что хоть забор сельповский крась!

 

И клял себя: «Да что ж я делаю?!»

Но ведь строка больная не

В силах ждать… И было белое –

На обезбол – на белене…

 

Но что за фокус время выдало!

…И вот в парнасский наш колхоз,

Ко мне, и близко не Овидию,

Пришла пора метаморфоз.

 

Зря звякают стеклянной тарою

В кустах парнасские орлы:

Я пью, забыв лекарства старые,

Зелёное… из пиалы!

 

Эх, доктора мои вечерние!

И утренние доктора…

Об этом методе лечения

И вам задуматься пора.

 

Люби хоть белое, хоть черное,

А выйдет, братцы, на мое –

Зеленое, неподслащенное,

Большой полезности питье…

 

Мемориальный трамвай

 

                            Юному земляку

 

…Рискнешь – и вывезет кривая,

И время кинется вдогон…

Мемориального трамвая

Уже качается вагон!

 

Он – брат толкучки и музея:

Хоть всматривайся, хоть глазей.

Ты на меня, дружок, глазеешь –

Как на ходячий Колизей…

 

Как юный Аполлон изваян,

Ты, ясен пень, неоспорим…

А если я из тех развалин,

Что воплощают Третий Рим?

 

Смеешься? Да, ты прав, шуткую.

Ты прав почти во всем, но ты

Припомнишь ли строку такую:

«Сотри случайные черты»?

 

Своей морщиною любою –

Не отводи глаза, постой! –

Не вечер говорит с тобою,

А – утро… Утро жизни той,

 

Где в шею городское солнце

Прогнало мой ковыльный сон –

И я до улицы Кольцовской

Рекой перронной донесен.

 

И чертят путь мне до Чижовки –

Воронеж, молодость, вокзал…

И объявляет остановки

Судьба, читая по глазам.

 

Зовущие, не концевые,

Но всякий раз – помедлив миг.

…Мелькнет в окне «Девицкий выезд»,

И – «ЖИМ». Парк мертвых и живых.

 

Там цирк теперь, но, право слово,

Не к месту как пришелся он!

Им потревожен прах Кольцова –

И скорбь, и свет иных времен.

 

Здесь, дверь-гармошку отжимая,

Я на ходу хочу сойти…

Ты говоришь, что нет трамвая

Сто лет? Но нам-то – по пути?

 

Ведь думал ты: «Старик, ты бредишь!»,

Когда я помянул про Рим,

Но все равно – со мною едешь,

И мы с тобою говорим!

 

И там, где цирк, сойти мы сможем –

Что нам сюжет, в конце концов?

…И наземь полынок положим,

Где спят Никитин и Кольцов…

 

 

* * *

Жизнь, ты жалуешь поминутно:

Шторкой сдвинутой, небом мутным…

 

Воробьиным днем, что сереет,

Как сырой штакет вдоль сирени.

 

Тем, чего мне не объяснили –

С воробьями в сквозном жасмине…

 

Даришь, вроде, что подешевле:

Серых буковок мельтешенье,

 

Хоть в жасмине, хоть в бузине –

Без обложек, на сквозине`.

 

Без обложек и без тиснений -

И без сносок для объяснений…

   

 

Старость

 

И город горчит, и село нам

Лишь с клюквой печет мармелад.

И зимы – почти что синоним

Обрыдших больничных палат.

 

И врешь, чтоб с катушек не съехать,

Что там и хорошее есть.

И чей-то затрепанный Чехов –

В палате под номером шесть…