Лирическая траектория пути
Надежда Болтянская. Мимо света, мимо тьмы. – М.: Издатель- ство «У Никит- ских ворот», 2020. – 256 с.
Вышла уникальная книга, в которой представлены стихотворения разных лет Надежды Болтянской (1963–2015), её эссе, а также статьи о творчестве автора. Статьи написаны поэтами, литературоведами и критиками и складываются в мозаику профессиональных мнений, сложившуюся в итоге в целостное полотно.
Книга издана к пятилетию со дня смерти поэта и представляет собой интересный феномен: читатель сначала погружается в неординарную и изысканную поэзию Надежды Болтянской, а потом имеет возможность сопоставить своё впечатление от прочитанного с мнением её собратьев по перу. При этом он вовсе не обязан верить им на слово и воспринимать тончайшее лирическое полотно стихов как нечто устоявшееся, окаменевшее, напротив – он может, если появится такое желание, и поспорить с критиками, и привнести в осмысление наследия Надежды Болтянской что-то новое. Тем более что каждое следующее прочтение открывает иные смысловые грани, очаровывает быстрой сменой настроений и покоряет мастерским владением формой.
Удивительный стоицизм при абсолютной внутренней хрупкости и ранимости – именно в этом парадоксальном сочетании тайна лирической героини Болтянской. Ёмкость, лаконичность, предельная искренность, оригинальность образов и глубина высказывания – основные черты поэтики автора. И ещё – это стихи, природа которых, безусловно, катарсическая, стихи, от которых исходит свет. Автор, много лет страдая от тяжёлого недуга, имел мужество духовно преодолеть свою болезнь и обрести просветление:
Ты можешь впасть в отчаяние и мрачность,
Держать в копилке перечень обид,
Но, усыпив мелодией горячность,
Однажды Бог с тобой заговорит.
И ты узнаешь подлинное Слово,
И ты услышишь музыку небес.
А разум обретёт свою основу
Без невозможного и без чудес.
Подлинность переживания – вот что лежит в основе всех стихотворений Надежды Болтянской. Ни одной фальшивой ноты, ни одной надуманной позы. Отсюда и бесстрашие в обнажении себя перед миром, и доверие к нему. И хотя ей, как больному человеку, самойтребовалась поддержка и утешение, у неё хватало сил и сердечной энергии поддерживать и утешать других людей. И утешение это вовсе не такого рода, какое оказывают страждущим священники, это утешение светлым и действенным поэтическим словом, способностью заразить читателя своим настроением, своим отношением к миру. А оно, несмотря на все тяготы и тревоги, было жизнеутверждающим.
Каждый чего-то хочет,
Часто не знает, что же.
Быстро проходят ночи,
Утро дождями гложет.
Облако село низко,
Нет в небесах покоя.
Может, мечта и близко,
Только достать рукою.
Ты не грусти, хороший,
Будет светло и ясно,
Лето забьёт в ладоши
Зелено и прекрасно.
Строки «Лето забьёт в ладоши / Зелено и прекрасно» дорогого стоят. Столько в них веры в лучшее, в то, что человек способен преодолеть любое отчаяние и что «жизнь любая хороша». Поэзия Надежды Болтянской не столько религиозна, хотя, безусловно, и эти мотивы присутствуют, причём не только христианские, но и буддистские, сколько экзистенциальна и нацелена прежде всего на разгадывание тайны существования человека. Различные настроения и состояния лирической героини – своего рода проводники в её внутренний мир. При этом речь не идёт о замкнутости поэтического пространства, напротив, личное для Болтянской неразрывно связано с космическим, вселенским, поэтому и особое восприятие: «Слёзы – как звёздный водопад», и способность увидеть, «как подмигивают звёзды глазами неродившихся котят». Стихи Надежды Болтянской совершенно лишены какого-либо пафоса, экзальтированного надрыва или эпатажа. Они соприродны шуму дождя, росту травы, смене дня и ночи. Именно потому в поэтике автора находится место и для личных надежд и огорчений, и для любви к своей Родине.
У вечного дерева корни есть,
И почва, которая только здесь.
Я в снег и в проталины так вросла,
Что веткам – сосудам – не счесть числа.
Зелёные волосы у воды,
Зелёные с серым глаза, что льды.
Я б двадцать хотела иметь когтей,
Чтоб ствол удержал меня без затей.
(«Россия»)
Критики и литературоведы, каждый по-своему, попытались проникнуть в суть поэтики автора. Каждый из них – а в книге представлены статьи Марии Бушуевой, Дмитрия Артиса, Александра Сорокина, Юлии Скрылёвой и Валерии Галкиной – передал своё видение и чувствование этих стихотворений, и каждый подобрал свой ключ для раскрытия поэтического дара Надежды Болтянской. В статьях гармонично сочетаются профессиональная объективность и горячая субъективность рецензентов, но важно то, что, хотя каждый из критиков и увидел в стихах автора что-то своё, все они сходятся в одном: перед нами настоящий, подлинный поэт, творческое наследие которого теперь уже навсегда останется в бесценной копилке русской литературы.
