Забывчивость и равнодушие. "Конференция" режиссёра Ивана Твердовского

Долго, мучительно долго уборщица пылесосит между креслами в первом кадре фильма "Конференция" режиссёра Ивана Твердовского. Там, где когда–то сидели заложники, захваченные террористами во время мюзикла "Норд–Ост" (2002 год), теперь остатки конфетти — после очередного развлекательного шоу. В этом кадре — сразу всё: и забывчивость общества, и равнодушие, и попытка вычистить память. "Конференция" — четвёртая работа Ивана Твердовского. Каждая из картин 30–летнего режиссёра становилась в своём роде открытием. Дебютный "Класс коррекции" — пронзительное высказывание о нравах современной школы. "Зоология" — русская сказка на манер "Превращения" Кафки, но с чуть более счастливым финалом. "Подбросы" — о коррупции, пронзающей систему снизу доверху, — опять же слепок русской жизни наших дней. "Конференция" и похожа, и одновременно не похожа на предыдущие работы Твердовского. Героине (Наталья Павленкова) удалось сбежать из захваченного театрального центра через окно в туалете — а муж и дети остались в зале. Испытывая чувство вины за гибель ребёнка, героиня решает уйти в монастырь. Спустя 17 лет она устраивает здесь поминальный вечер — пригласив тех, кто выжил. Придут далеко не все. Все самые мучительные сцены длятся здесь бесконечно долго — снятые единым дублем, без склеек и монтажа, — не щадя зрителя. Центральная сцена вообще выглядит как отдельная новелла — и напоминает скорее документальное кино. Бывшие заложники вспоминают подробности тех страшных дней (в сцене — даже и реальные участники событий). Эта сцена напоминает коллективный сеанс психотерапии — то, чего у нас почти не делают. В зале в этот момент, и в самом фильме в целом, решается вопрос: нужно ли вообще помнить? И это не риторический вопрос: вероятно, "забыть" подобную травму — насколько это, конечно, возможно — было бы "лучше" для психики?.. Роль равнодушного, чёрствого, беспамятного общества, находящегося с внешней стороны зала, исполняют многочисленные охранники. В общем–то предсказуемый, хотя и не самый изощрённый в данном случае ход. Охранники впускают "только по спискам", просят собравшихся "закругляться", даже приговаривают: "Чего там высиживать" — обращаясь к участникам поминального вечера. Причём в этих выпадах, как говорится, "ничего личного". Проблема в том, что отсутствие "личного" в подобных ситуациях говорит о каком–то глобальном провале, кризисе и исчерпанности самой человечности. А попросту говоря — о бесчеловечности. Словом "заложники", кстати, они обозначают участников траурного мероприятия. И ни у кого не дрогнет язык — произносить такое в сугубо бытовом смысле. Лишь в самом конце у кого–то из охраняющих всё–таки проснётся сострадание. Без катарсиса в таком фильме было бы совсем невмоготу.