Завоевание Африки: что стоит за интервенцией Турции на черный континент
Александр Прокофьев рассказал о целях Анкары в Африке.
Проникновение Турции в Африку — популярная тема публикаций СМИ и научных исследований. Неоосманизм, империализм — так характеризуют международные аналитические центры и журналисты действия Анкары на континенте. Активизация деятельности турок за последние 15 лет порождает множество вопросов о том, какое воздействие это окажет на экономические и политические процессы, но также большую озабоченность вызывает безопасность. Военная интервенция, функционирование частных военных компаний, вмешательство во внутренние политические процессы, поддержка радикальных исламистских группировок стали предметом докладов ООН, а также поводом для разногласий со странами Африки и Европы.
Больной человек Европы
Реджеп Тайип Эрдоган, сначала в должности премьер-министра, потом президента, вышел в мировые лидеры по числу посещений континента (48 визитов). С начала нового тысячелетия турецкая администрация провела бесчисленное количество форумов, визитов на самых разных уровнях, было выпущено множество документов, концептуализирующих стратегию Турции в Африке. И если взаимодействие с Магрибом имеет исторические корни, то обращение к странам южнее Сахары является чем-то новым. Обвинения в неоосманизме заметно льстят турецким лидерам, подпитывающим миф о новой сверхдержаве. Но для ее построения необходима изначально сильная уверенная система, чего в самой Турции не наблюдается: возможность «больного человека Европы» (как с подачи Николая I Османскую империю начали называть западные публицисты) поглотить целый континент вызывает большие сомнения.
«Политика открытия Африки», декларированная в 1998 году, была поставлена на паузу из-за глубокого кризиса в Турции на стыке тысячелетий. Несмотря на это будущий премьер-министр Ахмет Давутоглу в 2001 году выпускает книгу «Стратегическая глубина», ставшую основой внешней политики страны. И едва оправившись от кризиса, уже 2005 год посвящается Африке. В 2008 году 50 представителей стран континента посетили турецко-африканский саммит в Стамбуле. К 2011 Африканский банк развития и Экономическая комиссия ООН по Африке назвали Анкару одним из ключевых игроков региона. Это явилось результатом реализуемой с 2003 года «Стратегии по развитию экономических отношений с Африкой» (объем торговли к настоящему моменту вырос в три раза). Турция стала страной-партнером Африканского союза, а также членом Африканского банка развития.
Открытие посольств, число которых к 2018 выросло с 12 до 41, сделало Турцию шестой страной в мире по представленности на континенте. Но в том же году в самой Турции резко выросла инфляция, и упала ценность валюты.
Два крупных кризиса за десять лет не выглядят как залог успеха. Кроме того, в стране находится около 4 млн мигрантов — самое большое количество по миру, что является дополнительным балластом для экономики. При этом результатами визитов президента Эрдогана в Африку стало подписание множества соглашений, охватывающих проекты в сфере дипломатии, экономики, энергетики, а также гуманитарных и культурных связей. На международных площадках звучали громкие слова о сотрудничестве win-win на основе политического равенства, миростроительства и долговременного социального сотрудничества, обмена достижениями прогресса.
Если же присмотреться к цифрам, то можно заметить, что доля турецкого экспорта-импорта в странах Африки находится в районе 4% (Алжир, Бенин, Египет, Марокко, Тунис, чуть больше в Эритрее). Около 10% в Йемене, на пару процентов выше в Ливии и Судане, хотя эти три страны — ключевые цели Анкары на континенте, и несмотря на это, там ее обходят ОАЭ и Китай. В остальных странах Африки турецкое экономическое присутствие не является заметным. При этом, что характерно, крупнейшее посольство находится в Сомали. В чем же тогда заключается сотрудничество Турции со странами континента?
Мягкая сила, жесткие меры
В рамках концепции Давутоглу, изложенной в 2001 году, стратегический интерес Турции простирается от ближних стран (Балканы, Ближний Восток, Кавказ) через морские территории (Черное море, Восточное Средиземноморье, Залив, Каспий), разветвляясь к межконтинентальным связям (Европа, Северная Африка, Южная, Средняя и Восточная Азия).
