Балкон

Вместо этого я вывалился с балкона. Шестой этаж. Шансов никаких. Если честно я и не понял толком, что выпал. Всё происходило как-то невыносимо быстро. Я слышал, что вся жизнь перед глазами проносится, что вспоминаешь какие-то важные моменты. А чего её было-то тогда этой жизни? Кот наплакал. Двойка по алгебре за четверть, медленный танец на школьной дискотеке, бумажный змей на пригорке, велосипед, купленный в комиссионке, да картошка, запеченная в углях. Ничего я не видел, вывалился и всё. Даже не успел сообразить, что происходит.

Больно мне не было. Было как-то нелепо. Только что полез достать своего кота, он скотина повадился к соседям лазить по балконам, наступил я на ржавый поручень и всё. Вот уже и внизу. Травка вокруг зеленая. Птички щебечут. Солнышко светит. Приятный денек такой, а я лежу. Мёртвый.

Думал, что мёртвый, а оказалось, нет. Огляделся, попробовал встать – получается. Словно и не падал я ниоткуда. Одел слетевший с ноги тапок и поправил шорты. Мамке решил не говорить. Она испугается таких историй. Не буду портить ей настроение. Главное домой попасть до её прихода. Бегом к подъезду, оттуда как раз какая-то бабуля выходила, и я прошмыгнул мимо, лифт вызываю, поднимаюсь к себе на этаж и тут-то оно и настигло меня. Из нашей квартиры выходит мама с каким-то парнем. А он точь-в-точь как я разговаривает.

- Ма, да нормально всё будет, ну что ты хоть? Я что маленький? – Говорит и обнимает её. Я так тоже делаю. Сколько себя помню, столько и твержу, что я уже не маленький. Я взрослый. Обнял он её и пошел к лифту. Не сворачивает и на меня не смотрит. Взял и прошел сквозь меня. Я ничего не почувствовал. Только обратил внимание, что лифт не такой как был. У нас-то он изрисованный весь. Я сам там баллончиком анархию выводил на двери, а Федя маркером писал, что Цой жив. Было ж зимой этой. Куда всё делось? Двери новые, кнопки какие-то не такие. Пока поднимался, в суете не обратил внимания, а сейчас глаз резануло. Да и подъезд какой-то слишком чистый. Раньше в углу всегда окурки валялись, а теперь цветы стоят. Откуда?

Мама тем временем зашла обратно в квартиру и ключ в замке провернула. По всему подъезду разлилась тишина. Вязкая, словно ночь на дворе. Лишь на улице где-то машина сигналит. Я к окну подошел и выглянул. Тот парень, что маму обнимал в машину сел и поехали они. Смотрю во двор и не могу понять, что не так? И тут меня словно холодной водой окатили. Весь двор-то заставлен автомобилями! Откуда их столько? У нас же только желтый «Москвич» у мужика с первого подъезда во дворе всегда стоял, да «Копейка» у Костяна была. Костян парень серьезный. С Чечни недавно вернулся. До армии грозой района был, на мотоцикле гонял, на него все бабки ругались, а мы ему завидовали. С ним всегда самые красивые девушки гуляли. Только то раньше было, а как с армии пришел, мотоцикл продал и купил себе «Жигули». Вон они, кстати, и стоят возле детской площадки. А рядом еще десяток машин, да незнакомых каких-то. Прежде не видел я таких. Раньше так было не принято. Машины ставили в гараж.

Подумал я и решил пойти посмотреть внимательно на свой родной двор. Первое же что удивило это дверь подъезда. Раньше толкнул её и открыл, а сейчас какой-то рычажок появился. Нажимаешь его, и дверь открывается. Я и не сразу догадался. Машины. Марки знакомые попадаются, но моделей я таких не знаю. Странные какие-то. Непривычные. Дальше я выяснил, что здоровый дуб возле песочницы срубили. Да и песочница стала выглядеть как-то странно. Раньше КАМАЗ приезжал, горку песка ссыплет и всё. Теперь же там территория огорожена. Столик, где мужики в «козла» рубились, исчез. Вместо него детская пластиковая горка. Таких я тоже не видел никогда. Железные знаю, а что б из пластика не припомню. Я даже подошел и пощупал её. Словно чужая какая-то. Рядом с горкой пристроились две мамаши с колясками. Пригляделся я внимательно и чуть не упал.

Да это ж Наташка с соседнего дома! Только старая какая-то. Точнее взрослая. На грудь обратил внимание – выросла. А то мы всё смеялись с пацанами, что она доска – два соска. Никто с ней гулять не хотел, хотя мне она нравилась. Только со мной уже она гулять не хотела. Старше была. Да и черт с ней. А рядом сидит Верка. Эту я хорошо знаю. Мы как-то даже целовались. Я её еще учил, как это делать. Блин. Только и Верка не такая как была. Располнела и точь-в-точь как её мама стала. Задницу наела, дай бог. Во дела – думаю. А самое главное на меня смотрят и не видят. Я поближе подошел даже, потрогал за плечо Веру и ничего. Рука сквозь неё проходит и всё. А она даже глазом не повела.

