Нижегородские святые: от Дионисия Суздальского до Серафима Саровского

Как Средняя Волга стала церковным центром и как местное духовенство ссорилось и мирилось с властью

Автор Даниил Семикопов

Нижний Новгород основан в 1221 году святым князем Георгием (Юрием) Всеволодовичем, то есть это город, основанный святым. А почему Георгий Всеволо­дович канонизирован? Это не самый успешный князь, более всего он печально известен тем, что именно при нем хан Батый начал великий поход на Русь. В результате Северо-Восточная Русь была уничтожена, был уничтожен город Владимир, где погибла вся семья Георгия Всеволодовича, а сам он погиб в битве на реке Сити в 1238 году. Мы не знаем о каких-то проявлениях особого благочестия при его жизни. Да, было чудо при обретении мощей в XVII веке (для Средневековья, кстати, это вполне достаточная причина для канониза­ции). В битве на реке Сити голова его была отрублена и доставлена Бату-хану в подтверждение того, что предво­дитель русских князей уничтожен. А при обретении мощей тело было со сросшей­ся головой. Это чудо и называется в житии Георгия Всеволодовича основной причиной канонизации. 

Георгий Всеволодович вполне подходит под чин страстотерпца, то есть чело­века, который был невинно убиен своими политическими противниками. Это особый, необычный чин, который, например, не встречается в Византии. А в русской традиции он очень распространен. Князья Борис и Глеб — это именно страстотерпцы. И кстати, последний наш правитель, царь Николай II, с семьей тоже канонизированы именно как страстотерпцы. Георгий Всеволо­дович в Степенной книге   называется муче­ником, пострадавшим за Христа от неверных, при этом само нашествие татаро-монгол воспринимается как некая апокалиптическая кара. В этом апокалипсисе князь Георгий Всеволо­дович уподобляется Иову. Он там произносит молитву к Господу и говорит: ты у меня отобрал жену, отобрал детей, и теперь я сам себя предаю в руки Бога живаго.

Конечно, в истории Нижнего Новгорода предание связывает с Георгием Всеволодовичем появление как минимум двух святынь: собора Архангела Михаила, который ныне находится в кремле (это, кстати, единственный собор Нижегородского кремля, который в советские годы не был разрушен), и Благо­вещенского мужского монастыря, который находится около Канавинского моста. Хотя современные историки сомневаются, что и собор Архан­гела Михаила, и Благовещенский монастырь основаны именно в 1221 году. Все-таки первые упоминания — это XIV век, а если мы говорим о собственно постройках, то это XVII век. Вообще, в Нижнем Новго­роде вы не найдете построек древнее XVII века. Понятно, что тот же Благовещен­ский монастырь, безусловно, в XIV веке суще­ствовал, но он перестраи­вался, как и собор Архангела Михаила.

XIV век в истории русской духовной куль­туры более всего известен духовным возрожде­нием. Массово основываются монастыри, появляются новые произ­ведения искусства. Самые известные — это, конечно, иконы преподобного Андрея Рублева, Феофан Грек и летописание. Это духовный расцвет. И связан он с традицией исихазма. Исихазм — это византийская, прежде всего афонская, аскетическая традиция («исихия» — это буквально «безмолвие»), но, несмотря на то, что это традиция отшельников, безмолв­ников, она становится катализа­тором для духовного возрождения во многих странах православной ойкумены: Византии, Восточной Европы и в том числе Руси. Препо­добный Сергий Радо­нежский — одно из главных явлений этого культурного феномена. И Нижний Новгород тоже входит в орбиту исихастского русского духовного возрождения XIV века.

XIV век был весьма плодотворен для русской культуры, и Нижний Новгород тоже вносит сюда свой вклад. Можно вспомнить хотя бы Лаврентьевскую летопись. Она создана в Нижнем Новгороде — собственно, в Возне­сенском Печерском (пещерном) монастыре, который и был тогда основан еще одним выдающимся человеком в истории Нижнего Новгорода — святителем Диони­сием Суздаль­ским. Он митрополит Киевский (с таким титулом он скончался), но большую часть своей активной жизни провел именно в Нижнем Новгороде. 

