Становление крестьянской цивилизации

Начало и конец крестьянской цивилизации. Многие темы, постоянно обсуждаемые на ВО, всё время вертятся вокруг одного и того же вопроса: почему такое мощное государственное образование, как СССР, столь бесславным образом закончило своё существование в 1991 году. И каких только объяснений этому не придумывается, включая самые что ни на есть конспирологические. Хотя есть и те, кто указывает, что это был вполне исторически обусловленный процесс. Но как и чем он был обусловлен, какие глубинные тенденции исторического процесса легли в его основу – вот об этом и будет рассказано в ближайших материалах нового цикла «Начало и конец крестьянской цивилизации».

Начнём с некоторых общетеоретических положений, чтобы больше к ним уже не возвращаться. Первое, о чём следует помнить, изучая историю человеческого общества, это то, что любое имеющее место в нём явление проходит в своём развитии пять этапов, являющихся аналогами жизни любого живого существа на нашей планете: зарождение, становление, рост, зрелость, смерть. Хотя смерть для искусственно созданных учреждений, явлений либо объектов культуры и не является обязательной. Они вполне могут существовать и где-нибудь на задворках того, что вот это всё сменит.

Далее: уже в глубокой древности развитие потребностей Человека Разумного привело к разделению производительной деятельности людей, первоначально лишь охотников и собирателей, на земледельцев и скотоводов. И те, и другие использовали землю как источник добываемых ими материальных благ. Но размеры участка всегда ограничивались физическими возможностями семьи. Первобытный охотник, ставший пастухом, не мог пасти свой скот где придётся, границами его участка являлись чужие пастбища. И точно так же земледелец-крестьянин не мог взять себя очень уж много земли, так как был не в силах её обработать, да и к тому же рядом с его землёй могли располагаться земли соседей.


Со временем так возникла соседская община, признаки которой таковы: наличие общей территории, общего землепользования и общинных органов управления такой общиной, состоящей из отдельных семейств. В эпоху столь же древнюю на планете появляются и города (см. Здесь Афродита вышла на берег (Кипр в эпоху меди и бронзы) и Первые металлические изделия и древние города: Чатал-Хююк – «город под колпаком» (часть 2)), жители которых хоть и тоже имеют «сельскохозяйственные участки» или, скажем, пасут за стеной города коз, но живут при этом обменом своей продукции на продукцию крестьян. Интересны взаимоотношения между кочевниками-скотоводами и земледельцами. Отмечается, что кочевник мог наладить вполне устроенный быт и иметь всё необходимое для жизни, но… оставался при этом бедным. Стать богатым и независимым в первую очередь от эпизоотий он мог лишь одним способом: забрав зерно у земледельца. То есть набеги первых на вторых были неизбежным следствием разделения людей на земледельцев и скотоводов. Кстати, сами земледельцы могли прожить без торговли с кочевниками, могли построить недоступные их военным силам города, ну а затем создать и пушки, позволившие им расстрелять самую многочисленную кочевую орду!

Именно наличие крестьян, собственников обрабатываемых ими земельных участков, стало основой всех цивилизаций Древнего мира, возникшей сначала в речных долинах, а затем по мере развития орудий труда распространившейся и на менее плодородные земли. Были, конечно, и особенности. Например, в Афинах все горожане-граждане имели землю вне пределов города – своего рода «дачки», с которых и имели, кто меньше – кто больше, продукты сельского хозяйства. В Спарте все спартиаты были владельцами земли, но не могли её ни продать, ни прикупить излишков, а обрабатывали её илоты, которые и поставляли им всё необходимое.

Грозный Рим рухнул только лишь тогда, когда в нём практически полностью исчезли крестьянские хозяйства, хотя сельскохозяйственных продуктов, производимых рабами, там было в избытке. Низкая эффективность рабского труда была столь очевидной, что в Риме начался процесс создания «псевдокрестьянства» – появились колоны и «рабы с хижинами». Но процесс распада римского государства остановить было уже нельзя: ставшая следствием исчезновения свободного крестьянства варваризация римского общества зашла уже слишком далеко, отчего одни варвары просто не захотели воевать с другими.

Рим рухнул, и вновь именно крестьянская соседская община стала главной ячейкой общества. Теперь каждый крестьянин был теоретически готов сражаться и даже умереть за свою землю, вот только начавшиеся набеги викингов, венгров и арабов поставили на повестку для европейского сообщества вопрос о несоответствии потребностям времени имеющегося у них вооружения. Тот же свободный франк-земледелец должен был являться на Мартовские поля, имея при себе копьё, топор-франциску, щит и шлем на голову из кожи. Кожаной куртки в качестве панциря было достаточно. А про меч не было и речи. Вот только не прошло и 200 лет, как воину-милесу потребовался конь, которого, кстати, крестьянин не смог использовать в хозяйстве, «бруния» (или броня), шлем, щит, меч, копьё – словам, целый «джентльменский» набор, стоивший что-то около 30 коров или 15 кобылиц. Естественно, что никакой крестьянин не мог иметь такого стада и не стал бы покупать дорогого, красивого, но бесполезного для его нужд коня. И так было везде, в том числе и на Руси, хотя ст. лейтенант Д. Зенин ещё в 1980 году в своей статье, опубликованной в журнале «Техника-Молодёжи», написал, что у нас-то каждый крестьянин имел в хозяйстве меч и кольчугу, а также дубовый щит. И это при том, что все найденные щиты IX-X вв., как оказалось, сделаны были из липы, да и в скандинавских сагах одно из иносказаний щита – «Липа войны». Но это, так, пришлось к слову…


Главное же то, что вследствие этого как раз и начался процесс закрепощения крестьян. Сначала дружинники короля получали от него землю с крестьянами, которые, оставаясь пока что лично свободными, несли в его пользу различные повинности. Затем либо так, либо этак они попадали от своего сеньора в зависимость и становились крепостными. И вот тут-то и начинаются интересующие нас социально-экономические процессы, которые в будущем привели к очень многим поистине трагическим событиям и сыграли огромную роль в истории цивилизаций и народов.