Налаживание политических, дипломатических связей с обретшими независимость странами Африки имело целью получение места в Совете Безопасности ООН (2009–2010).
Турция удачно сыграла на международных противоречиях, противопоставляя себя Европе и подчеркивая, что никогда не имела колоний в Африке, при этом получая от Брюсселя одобрение своей деятельности как противовес Китаю.
Не имея возможностей, сопоставимых с Пекином, Анкара делает ставку на собственные преимущества, нашедшие отражение в заключенных соглашениях. Став второй армией НАТО, она на полную использует свой военный сектор; в паре с Катаром она стремится стать лидером среди мусульманских стран посредством «Братьев-мусульман» (террористическая организация, запрещена в РФ), а захватывая школы Фетхуллаха Гюлена, размещенные по всему континенту, — воспитать новое лояльное себе поколение. Рейдерский захват и никакого сотрудничества. Все экономическое взаимодействие строится вокруг развития авиасообщения, туристического бизнеса и легкой промышленности. Слишком мало для сверхдержавы, другое дело — оккупация стратегических точек для захвата ресурсов. Отсюда и самое большое диппредставительство в Сомали, где открыта крупнейшая военная база Турции (3000 военных). Здесь же причина в непримиримой борьбе за Триполи, как опорном пункте в Восточном Средиземноморье, замыкающем линию Сирия-Кипр, контролирующей богатые энергоресурсы региона.
Внутренний кризис при отсутствии собственных возможностей для его преодоления делает жизненно необходимым захват их где-то еще. Как в фильме братьев Коэн «Raising Arizona», полуполицейские, полубандисткие методы прикрываются стремлением «воспитать», только в реальности все не так комично.
Той же Ливии Турция отплатила звонкой монетой за то, что когда-то благодаря контрактам с Каддафи, Анкара создала строительный бизнес, вышедший в мировые лидеры (второе место после Китая). Собственно, даже при жизни полковника они не особо церемонились, удачно воспользовавшись наложенными на его страну санкциями. Тогда в 80-ые у Ливии возник финансовый кризис из-за невозможности проводить платежи, и «братский турецкий народ» влез в ее нефтяную отрасль. Ну а потом, в новом веке, спонсировал бандформирования Мисураты для свержения законной власти.
Деятельность «Братьев-мусульман» как выращивание радикальной мусульманской оппозиции активно экстраполируется на страны региона. Это стало причиной для противостояния с Египтом, избавившимся от «турецкоподданного» Мурси. Потеря подконтрольного президента в Каире стоила Анкаре, по разным оценкам, до 100 млрд долларов. Зато в Эритрее иная ситуация.
В начале 2019 года в Стамбуле открылось отделение Эритрейской мусульманской организации «Лига Улемов». На официальном мероприятии присутствовали Ясин Актай, главный советник лидера правящей Партии справедливости и Развития (ПСР), и президент Реджеп Тайип Эрдоган в качестве основного докладчика. Стоит напомнить, что Актай является сторонником построения халифата, а «Братьев-мусульман» и «Джамаат-и-Ислами» считает «мягкими доверенными лицами» Турции. Появление штаб-квартиры стало результатом взаимодействия главы «Лиги Улемов» Шейха Бурхана Саида с турецким «Фондом по правам человека и свободам и гуманитарной помощи» (IHH), в отношении которого ранее ООН заявляла как об основном инструменте по организации тайных операций контрабанды оружия джихадистским группам в Ливии и Сирии. А также она считается звеном между турецкой разведывательной службой МIТ, «Исламским государством» (ИГ, террористическая организация запрещена в России) и другими радикальными вооруженными группировками, включая «Аль-Каиду» (террористическая организация, запрещена в России).
