Звезда сериала «Последний из Магикян» рассказал ФАН, зачем приехал в Карабах

Корреспондент ФАН Аббас Джума взял эксклюзивное интервью у Гранта Тохатяна о событиях в Нагорном Карабахе.

Корреспондент Федерального агентства новостей Аббас Джума встретился со звездой комедийного телесериала «Последний из Магикян» и взял эксклюзивное интервью о жителях Нагорного Карабаха, поддержке российских коллег и важности искусства во время войны.

Когда мой дед вернулся с войны, из него достали много осколков. Я никогда не понимал, зачем он хранит все эти железки. Теперь я держу в руках этот чуть не долетевший до меня осколок снаряда и не хочу выпускать его из рук. Теперь я понимаю деда...

Мы встретились с Грантом Тохатяном в одной из карабахских гостиниц. Прямо во время очередной бомбардировки столицы. На этот раз по Степанакерту били сильнее обычного. Люди в панике бежали на минус первый, а местные мужчины призывали любопытных журналистов отойти от окон. Кто-то из толпы кричал: «Выключите телефоны! Немедленно. Нет, не на «полет», а выключайте!». Пожилая женщина напротив меня не выдержала и разрыдалась.

Только Грант Тохатян стоял неподвижно, как камень, мрачно вглядываясь вдаль, откуда доносился грохот снарядов.

Он напомнил мне грушевое дерево, которое стояло в саду возле разрушенного дома в селе Бердашен близ Мартуни. Помню, я еще подумал, что если бы не это дерево, обстановка была бы совсем невыносимой. А так оно как бы уравновешивало, успокаивало, говорило, что все пройдет, все наладится.

Бомбардировка Степанакерта не отменила наше с Грантом интервью. Однако стала причиной его непродолжительности. В какой-то момент я и вовсе потерял интервьюируемого. Отвлекся на чей-то крик, затем повернулся, а его нет. Будто мне все это приснилось. Будто в образе знаменитого армянского актера мне явился ангел. Чтобы не было так страшно...

До последнего

— Грант, а почему вы тут? Вы состоятельный человек не призывного возраста.

— Я даже не представляю, как я могу быть не здесь, а где-то еще. Потому что начиная с 90-х, хоть меня на первую линию не пускали, может я не стреляющий человек, но я нужен здесь, на второй, третьей линии.

В основном я хожу по подвалам, встречаюсь с детьми, чтобы поднять им настроение. Они все узнают меня, радуются. Позавчера в одном из подвалов я читал детишкам сказки. Мы стараемся вывозить несовершеннолетних и стариков — особенно больных — в Армению. Многие мои коллеги присылают из Еревана вещи первой необходимости, одежду, продукты питания.

Еще я был в госпитале, навещал наших солдат. Это Родина, я не могу здесь не быть. Мне за 60, и был бы я помоложе, может и сам пошел воевать. Хочется быть полезным, понимаете. В Ереване я был бы гораздо менее спокоен.

— А как супруга отреагировала на ваше решение уехать?

— С пониманием. Она сама очень хотела приехать. Говорит, мол, вдруг понадобится кому-то что-то сварить или перевязать. Она, кстати, тоже актриса.

— Много вообще богатых и знаменитых армян выехали в зону боевых действий? Я имею в виду не для работы, а чтобы поддержать карабахцев.

— В принципе это частое явление. Мне кажется, что бизнесмены больше пытаются помочь финансово. Все, что вы видите вокруг — приобретено ими.

Что касается актеров, то очень многие армянские деятели культуры сейчас тут, в Карабахе. Даже на передовой. Тут часто можно встретить певцов и артистов, приехавших поднимать боевой дух армии.

— Я слышал есть люди, которые приезжают просто ради пиара. Чтобы сфотографироваться и уехать. Это правда?

— Да, но это не частое явление, и такие люди получают тут жесткий отпор. С моей стороны как минимум. Уж лучше пусть сидят в Ереване, занимаются своими делами, чем приезжают ради селфи.

Война и искусство

— Недавно был снят замечательный художественный фильм «Обещание» о геноциде 1915 года. Как думаете, снимут ли кино о нынешних событиях? Вообще, надо ли снимать такие фильмы?

— Во-первых, я считаю, что нынешний конфликт — это отголосок событий 1915 года. Да, мы воюем с Азербайджаном, но у них за спиной стоит мощная Турция. И когда-то этот вопрос должен быть решен.

Я не думаю, что кино поможет осознать туркам, что они наделали. Но я уверен, что кино покажет остальному миру, через что прошел армянский народ. Как создавалась наша история. Фильм «Обещание» был нужен. Хорошо, что он появился на свет. Есть армянское кино про Первую карабахскую войну. Я думаю, что после нынешних событий снова родятся фильмы, спектакли. Это очень важно.

— Вы намерены принять в этом участие?

— Вот прямо сейчас есть задумка поставить спектакль. Рассказать в нем про эти страшные дни. Детали пока раскрывать не буду, но вы обо всем узнаете. Мне есть о чем рассказать, я многое увидел: и молодых солдат, и добровольцев, которые на своих машинах вывозят беженцев, рискуя жизнями. Эти мальчики — настоящие герои. И их подвиг не будет забыт.

Отношение к России

— Как по вашему мнению должна реагировать на все это Россия? Не кажется ли вам, что в Армении есть люди, которые не питают любви к Москве и не хотели бы принимать от нее помощь?

— Начнем с того, что никто никому ничего не должен. Россия — наш многовековой союзник. Я сам советский человек, Москва когда-то была моей столицей. И Россия для меня — вторая Родина. У моих сыновей уже совсем другое отношение. Старший помнит 90-е, когда он просто был лицом кавказской национальности.

— Понимаю...

— Да, к нему могли придраться полицейские, на него часто косо смотрели. И у него выработалось скептическое отношение.

Конечно, я говорю ему, что это не так. Что народ не при чем. Что на русскую культуру любуется весь мир.

Сегодня все снова изменилось.

И как сегодня поведет себя Россия — это уже большая политика. От своих друзей и коллег я постоянно получаю сообщения — чем помочь, что нужно, вышли семью к нам. Я чувствую эту теплоту. И это не армяне, а русские актеры, режиссеры, продюсеры. Мне пишет грузин Резо Гигинеишвили, пишет и звонит Андрей Бурковский, Саша Феклистов и многие другие.

— Я знаю, что вы были в Сирии. Выступали. Можете рассказать об этом?

Да, это было задолго до войны. Мы ставили спектакли для армянской общины в конце 80-х начале 90-х. Замечательная страна.

Мне больше всего запомнилась одна история, связанная с Сирией.

Когда армяне бежали от геноцида 1915 года, некоторые попали в Дейр-эз-Зор. Среди них был один маленький мальчик-сирота, усыновленный впоследствии местным шейхом. Когда мальчик подрос, он рассказал приемным родителям, что помнит какой-то странный запах, которого не встречал в Дейр-эз-Зоре. А еще помнит свет.

Однажды шейх взял его с собой в Алеппо за покупками. Мальчик увидел церковь и вспомнил тот запах [ладана] и свет. Шейх все понял, и оставил ребенка в церкви.

Эту историю мне рассказал тот самый мальчик. Ему было больше 90 лет, мы встретились на острове Святого Лазаря в Венеции.

— Какие у вас планы на ближайшее время? У вас же наверное есть какие-то проекты, съемки

— Может это прозвучит пафосно, но я думаю, что надо довести это до победного конца. Закончится война — вернусь к проектам. И так коронавирус на полгода остановил работу — ничего не ставилось, не снималось. Так что до всего дойдем в свое время.