Диони­сий выходец из Киева, но создал именно Вознесенский Печерский (пещер­ный) монастырь, стал его архимандритом, а потом и архиепископом Суздальским. Знаменитый нижегородский исследователь Борис Моисеевич Пудалов как-то его назвал «русским Арамисом», потому что Дионисий Суздальский активно участвовал в полити­ческой жизни, особенно на завер­шающем этапе. И с ним связана история пребывания преподобного Сергия Радонежского в Ниж­нем Новгороде. Сергий Радонежский посетил Нижний Новгород в 1365 году. Мы знаем, что он был знаком с Дионисием Суздальским. Более того, когда святитель Алексий, митро­полит Московский, умирает, Сергий Радонежский рекомендует именно Дионисия как нового митрополита всея Руси. Откуда он его знал? Скорее всего, благодаря этому визиту. 

После смерти Алексия, митрополита Москов­ского, Дмитрий Донской хотел поставить на его место своего человека — белого священ­ника Михаила-Митяя. Тот развелся, постригся, его отправили с соответ­ствую­щим приношением в Константино­поль, и вот он почти уже доплыл — и скон­чался. А вот другим претендентом был Дионисий Суздаль­­ский. Из-за него препо­добный Сергий Радонежский рассорился с Дмитрием Донским. Когда Митяя отправ­ляли в Кон­стантинополь, Дионисий тоже очень хотел составить ему конкурен­цию. Но его схва­тили, и Сергий Радонежский сказал, что, мол, я за него ручаюсь, он нику­да не поедет. Когда выпустили Дионисия, он удрал в Кон­стантинополь. Уже потом Дмитрий Донской все-таки согласился с его канди­датурой, Диони­сия Суздальского поставили в митро­политы. Но не суждено было ему править: по дороге из Константи­но­поля киевский князь бросил его в тем­ницу, где он и скон­чался в 1385 году. Но формально он все-таки стал митро­политом Киевским и всея Руси. Он тоже был канонизирован.

Дионисий Суздальский — фигура очень значимая. Он основатель Печерского монастыря и основатель определенной традиции, из которой очень многие вышли. Например, преподобный Макарий Унжен­ский Чудотворец — великий святой — ученик Дионисия Суздальского. Лаврентий, автор Лаврентьевской летописи, тоже ученик Дионисия. Преподобный Макарий основы­вает несколь­ко монастырей. Самый извест­ный — это Желтоводский монастырь, кото­рый и ныне стоит, хотя он будет разорен, а затем возрожден в XVII веке. Кстати, он основывает именно Троицкие мона­стыри — это отличие именно круга Сергия Радонежского, потому что монастыри и храмы во имя Святой Троицы стали основываться именно тогда. Это до сих пор историческая загадка — почему и Сергий Радонежский первый храм основывает в честь Святой Трои­цы, почему его ученики основывают храмы в честь Святой Троицы. Тут есть множество разных гипотез, но то, что Макарий основывает монастыри во имя Святой Троицы, говорит о том, что он тоже к этой традиции принадлежит. Конечно, Макарьевский монастырь стал более известен благодаря своей ярмарке, которая появится у его стен в XVII веке. Но когда монастырь был основан, конечно, ни о какой ярмарке речи не шло. В 1438 году монастырь был разрушен казанским ханом Улу-Мухаммедом и пребывал в запустении. А вот в XVII веке, уже после Смутного времени, его возрождает некий монах Авраамий — это около 1620 года, — и вскоре там открывается ярмарка, которая получит со стороны госу­дарства признание уже ближе к середине XVII века, а потом превратится в главную всероссийскую ярмарку. 

Макарьевская ярмарка — это встреча разных культур, разных религий. Приез­жали купцы, в том числе мусульмане, а потом, когда начнется старообряд­ческий раскол, и расколь­ники будут в ярмарке участвовать. Очень часто, кстати, православные миссио­неры работали на ярмарке. Льюис Кэрролл, автор знаменитой «Алисы», бывал в Нижнем Новгороде, и он вспоминал, как он именно там впервые услышал муэдзина. Он до этого никогда не видел вживую мусульман, а там стояла мечеть, муэдзин стал призывать к молитве, и он довольно забавно это описывает.

Кроме того, чем интересен еще Макарь­евский монастырь — собственно, из него выходит патриарх Никон. Он был воспитан в Макарьевском монастыре, потом был священником в Лысково — это город на противоположном берегу от Ма­карь­­­­ева. Кстати, лысковцы долгие десятилетия были недовольны Макарьев­ским монасты­рем и соперничали с ним за контроль над ярмар­кой. В этих же краях проходит и жизнь протопопа Аввакума. Макарьевский монастырь в XVII ве­ке оказывал большое влияние на духовную культуру Руси.