Подобные операции MIT подтверждают и данные ЦРУ США. Уже в Сомали MIT передала сотни тысяч долларов террористической организации «Аш-Шабаб» через агентурную сеть IHH. Гражданин Турции Ибрагим Шен был вовлечен в перевод по меньшей степени 600 000 долларов членам «Аш-Шабаб» в сентябре и декабре 2012 года. Его брат Абдулкадир взаимодействовал с убийцами российского посла Карлова. Собственно, финансирование «Аш-Шабаб» стало совместным турецко-катарским решением, когда они сочли, что их прежний «партнер» Хасан Шейх Мохамуд, возглавлявший местную ячейку «Братьев-мусульман», «Дамуль-Джадид Аль-Ислаха», оказался слишком слаб. К новому президенту страны в 2017 году был приставлен бывший сотрудник «Аль-Джазиры» Фахад Ясин, преуспевший до должности заместителя директора Национального разведывательного агентства безопасности. В июле 2019 года The New York Times обнародовала аудиозапись телефонного разговора между послом Катара в Сомали и приближенным к катарскому эмиру Халифу Кайеду аль-Муханади бизнесменом, из которой следовало, что Катар спонсирует теракты в Сомали для достижения своих интересов.
Внедрение в Йемен также не имеет целей «экономического сотрудничества» — бедная и нестабильная страна находится в стратегически важном месте, из которого, вкупе с военной базой в Катаре, можно контролировать Красное море. Для чего было заключено еще одно соглашение с Суданом в 2018 году о создании базы на острове Суакин.
Практически симметричный суданскому договор о военном сотрудничестве был заключен с Танзанией. Он включает создание механизмов сотрудничества в оборонной промышленности, производство и модернизацию военной и оборонной техники, а также научные исследования в этой области. Подобные контракты можно найти с Гамбией, Чадом, Сенегалом, Замбией, Гвинеей, Нигером, Мали, Угандой, Нигерией, Бенином, Сомали, Кот-д’Ивуаром, Эфиопией, Гвинеей-Бисау (где недавно избрали первого президента-мусульманина).
Тунису через уходящего премьер-министра Юсефа Шахеда был навязан договор о покупке беспилотных летательных аппаратов, обеспеченного кредитом в 200 млн долларов турецким «Эксимбанком».
Вслед за военным сектором масштабно развивается «образовательная сеть», вытесняющая гюленистов. Для этого по континенту проводится шпионская работа в сотрудничестве со спецслужбами африканских стран. В частности, есть подтверждения этому в ЮАР. Благодаря чему достигаются сразу несколько целей: воспитание нового лояльного поколения, борьба со своими противниками, контроль силовых структур стран-партнеров и навязывание им продуктов своей военной промышленности. Год назад 5 млн евро получил фонд «Группы 5» (Буркина-Фасо, Мавритания, Мали, Нигер и Чад), проводящей антитеррористическую деятельности в регионе.
При этом другой рукой, собственно, осуществляется подпитка исламистских течений. Распространением идеологии занимается Управление по делам религии Турции (Diyanet), оперирующее 87 000 мечетями и содержащее 120 000 сотрудников, включая имамов и других религиозных деятелей. Образованием — Фонд «Маариф», финансируемый турецким правительством. Руководство Фонда связано с IHH. Зафиксировано, как африканские ученики их школ скандируют и молятся за Эрдогана во время предвыборных кампаний в Турции.
Бизнесмены, близкие президенту Эрдогану по деятельности IHH, получают выгодные контракты в добывающем секторе перечисленных стран. При этом сотрудничество с Турцией в сфере безопасности уже стоило Нигерии активизации «Боко харам» (связана с «Аль-Каидой»), борьба с которой была предметом этого взаимодействия. Сейчас Турция находится под судом в этой африканской стране. Идеологом поддержки террористических групп является небезызвестный Танриверди, чья ЧВК SADAT активно развернулась в Ливии, проводя военные операции и тренируя местных боевиков.
Являясь мировым лидером по предоставлению гуманитарной помощи нуждающимся странам, Турция создала о себе миф как об очень заботливом «большом брате». Многочисленные форумы, красивые графики, цифры и концепции сформировали представление о стране как о развивающейся, сильной державе. На деле же оказывается, что это только дым. Развевающий этот дым президент Эрдоган — волшебник Изумрудного города, а зеленый — мы знаем, цвет чего.