Смотрю, на лавочке штука какая-то лежит и музыку играет. Прямоугольная, белая. Тут музыка играть прекратила и там надпись появилась. Любимый. И трубка телефонная нарисована. Наташка штуку взяла и пальцем по экрану провела. К уху подносит, и говорить начинает.

-Да. Да. Мы с Верой во дворе. С детьми гуляем. Нет, Сереж, не поеду. Не хочу. Мне еще в магазин надо. Ты если хочешь, езжай, а мы тут тебя подождем. Ну, всё. Давай. – И кладет обратно. Телефон – догадался я. С проигрывателем музыки. Маленький такой, удивительно. Кассету в него точно не вставишь, да и диск не влезет. Чудо-техника. Интересно, что это за Серега звонил? Неужто Серый с Натахой сошелся? Он же мой одногодка. А может еще другой какой.

Вышел я из двора и тут же меня снова обдало удивлением по самое не балуйся. Раньше как выходишь, то сразу в ларёк упираешься. Сигареты там продавали, пивко, газировку, презервативы. Местные алкаши там днём и ночью ошивались. Я же туда регулярно за жвачками бегал. Ларек исчез. Вместо него раскинулся двухэтажный магазин с кучей вывесок. Рядом стоящая пятиэтажка тоже стала выглядеть подозрительно. Я даже не сразу понял, что весь первый этаж перестали населять люди. Теперь там бойко шла торговля. От названий магазинов рябило в глазах. Какое-то разливное пиво, свадебный салон «Маленькая Натали», торты на заказ, куры-гриль и шаурма с перевернутой «М» из Макдональдса вместо «Ш». Всё это сливалось в одну огромную кляксу. Дорогу перейти к магазину оказалось невозможно. Я никогда и не смотрел-то там по сторонам. Если и проедет машина пару раз за день, то хорошо. А сейчас же машины носились туда-сюда, и никакой возможности перейти дорогу не было.

Мне захотелось взвыть. Всё вокруг было одновременно и знакомым до боли и чужим до тошноты. Я устало побрел к парку. Мне хотелось спрятаться в каком-нибудь знакомом месте. Побыть в одиночестве в этом подозрительном городе. В дальнем углу парка стояла скамья, где мы всегда собирались по вечерам. Там можно было поиграть в карты и просто посидеть. Обменяться картриджем на приставку или взять новую видеокассету у друга. Днём там обычно было пусто.
Вместо парка я обнаружил огромную стройку, отгороженную забором. Рядом с въездом стояла будка, в которой сидел охранник. Такого прежде мне видеть не доводилось. Разинув рот от удивления я остановился. Парк, где я целовался с Веркой, прекратил своё существование. Деревья превратились в железобетонные перекрытия. Вечно нестриженый газон укатали тяжелые грузовики. Туда-сюда сновали рабочие. Приглядевшись, я с удивлением выявил, что рабочие были нерусскими. Это в моей голове не укладывалось.

Стройка всегда ассоциировалась у меня с пьяным сторожем по вечерам. И, конечно же, русскими мужиками в рабочее время. У мужиков можно было выпросить карбид. Одно из наших любимых развлечений. Нет, не выпрашивание карбида, а засовывание его в бутылку с водой. Затем надо потрясти, и получится неплохой взрыв. Если бутылку кинуть в подъезд, то эффект от взрыва усилится эхом. Правда есть ненулевая вероятность огрести от жильцов. Судя по лицу охранника, пройти на стройку, не вышло бы. Рядом с будкой сидела огромная овчарка. В самой же стройке было что-то противоестественное. И тут меня осенило. Здание строили не из привычного мне белого кирпича и не из панелей. Вместо всего этого стоял готовый каркас и уже в нём рабочие выкладывали стены из белых боков. Блоки были, судя по всему легкими. Чёрта лысого рабочий поднял бы такого размера белый кирпич. Непривычным машинам я уже не удивился.

Город, который я знал и где вырос, исчезал на глазах. Он таял и рассыпался. Парки заменили стройками. Железные, надежные горки сменяли на пластик. Дворы теперь принадлежали не пацанам, а бездушным чудовищам неизвестных мне марок. Даже детские песочницы теперь выглядели иначе. Про вчерашних девчонок я уж молчу. Они отрастили огромные задницы и обзавелись детьми. Но что я тут делаю? Кто я и зачем? А может быть, так выглядит ад? Моя маленькая, прохладная и персональная преисподняя?