Так, во Франции процесс закрепощения шёл достаточно медленно и оформлялся юридически, причём в документах, выдаваемых крестьянам феодалами и монастырями (а они тоже активно участвовали в их закабалении), указывалась и принадлежавшая лично им земля. В Англии всё совершилось, напротив, очень быстро, поскольку там имело место нормандское завоевание. Имелась община – манор с каким-то количеством земли. И вот эти-то земли и передавались лорду, который этой землёй и жившими на ней крестьянами и распоряжался. То есть когда английского крестьянина спрашивали, на каком основании он владеет землёй, тот отвечал: «По обычаю манора и воле лорда!» При этом никаких документов, подтверждающих его права на лично ему принадлежавшую земельную собственность, он не имел.


Нечто подобное имело место и в России, где царь жаловал дворянину за службу «сельцо с мужиками», и на то жалование бумага у него была, а вот крестьянам на руки ничего при этом не давали, и они, как и их английские собратья, пользовались землёй «по обычаю общины и воле помещика».

А затем в Европе начался Малый Ледниковый период 1312-1791 гг., принёсший с собой холод, голод, эпидемии и мор. Хронисты сообщали, что когда в 1438 году король Карл VII приехал в Париж, то зима была столь холодной, что на его улицы забегали волки из Булонского леса – искали тепла и еды. Естественно, что тёплая шерстяная одежда стала ну просто необходимой. Шерсть давали овцы, но для производства сукна из овечьей шерсти в промышленных масштабах мелкотоварного крестьянского хозяйства было недостаточно. И тут, к счастью для Европы, национально-освободительная война голландцев против Испании совпала с первой тогда ещё буржуазной революцией. Голландская буржуазия получила власть и возможность ни на кого не оглядываясь делать то, что выгодно. Самым же выгодным было в то время производство сукна – этим-то голландские предприниматели и занялись. Но вот пастбищ для овец в крошечной Голландии совершенно не хватало…


Но опять-таки к счастью для Европы буквально через пролив от Голландии находилась Англия, в которой едва только лишь на рынке возник устойчивый спрос на шерсть, немедленно началось огораживание, сгон крестьян со своей земли, то есть, по сути, массовая ликвидация крестьянства. Одновременно были последовательно приняты законы, направленные против наводнивших Англию бродяг и нищих, которыми стали вчерашние крестьяне. Таких законов было несколько (1495, 1536, 1547, 1576 гг.), и все они в той или иной степени были направлены на физическое истребление «лишних людей». Жестокость их была такова, что эти законы получили название «кровавых». Такова уж была тогдашняя действительность, что бичевание бродяги, привязанного к тачке, до тех пор, «пока кровь не заструится по телу», клеймение раскалённым железом и казни через повешение рассматривались как… вполне нормальное явление. Справедливости ради следует заметить, что закон всё же отличал старого, немощного и увечного человека, от вполне здорового и трудоспособного, но тем не менее просящего подаяние. Первым такое разрешалось, а наказывали за это как раз вторых.

Впрочем – вот уж поистине не бывает худа без добра – для Англии всё это стало благом. Меньше чем за век стране удалось радикально изменить социальную структуру своего населения. Численность крестьян резко сократилась. Теперь они лишь снабжали продуктами питания владетельных лордов, а их роль производителей товарной сельскохозяйственной продукции стала ничтожной. Были востребованы жившие в сельской местности бочары, сыроделы, пивовары, пастухи, лесники, колёсники, мукомолы, а вот собственно земледельцев, производящих зерно, стало меньше в разы. Дешёвое зерно на хлеб теперь закупалось за границей, в частности, в той же России, где последствия изменения климата оказались не такими тяжёлыми. Ну а развивающаяся британская промышленность получила массу рабочих рук, причём за минимальную заработную плату. Шерсть перестали продавать в Голландию и начали вырабатывать сукно на месте. Сукноделие потребовало станков, станки – развитого машиностроения, и вот так через кровь и страдания десятков тысяч (!) разорённых английских крестьян их страна пришла к тому, чтобы стать известной «мастерской всего мира».

Да, но почему же огораживание было только в Англии, почему его не было, скажем, во Франции? Или там дворяне не хотели наживаться на производстве шерсти? А дело было в форме земельного держания. В Англии, как мы помним, оно основывалось на «обычае манора и воле лорда», то есть… на словах, а с ними ты в суд не пойдёшь! Лорд сказал «уходи» – и этого было достаточно!


А вот во Франции переход крестьян из свободного состояния в крепостное фиксировался в документах, и они на суде могли доказать, что тот или иной земельный участок является их собственностью, вместе с которой они стали «человеком такого-то барона или графа». Вот почему там потребовалась революция 1789-1799 гг., в которой, кстати, многие крестьяне поддержали не революционеров, а… аристократов-землевладельцев, что дало основание основоположникам марксизма говорить о реакционной сущности крестьянства. Ну а в чём же именно эта самая его «реакционность» заключается, мы поговорим в одном из следующих материалов.

Продолжение следует…