Приведём некоторые высказывания и наблюдения критиков.
Юлия Скрылёва: «Голос Надежды Болтянской не смолкнет никогда, потому что на земле продолжают жить её стихи: искренние и зримые, открытые и музыкальные, душевные и настоящие, как чашка горячего таёжного чая в морозный день. Читая их, ощущаешь всю хрупкость и ценность жизни и вместе с тем – всю её жестокость и бескомпромиссность. И всё-таки энергетика этих стихов преимущественно светлая. <...> Одна из особенностей поэтики Надежды Болтянской – высокая концентрация чувства и напряжение мысли. Они – словно провода, по которым свободный ток эмоций перетекает в мир и обратно, возвращаясь переосмысленным и преображённым». Также Скрылёва отмечает важную мировоззренческую константу автора: умение радоваться мелочам и замечать красоту в самых обыденных вещах, удивляться привычному, «воспринимать рождение как чудо, а смерть – как перерождение». Именно любование природой придаёт строкам Болтянской одухотворённость, считает рецензент. А также большое внимание в своём исследовании уделяет стихотворениям, посвящённым маме и мужу Володе, ведь именно к ним лирическая героиня испытывает нежность и дарит им свою любовь. Несколько убедительных страниц написаны о яркой образности стихов поэта: «Образность Надежды Болтянской очень динамична и подвижна, наполнена цветом и звуком, и это сближает её поэзию и с живописью, и с музыкой». Отмечает автор статьи и безупречное владение техникой стихосложения.
Мария Бушуева: «На первый взгляд стихотворения Надежды Болтянской могут показаться камерной лирикой, но это только на первый взгляд, потому что в этой камерности, точно в кристалле, отразилась не только личная трудная судьба поэта и душа, открытая миру, умная, нежная и отзывчивая, но и отблески огней времени – стихи насыщены современными реалиями». Бушуева отметила и основную особенность поэтического метода автора: импрессионистичность, опирающуюся на конкретные детали предметного мира, и психологичность, выраженную «скупыми, но точно выверенными изобразительными средствами». Называя Болтянскую «поэтом духовного восхождения», особое внимание уделяет критик любовной лирике автора и считает, что она заслуживает отдельного исследования – «настолько всё переплетено в ней: от возвышенного, почти религиозного отношения к любви и к любимому, подкреплённого соответствующей лексикой, до откровенной страстности и даже эротической, но при этом очень целомудренной, одухотворённой образности». Не обходит стороной и такую особенность автора, как детская свежесть восприятия и эмпатия – способность сочувствия и сострадания.
Александр Сорокин: «Первое, что бросилось в глаза при беглом просматривании книг Надежды Болтянской, это лаконичность её стихотворений. Качество, прямо скажу, редкое среди современных авторов». Также Сорокин отметил и особую «духовную выносливость» поэта перед испытаниями судьбы, и «твёрдость жизненной позиции». Интересно наблюдение о том, что «город и природа – два полюса, по-разному и в разные периоды воздействующие на авторское настроение». Довольно подробно критик останавливается на технической стороне поэтического дела, исследуя разнообразные метры и рифмы, встречающиеся в книгах Болтянской. Отмечает и «молитвенные стихи», мировоззренчески стержневые для автора, и особую любовь к кошкам, которым посвящён целый цикл стихотворений. Выражая своё мнение об эссе Надежды Болтянской, Сорокин говорит об их одновременной лиричности и философичности – чертах, свойственных и её стихам.
Дмитрий Артис: «Хорошо выстроенные книги лирических стихотворений читаются как одно большое и цельное произведение. Сразу угадывается история человека – автора». Критик исследует связь образных рядов Болтянской с настроением того или иного времени года и находит, что «чередование времён года, как и чередование состояний-настроений автора, даёт своеобразную сюжетную линию, за которую цепляешься и начинаешь своё читательское путешествие по глубинам авторского мировосприятия». Также любопытно, что Артис, единственный из всех рецензентов, обратил внимание на такую форму в творчестве Болтянской, как сонет, считая эту форму вершиной поэтического мастерства.
Валерия Галкина замечает, что для Надежды Болтянской «Муза превратилась в наперсницу», которой автор доверяет всё самое сокровенное, а также обращает внимание на «колоссальное жизнелюбие» поэта, «которое сквозит даже в печальных строках». Именно обречённость лирической героини позволяет ей остро воспринимать красоту окружающего мира, и именно безнадёжность из-за неизлечимой болезни, как это ни парадоксально, учит радоваться каждому дню, воспринимая его как последний. «И это утверждение ценности человеческого существования – каким бы оно ни было – дарит надежду всем живущим».