Нет – замотал я головой. Ад так не может выглядеть. В аду черти, бесплатный газ, немытые сковородки и сатана в качестве завхоза. Во всяком случае, по версии моей бабушки. Я же о таких материях никогда прежде не задумывался. Да и много ли вы думали о смерти в свои 15 лет? Часто размышляли о прожитом? А о будущем? Стоп-стоп. Будущее. Мозг начал работать в нужном направлении. Город изменился. Если он изменился, то значит прошло сколько-то времени. Судя по фигурам и аппетитным формам моих знакомых из двора лет так 20. То есть мне сейчас должно быть 35. Примерно.

Я огляделся. Нужно было срочно узнать какое сегодня число и какой год. Сделать это можно было, найдя газету. Я вприпрыжку побежал к киоску Союзпечати. Удивительно, но он так же и стоял рядом с перекрестком у бывшего парка. Вместо амбразуры, куда надо было совать деньги озлобленной бабусе, я увидел чудо. Во-первых, в киоск теперь можно было зайти внутрь. А во-вторых за прилавком стояла еще одна моя знакомая. Галька из параллельного класса. Опознал я её по глазам. Да и на бейджике красовалось имя. Галина расцвела. Я-то её помнил совсем другой. Уставшей, с заплаканным глазами и в дешевом сарафанчике. Теперь же передо мной стояла красивая женщина, с обручальным кольцом мило беседующая по телефону томным голосом. Невольно я заглянул ей в декольте. Оценил размеры. И тут же смущено глянул на себя. Застиранная футболка, предательски выпирающий верх моих шорт и тапки на босу ногу. На пару секунд я даже забыл, зачем пришел. Год, надо узнать какой год.

2016. 1 июня. Во всяком случае, так гласил календарь, висевший на стене. Выглядел он странно. Я привык, что на календарях были изображения популярных актеров или музыкантов. На этом календаре красовался неизвестный мужчина в пилотке. Огромными красными буквами была сделана надпись: «Мы не потерпим хамства и лжи, в ответ расширим границы страны». Слева от него виднелся какой-то остров, выкрашенный в цвета российского флага. Дальше мой взгляд упал на заглавия газет. Глаз резанули странные географические названия. Крым, Сирия, Донбасс. Какое отношение мы имеем ко всему этому? Нам бы с Чечней разобраться. При чем тут Крым?

В голове противно гудело. Слушать о чем говорит вчерашняя одноклассница, не хотелось. Хотелось проснуться. Желательно в знакомом мне мире. Без невнятных телефонов, странных заголовков газет и полчищ автомобилей. Мимо меня проехала очередная странная машина. Боковым зрением я увидел надпись «Полиция». Господи! Какая полиция? Боже! Я схватился за голову. Где милиция? Где знакомые мне «бобики»? Где неказистые «буханки»? Где хоть что-то знакомое? Где мой 1999 год?! Я закричал и побежал. Сквозь людей, сквозь здания, сквозь машины.

Домой я вернулся вечером. Весь день я просидел на берегу речки. Вместо привычных мне кустов и деревьев там теперь была огромная бетонная набережная. По ней прогуливались с собачками, бегали спортсмены и катались на велосипедах. Люди. Другие, непонятные и удивительные. Знакомых мне неформалов с бутылкой портвейна на троих там не было. Судя по всему, им не нашлось места в этом чудном и дивном мире. Да и пить портвейн в таком месте было бы странно. Здесь была бы актуальна минеральная вода. Возможно даже без газа. Весь день я наблюдал за людьми и сделал ряд удивительных открытий. Они часами болтали по телефонам, читали информацию в непонятных мне прямоугольниках, в них же листали фотографии. Зачем-то нажимали там сердечки и ставили плюсы и минусы. Появилось множество велосипедистов. Изменилась и одежда. Привычных мне клетчатых рубах я не видел. Пропали и парни в спортивных штанах с туфлями. Не было лосин, китайских свитеров и пышных причесок. Люди стали другими, изменились даже лица. Честно скажу, что увиденное мне не понравилось. Еще больше мне не понравилась музыка, которую теперь слушали. Она была чужой, с речитативами и непонятными распевами.

Мир за прошедшие 17 лет изменился, и мне в нём не было места. Я чувствовал себя каким-то уголовником, который просидел полжизни и только вышел из тюрьмы. Только в отличии от урки я был и не живой и не мертвый. Я вообще не понимал где я и что я.

