Александр Петросян: «Для меня фотография – это способ познания жизни»

– С чего начался ваш путь в фотографии? – В 14 лет папа подарил мне фотоаппарат. Как миллионы советских школьников, я получил в подарок «Смену», начал снимать и, как бы банально это ни звучало, именно с тех пор увлекся фотографией. – Как удается не терять интерес к профессии? – На самом деле это вопрос вопросов. На моей памяти очень много людей, которые прекрасно стартовали, с шикарными перспективами, но вскоре по тем или иным причинам исчезали. Когда ты постоянно пытаешься снимать, пробуешь какие-то варианты, рано или поздно происходит повторение и ты чувствуешь, что процесс уже не дает тебе той остроты ощущений, которая была на самом начальном этапе. Получается, чтобы не терять драйва, нужно каждый раз учиться быть ребенком, что ли. То есть каждый раз делать свое восприятие свежим, избавляться от привычных и накопленных стереотипов, каждый раз пытаться делать что-нибудь не так, как ты делал раньше, даже несмотря на то, что это может привести к отрицательным результатам. Но это гораздо интереснее, чем покрыться коркой наработанных шаблонов, сквозь которую не пробиться ничему живому, новому. Мое любимое правило – если кто-то дает тебе линованную бумагу, все равно нужно писать поперек, а не так, как от тебя ждут. Это сохраняет интерес.  – Где вы черпаете вдохновение? – Оно идет абсолютно из всех источников. Что-то увиденное, услышанное, пережитое. Чем больше ты наполняешь себя яркими впечатлениями, тем сильнее они могут тебя вдохновить. Надо просто искать. Самый простой способ – оторвать себя от дивана и выйти куда-то наружу. И ты наверняка увидишь или почувствуешь что-то, что меняет твою эмоциональную составляющую. И это тоже может вдохновлять. Некоторые, конечно, умудряются находить вдохновение где-то в глубинах своего подсознания, своей души. Но их тоже надо чем-то наполнить.