Следующей очень значимой святыней ниже­го­родской является Саров. Обычно Саров­скую пустынь связывают с именем препо­добного Серафима Саровского, но на самом деле история Саровской пустыни идет от начала XVIII века. Доволь­но интересна история ее основателя Иоанна. Он тоже основывает монастырь, копает пещеру. Ныне эти пещеры отреставри­рованы — тем, кому повезет, их показывают. С Иоанном многие пытались жить, но мало кто выдер­живал условия этого жительства. Он какое-то время там и один жил, но в кон­це концов у него появились ученики. Исто­рия Иоанна очень печально закан­чивается. Все дело в том, что он попал под подозрение Тайной канцеля­рии  . Это малоизвестный факт: основатель Саровской пустыни умер в застенках Тайной канцелярии. Причем, как сейчас становится ясно, пострадал он безвинно. 

Можно сравнить политику Иоанна и поли­тику знаменитого Питирима, архиепископа Нижегородского, который боролся со старо­обрядцами. Иоанн — один из первых миссио­неров, который вступил с ними в диалог. Диалог был очень удачный. На Макарьевской ярмарке он общался с раскольниками, и несколь­ко старообряд­ческих скитов в результате вернулись в православие и были трансформированы в православные мона­стыри. Но это вызывало подозрение — то, что вот он ведет перего­воры с заволж­скими старообрядцами. 

Вся трагедия разыгралась из-за двух монахов пустыни: Георгия Зворыкина и Иосии, кото­рый его исповедовал. Зворыкин был, скорее всего, психически не очень здоров, он считал себя волшебником, считал, что заключил союз с дьяволом. И Иосии, види­мо, об этом говорил. Тот отпустил ему грехи, но запре­тил причащать­ся, то есть наложил на него епитимью. Зворыкин как-то, будучи в отъезде, испо­ве­­дался другому епископу и рассказал, что он заклю­чил союз с дьяво­лом, что он волшебник. Тот испугался, это стало известно, пошли слухи. Иосия, боясь этого, подал в Тайную канцелярию бумагу, что такой-то действи­тельно заключил союз с дьяволом и является волшебником. Тогда привлекли всех и начали копать-копать, а в результате накопали много интересного. Дело в том, что Иоанн очень любил и соби­рал разные книги, и в том числе те, которые были весьма критичны по отношению к прав­лению Петра I и к той церковной поли­тике, которая тогда велась. Стали перекапы­вать библиотеку Саровской пустыни, нашлись какие-то крамольные сочинения — и арестовали всех. Его пытали и лишили сана. Вот так основа­тель Саровской пустыни Иоанн умер в застенках Тайной канцеля­рии. Даже подни­мался вопрос о его канонизации, но, насколько я знаю, ника­кого движения в этом направлении так и не было. 

Иоанн — основатель Саровской пустыни и традиции, которая развивается и далее и которая дает миру преподобного Серафима Саровского — самого известного, наверное, самого великого нижегородского святого. Уже после кончины Серафима людьми, которые его знали, было издано несколько разных версий его жития. Наверное, самое скандальное принадлежит Иоанну Толсто­шееву — это послушник, который в даль­нейшем станет схииеромонахом Вознесен­ского Печерского монастыря. Серафим Саровский будет канонизи­рован в 1903 году, и Серафим Чичагов, будущий священно­мученик, станет автором Серафимо-Дивеев­ской летописи, которая сейчас является канони­ческой. В самом Дивеевском монастыре она своего рода Священное Писание. 

Сейчас становится ясно, что мы многого о Серафиме Саровском не знаем. Это с неиз­бежностью происходит, когда канонизи­руется святой: подробности его жизнеопи­сания начинают обрастать какими-то детальками, появляются факты, которые, скорее всего, не очень достоверны. К приме­ру, есть известие, что Серафим Саровский упал с колокольни церкви в Курске, но чу­десным образом остался жив. Историки начинают копать — выясняется, что коло­­кольню построили позже. Но это не значит, что он не падал: в это время строи­лась Казанская церковь, и, возможно, он упал с лесов. 