Домой я вошел вместе с мамой. Она постарела. Годы не пощадили её. Заходя в свою комнату, я понимал, что не увижу ничего из прошлого. И действительно, плакаты со стены были сорваны, обои сменили цвет. Телевизор «Березка», который стоял в углу пропал. Теперь там был аккуратный столик с непонятным приспособлением. Единственное, что напоминало о прошлом это настольная лампа. Я улыбнулся. Наклейку на неё клеил я сам. Вместо штор висели жалюзи. Я удивился. Неужели мы разбогатели? Вместо моего дивана стояла красивая кровать. Исчезла гитара. Гитара всегда стояла в углу. Дешевая, из дрянного дерева, с отвратительным звуком. Но другой у меня не было, и быть не могло. Многие не могли позволить себе и такую. Теперь в углу лежали гантели, и стояла этажерка. Я поглядел на выставку фотографий. Внутри что-то противно заныло. Вот я с Федей. Сидим на речке. Совсем еще малые. Помню эту фотографию. А вот я во дворе с пацанами. Тоже знаю этот снимок. Федька еще дурак рожу такую скорчил. Так и остался навсегда запечатлен. А вот Федька какой-то незнакомый. Он в военной форме, но точно он. Только взрослый. И с ним рядом я. Тоже в форме. На фоне каких-то гор. Господи. Я служил в армии? Бред какой-то. И в углу снимка фотография Федьки, словно с паспорта. Черно-белый снимок. Зачем его туда воткнули? Хотя кто воткнул-то? Судя по всему я сам и воткнул. Да. Странно. Почему интересно я живу с мамой до сих пор? Ведь если верить календарю мне 32 года. Неправильно это. А как же детская мечта переехать в другой город? Или еще лучше в другую страну. Непонятно.

Я уселся на кровать и задумался. Мне было любопытно, кем я стал. Почему живу с мамой. Как поживает Федька. Что стало с остальными моими друзьями. Вопросы роились в голове, и мир вокруг уже не казался таким непонятным. Он был просто незнакомый и всё. Немного странный, но так и должно быть. Будущее не может быть таким же, как прошлое. Так незаметно для себя я провалился в сон. Мне не снились никакие тревожные сны, я просто забылся и всё. Пробудили меня шорохи в комнате и тихие звуки музыки. Я открыл глаза и увидел парня сидящего за столом. Он что-то быстро печатал на незнакомом мне устройстве. Музыка, которую он слушал, была странной. Я такое никогда не воспринимал. Но где-то я это уже слышал. И тут меня осенило. Это был «полет шмеля», только сыгранный на духовых. Что случилось со мной? Откуда у меня взялась любовь к классической музыке? Следующая песня поразила меня еще больше. Какой-то советский ВИА рассказывал о том, как трудно было человеку десять тысяч лет назад. Как он ходил пешком в аптеку, на работу в зоосад. Я улыбнулся. Древняя песня, написанная еще до моего рождения, удивительным образом подходила под 2016 год. Столько велосипедов я не видел в 1999 году. Откуда их главное взялось-то так много? Каких-то 17 лет назад я не мог себе представить, что появится столько автомобилей. Что город заполонят стройки, повсюду будет торговля и люди научаться разговаривать по телефону вне дома. А что же будет с человеком через десять тысяч лет? Хочу ли я это знать? А главное могу ли? Голова начала гудеть от потока мыслей. Я вспомнил, как оказался в будущем. Балкон. Мне надо на балкон. Я выскочил из комнаты и пробежал через коридор. Обратил внимание, что вместо старого телевизора в зале стоит новый. Какой-то нереально огромный. Дверь на балкон теперь была не из дерева, а из пластика. Я усмехнулся. Пластмассовый мир действительно победил. Выбежал и тут же остановился как вкопанный.

Раньше с балкона открывался вид на старую котельную и гаражи. Котельная стояла на прежнем месте, но вот гаражи исчезли. Вместо них вырос огромный новый дом. В некоторых окнах горел свет. Там ходили люди, кто-то готовил еду на кухне. Все они были нереально близко. Я обратил внимание на одну из лампочек. От неё шел яркий свет. Он был каким-то волшебным и манил к себе. Мне нестерпимо захотелось дотянуться до лампочки и потрогать её. Я перелез через балкон, свесил ноги вниз и протянул руку. Яркий свет обжег мои глаза, руки, голову и я провалился в какое-то небытие.

Когда я открыл глаза, то увидел своего кота. Он скотина сидел на ржавых перилах и внимательно смотрел на меня. Я же лежал на прохладном бетонном полу. В голове противно гудело. Рядом валялась книжка Андреева. Солнце нещадно жгло моё тело и если б не бетон, то я точно бы поджарился. Вот блин. Судя по всему, я получил солнечный удар. Сколько я провел времени на полу, было неизвестно. Встав, я выглянул с балкона. Возле старой котельной сидели мужики и активно жестикулировали. Ветер донес до меня обрывки матюгов. Дальше виднелись гаражи. Там было как всегда безлюдно и тихо. Я почесал голову и пошел в комнату. Что было со мной, пока я валялся без сознания, я не помнил. Может быть, оно и к лучшему. Хорошо, что хоть с балкона не вывалился. А кота скотину я проучу. Повадился лазить к соседям черт старый. Вот только голова пройдет и проучу.