– Есть ли среди ваших работ те, которыми вы особенно гордитесь? – Есть те, которые нравятся, но я бы не сказал, что горжусь ими. Когда ты родил работу, она уходит жить собственной жизнью. У каких-то работ жизнь складывается потрясающе, другие предаются забвению, но в любом случае это уже нечто состоявшееся, часть истории. А я пока живой, и мне, как любому автору, гораздо интереснее то, что еще не случилось. Всегда есть надежда, что лучшие работы еще впереди. – У вас есть свои курсы фотографии. Встречаются ли сейчас талантливые молодые фотографы? – Я уже лет 15 преподаю, и за это время было довольно много групп. Из 10-12 учеников один – максимум два настолько талантливы, что, грубо говоря, спичку поднеси – сразу вспыхнет. То есть они уже изначально наделены даром, причем настолько, что некоторым даже порой не надо учить какие-то основы, у них само это рождается. Хотя, конечно, когда ты владеешь знаниями о том, что было до тебя, это позволяет творить на более высоком уровне. Но остальные в группе – это просто ребята, к которым применим тезис «если много стараться и постоянно пробовать, то рано или поздно достигнешь более-менее хорошего уровня». – А можно ли вообще научить «ловить» уникальные кадры или это врожденный талант? – Дар так или иначе есть у каждого человека. На мой взгляд, формула выглядит как 1 к 99. То есть на одну часть таланта необходимо 99 частей труда и усилий по его раскрытию. Я на собственном опыте убеждаюсь, что этот огород, который в тебе посеян свыше, надо поливать и возделывать, иначе он не проявится. Стало быть, все мы потенциально талантливы, важно лишь найти тот вектор, который нам подходит. А это, конечно, можно сделать лишь путем проб и ошибок. Но, если уж ты нашел, то грех не использовать свой талант. – Не секрет, что у вас есть проблемы со зрением. Как это отражается на вашей работе? – Довольно забавно. Да, у меня действительно есть инвалидность по зрению, но, во-первых, очень выручает автофокус, который есть во всех современных камерах. А во-вторых, со временем я уже научился снимать, несмотря на это. Я вижу какие-то смутные контуры предметов, пятна или линии, но у нас же есть еще мозг, который способен достраивать недостающие фрагменты изображения. То есть я могу не видеть, смотрит на меня человек или нет, но я предполагаю, что да. И это приводит к интересным результатам, ведь, снимая, я толком не знаю, что снимаю, и это еще больше несет в себе интригу. Но зато потом, когда дома обрабатываешь фотографию и все-таки ее рассматриваешь, случаются неожиданные открытия. Оказывается, что ты снял совсем не то, что снимал, и на фотографии появилось нечто неожиданное, еще более интересное, чем то, что было в твоем представлении в момент съемки. Словом, кроме недостатков проблема со зрением развивает игру воображения и создает потенциальную недосказанность, интригу. – Вы достаточно часто снимаете людей. Как они реагируют на это? – Конечно, все по-разному. Более того, тип реакции даже со временем меняется. Фотографы старшего поколения могут подтвердить, что люди, которых снимали на улице в 1980-е годы, реагировали не так, как люди делают это сейчас. У каждого фотографа, который делает спонтанные фотографии, без предварительных договоренностей, есть свои секреты, как снимать на улице таким образом, чтобы по крайней мере не раздражать людей. А если и бывают какие-то эксцессы, то как выходить из них с наименьшими потерями.  Тут помогает восприятие процесса как некоего театра жизни – ты играешь роль фотографа, а люди – персонажи. Это помогает снизить остроту. Кроме того, сгладить острые углы помогает чувство юмора. В целом это не так страшно, как кажется сначала. Экстремальных случаев в моей практике было очень мало. Другое дело, что на Западе, например, после принятия законов о защите персональных данных многие фотографы переживают, что человек может обнаружить в Интернете свое лицо и, если фотографии используются с каким-то коммерческим интересом, может отсудить какую-то сумму. Но я в основном делаю фотографии не ради денег, а ради удовольствия. Для меня это способ познания жизни. – Вы сказали, что со временем реакция людей изменилась. Как именно? – В Петербурге, например, есть известное явление – прогулки по крышам. Раньше во время каких-то праздников, выбравшись снимать на дома на Дворцовой набережной, на крыше сидели обычные жильцы, пили чай. Но в последнее время на всех праздниках крыши перекрываются сотрудниками полиции, потому что толпы желающих штурмуют крыши, вопреки протестам жильцов. Кроме того, сейчас все предполагают какой-то коммерческий интерес в твоей съемке, поэтому хотят получить деньги за съемку. Это не всеобщее явление, но такие случаи бывают. Но в целом люди адекватно реагируют, особенно у нас в городе. Невский проспект – это вообще одно из самых безопасных мест в мире, где к фотоаппарату настолько все привыкли, что фотографировать там – сплошное удовольствие. – А как с годами в целом меняется искусство фотографии? – Благодаря смартфонам мы переживаем некий бум массовой фотографии. Поскольку количество производимых фотографий растет в геометрической прогрессии, можно сказать, что этот процесс вышел на глобальный уровень: все человечество – как огромный нарциссирующий организм, который занят постоянным документированием и любованием всеми событиями своей жизни. Сейчас сказать, что ты занимаешься фотографией, так же странно, как заявить, что умеешь писать шариковой ручкой. Отношение к фотографии изменилось, и в этом гигантском объеме фотографий трудно найти действительно стоящие работы. А с другой стороны, кажущаяся простота этого процесса приводит к тому, что сама профессия фотографа становится вымирающей, сродни трубочисту. Сейчас, если и идут по этой стезе, то не за деньгами, а за теми возможностями, которые дает эта профессия, – пережить на порядок больше ощущений, приключений и событий, чем, условно, сидя в офисе.

– Вы очень часто снимаете виды Петербурга, вам нравится, как меняется город? – Если посмотреть фотографии 1970-1980-х годов, можно заметить, что раньше было намного меньше объектов, которые «замусоривают» кадр: меньше рекламы, проводов, машин, столбов, объектов инфраструктуры. Город смотрелся чище именно в фотографическом плане и снимать было проще. Но понятно, что мы живем не в музее, а в реально развивающемся городе. Это та реальность, которая сложилась, и она не менее интересна. – У вас есть какие-то проекты, которыми вы будете заниматься в ближайшем будущем? – Есть фотографы, которые работают проектами, – у них есть какая-то концепция и они проводят под нее съемку. Я никогда не относился к таким. Мне гораздо интереснее принцип акына – «что вижу, то пою». Снимая один город много лет, некоторые события, локации повторяются и получаются подборки на ту или иную тему. Этот мой стиль легко наблюдать на моей странице в «Инстаграме», где я каждый день выкладываю своего рода дневник моей жизни. Две составляющие его темы – люди и город.