Или, например, известная история с медве­дем: есть иконографический образ — Серафим Саровский кормит медведя с рук. Образ этот встречается у разных святых. Вообще, для агиографии характерно такое повторение. Мы можем, например, в житиях многих преподобных встретить известия, что они в среду и пятницу не вкушали от груди матери. Это не значит, что так и было. Просто средневековый автор, когда писал житие, знал, что преподобный не должен вкушать по средам и пятницам. Этот препо­добный и тот тоже препо­добный — ну, зна­чит, оба не вкушали. Так же и с медведем: у Сергия Радонежского был медведь — вот и у Серафима Саровского появился. 

Недавно был найден документ — рассказ стари­цы Дивеевской обители Матро­ны Плещеевой. Эта старица была маленькой девочкой при Серафиме Саров­ском и не могла видеть и запомнить ни Серафима, ни медведя. Она сообщает, что рассказала про медведя Иоанну Толстошееву, но тот сам настоял на этой истории. Он сказал: расскажи, что у Серафима Саровского был мед­ведь, кото­рый регулярно кормился из его рук, приходил к нему и пользовался его покрови­тельством. Когда Матрона уже была старой и умирала — а она долго не могла умереть, — то позвала священника Василия Садовского и стала ему исповедоваться: я не могу, видимо, умереть из-за того, что я соврала, из-за того, что этот грех не отпу­щен и не отпускает меня. И она сказала, что этой истории с медведем не было. Но это не значит, что не было медведя. Мы, напри­мер, под 1849 годом читаем письмо игумена Саровской пустыни Исайи иеромонаху Авелю. Он пишет, что у старца Серафима был пчельник и на этот пчельник ходили, естественно, медведи. И вот один раз даже медведь пришел к Серафи­му, но тот его как-то отпугнул, бросил ему краюху хлеба, благословил, и тот с этой краюхой хлеба ушел. То есть эпизод был, но из этого эпизода в резуль­тате появляется целое предание. 

До сих пор в житии преподобного Серафима Саровского много таких довольно спорных моментов. Но не вызывает сомнения, что это был выдающийся свя­той, что это был человек, действительно любящий людей, любящий Бога, любя­щий всю тварь земную. И вот эта его пасхальность и стала основой его почитания. Когда Николай Мотовилов, известный сподвижник Серафима Саров­ского, который позиционировал себя как его ученик, написал императору Николаю I записку, что Серафим Саровский воскреснет, конечно, Николай I очень критично к этому отнесся. То есть у него очень много всего такого, что, видимо, является плодом опреде­ленных психических расстройств. И это сейчас порождает некоторые сложно­сти для того, кто хочет написать научную биографию Серафима Саровского.

Кроме того, Серафим Саровский известен своей канонизацией 1903 года, очень непростой. У царя Николая II было четыре дочери, ждали сына, наследника. И было пророчество, что если он канонизирует Серафима Саровского, то ро­дится наследник. Так ли это было, вопрос довольно сложный. Но, безусловно, именно Николай II, что называется, продавливает канонизацию преподобного Серафима Саровского, несмо­тря на противодействие определенной части архиереев и знаменитого обер-прокурора Святейшего синода Победоносцева. 

В 1903 году состоялось торжественное пере­несение мощей преподобного Сера­фима Саровского из Сарова в Дивеево Нижегород­ской области. Дивеевская обитель была им окормляе­ма. Ныне это один из крупней­ших монастырей Русской православной церкви и крупнейший женский монастырь всей Вселенской православной церкви. Дивеево — это отдельный мир со своим особым мировоззрением, мироустрой­ством, особой мифологией, эсхатологией. Сейчас Дивеево превратилось в паломнический туристический кластер. Надо там побывать, чтобы понять эту необычную атмосферу. В советское время Дивеево закрывается, мощи исчезают — и во второй раз обрета­ются в Музее истории религии и атеизма (в Казанском соборе), тоже чудесным образом. Второе обретение мощей произо­шло в 1991 году. И это было всероссийское событие — я помню, как тогда люди плакали, выходили встречать мощи. Это был символ возрождения русского православия, Русской православной церкви. 

Ныне Серафим Саровский — это самый извест­ный русский святой. Вот спро­сите любого нерусского православного, кого он назовет первым из русских святых, — практически наверняка это будет Серафим Саровский.