Рассказ Сюзанны Кулешовой «Собаки Саранпауля»

То, что все кобели Саранпауля имели одну кличку, было не так удивительно, как то, что они безошибочно определяли, кому реагировать на зов. Можно подумать, собаки узнавали голос хозяина. Ничего подобного – мохнатые телепаты охотно подбегали и к малознакомому человеку, проверялось неоднократно. Что-то вроде визитки поселка – приезжаешь и попадаешь на аттракцион «умные звери». Досужий экспериментатор, рискнувший крикнуть «Мишка!» в пространство, никого конкретного не имея в виду, предавался презрению и недоверию навсегда. Хорошо, что я сразу об этом узнала, и мое знакомство с черной двухлетней западносибирской лайкой прошло на высшем уровне: ладони обнюханы и облизаны, лапа подана, хвост подключен. Пять суток ожидания с гор погоды пошли на пользу зародившейся дружбе. Мишка следовал за мной повсюду, то есть по главной и единственной улице поселка от аэропорта, где мы ночевали в спальниках прямо в зале ожидания, до столовой. Это километра полтора. Иногда от нечего делать и по необходимости расходовать нужное количество топлива обедать мы летали на вертолете. Поднялись со взлетки и опустились на центральной площади около столовой. Пес привык и с удовольствием летал с нами. Потому, когда наконец мы отправились в намеченный маршрут в устье горной речки Парнук, присутствие собаки Мишки было само собой разумеющимся. Да и хозяин заверил нас, что только рад отправить пса порезвиться в горы. Глядишь, и пригодится для чего. И Мишка старался изо всех сил: то на белку укажет, то на глухаря, то на реку полает, поднимая уток. А нам надо работать: замеры пластов, углов падения-простирания, обсчеты, записи в полевой дневник, – некогда. А на ужин тушенка с гарниром. Тогда, чтобы ну хоть как-то быть полезным, он стал дежурить со мной по кухне. А именно – слизывать с ладоней перчатки из комаров, которые уже превратили тыльную сторону в сплошной комариный укус. Накомарник на руки не натянешь и «Дэтой» не смажешь, еду ведь готовишь. А собачья слюна, по словам начальника отряда, геологу – лекарство. Да я и сама так думала. А после он посуду мыл языком. Никелированные миски блестели, как только что купленные в сельпо. Оставалось лишь кипяточком обдать. Постояв недельку в устье Парнука, мы начали сплавляться вниз, к Манье, а по ней до Ляпина, чтобы через месячишко вернуться в Саранпауль на двух резиновых клиперах, груженных образцами и четырьмя геологами, не считая собаки. Первые несколько километров тащили лодки чаще волоком – Парнук шустрая река, но мелкая и узкая, даже обшитые снизу брезентом клипера не выдержали бы такого испытания. Мужики: начальник Женя – кандидат наук, Ваня – доктор-профессор и студент Саша – техник – работали бурлаками. А я, молодой специалист с собакой, продиралась верхом среди бурелома и стланика. Конечно, мы были счастливы, когда речка стала поглубже, хоть и порожистей. Все-таки можно было загрузиться в клипера и предаться еще и прелестям экстремального туризма. Это потом я узнала, что наш маршрут был какой-то там запредельной степени сложности, а тогда я считала: хочешь быть геологом – будь и радуйся любым условиям. Собственно, я и в горах-то первый раз была и думала, что все так и должно быть. А чего вы ждали? Пороги так пороги, комары так комары, дождь, жара, холод, сменяющие друг друга по несколько раз на дню, – нормально. Зато красотища! Приполярный Урал теперь любовь навеки! Я быстро научилась, где надо – подгрести, где – затабанить, где – расслабиться и предаться скоростному сплаву на плесе. Где-то на третьей недельке, уже близко к Манье, решили мы слегка сократить маршрут, пролететь узкой, метра два, а где и полтора, почти прямой протокой, срезав километра три, и пересечь не четыре, а один порог. Тишина, только шелест клипера по воде да возбужденное собачье дыхание. Птички где-то далеко поют, их словно бы не слышно. Думаем о своем. Вдруг Мишка замер, и внутри его родился странный звук, похожий на моторный. И в тот же миг мы увидели с двух сторон, по берегам протоки, милых медвежат. Я, конечно, люблю живность всякую, но мозги имею и быстро понимаю, что не брошенные это детки, что мамочка бдит и следит. И что она где-то очень близко, а то, что не видно, еще хуже. Не успели мы даже начать шуметь-греметь в поисках почему-то лежащей во вьючнике ракетницы, как любопытные малыши намылились в речку, к нам в гости, видать. А тут и мамашка уже встала в нескольких метрах впереди. И мы несемся со всей офигенной скоростью к своему приключению. Время словно растянулось для особого удовольствия, чтобы нам успеть прочувствовать всю радость предстоящих объятий. Я еще подумала: какая она упитанная, однако, к середине июля, сильная, здоровая. Я таких вообще не видела – гризли, а не наш бурый медведь. Мишка тем временем сменил тональность, из него вырвался звук такой мощи, что казалось, это горы встали в стойку, вздыбили холки и теперь лают с подвывом на свою хозяйку со всех сторон. Медвежата испугались, кинулись к матери. Один, тот, что был с противоположной стороны протоки, просвистел прямо перед нами ей в ноги. А она, помню, как в замедленной съемке, задрала переднюю лапу и дала ему такого пенделя, что он несколько секунд летел, повизгивая над стлаником. Сразу же следом отправился и второй. А Мишка продолжал свой воинственный гимн. Сейчас он что-то мне напоминал… Ах да – картинку в этнографическом музее: ощеренный зверюга, помогающий в охоте на медведя. Да разве ж лайки могут?! Никогда не думала! Медведица кашлянула, опустилась на четыре лапы, сердито помахала башкой – Мишка усилил вокал. Она рыкнула и повернулась к нам задом, заковыляла к своим детишкам, периодически ругаясь на нас через плечо, но это было уже где-то метрах в ста позади. – Так вот почему они все Мишки, – вдруг прохрипела я.  Пес лизнул мне ладонь.  – Почему? – словно в забытьи то ли спросил, то ли просто отреагировал Женя.  – Мишка – имя лесного духа, что-то вроде медвежьего божества. Имя-оберег!  – Ага, – сказали хором мужики.  Всю оставшуюся дорогу до ночевки молчали, только по очереди чесали Мишкино брюхо – его любимая ласка, на которую всегда не хватало времени. СЮЗАННА КУЛЕШОВА  Родилась в Ленинграде, окончила Ленинградский горный институт по специальности «палеонтология». Член Союза писателей Санкт-Петербурга, член Союза российских писателей. Автор пяти книг прозы. Лауреат нескольких литературных премий. МНЕНИЕ ПИСАТЕЛЯ ТИМУРА МАКСЮТОВА:  «Проза Сюзанны Кулешовой, знающей не понаслышке о геологических экспедициях, – всегда музыка: грозный рев каменистого порога, шелест таежного моря, рык разгневанной медведицы. Наслаждайтесь!».