Календарь поэзии: Ларисе Миллер послушны слова и мгновения
И все это для нас столь ново и дико, что мы то и дело впадаем в уныние.
А вот для поэта Ларисы Миллер такое странное, щемящее состояние - это ее рабочее состояние, в котором только и рождаются стихи.
И стихи вовсе не унылые. Они озаряют читателя на мгновение - то самое, которому хочется шепнуть: остановись!
Стихи, быть может, для того и созданы, чтобы менять привычный угол зрения. Вырываться из четырех углов к морю. Как у Пушкина:
…Настоящее уныло:
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.
Откуда же черпает свет и радость сам поэт, как никто разделяющий скорбь со всем миром?
Его радость таится на кончике пера, на кончике языка, когда, перебирая сотни слов и пробуя их на вкус, поэт находит единственно верное. Ту самую рифму, за которой, как за мячиком, вдруг срывается с места и бежит все стихотворение.
Вот что рассказывает Лариса Миллер: "Рифма - это сладость... С ней так весело жить, даже когда жить невесело и пишешь о невеселом. И как это мир обходится без рифмы? А ведь обходится. Рифму почти изгнали из мировой поэзии… А жива она только у нас в России. Вот чем и впрямь стоит гордиться".
Недавно у Ларисы был юбилей, и к этому дню в свет вышла ее новая книга. Она называется "Звуковая дорожка". Дай Бог, чтобы эта дорожка вечно и радостно бежала и мы по ней - вслед за поэтом, за словом, врачующим по-сестрински украдкой.
С согласия автора предлагаем вашему вниманию стихи Ларисы Миллер из новой книги, а также те, что написаны совсем недавно, в этом году.
Я родом из той допотопной поры,
Где были кругом проходные дворы,
Где в каждом заборе зияла лазейка,
Где краской по праздникам
пахла скамейка,
Где снег по весне превращался в ручьи,
Где шли втихомолку святить куличи
Соседки, упрятав куличик в тряпицу,
Где, что ни мгновенье,
то счастья крупица.
И всё это в сталинском было аду
В каком-нибудь сорок девятом году
Во чреве зверином, тупом, людоедском,
В домашнем, уютном раю моём детском.
* * *
Ну как же мне не огорчаться?
Ведь не кончает жизнь кончаться.
Уж сколько зим и сколько лет
Я ей с тоской гляжу вослед,
Твердя с заката до заката:
"Куда ты жизнь моя, куда ты?
Так быстро дни твои бегут!"
И слышу вдруг: "Да тут я, тут!
Смени пластинку, коль заела.
Кончай канючить. Надоела".
* * *
И, вроде, травка изумрудна,
И, вроде, небо - чистый шёлк.
Ну почему же всё так трудно?
Я не возьму, ей-богу, в толк.
Зачем же ставить нам преграды?
Зачем препятствия чинить?
Ведь мы же свету, лету рады,
Умеем всё это ценить.
Но бесполезно ждать ответа,
Ответить вряд ли нам хотят.
Нас окунули в море света
И топят, как слепых котят.
* * *
Наверно, мы не заслужили
Свободу ту, в которой жили,
Коль так легко у нас отнять
Возможность ближнего обнять,
И, объяснив, что мы - не птицы,
Поставить жёсткие границы,
Позволив выйти на часок
В соседний жиденький лесок
И, мир не трогая руками,
Пуститься вслед за облаками,
Чуть задевая окоём
В воображении своём.
* * *
Глаза открыла и лежу,
Рассветом ранним дорожу,
И он ко мне неровно дышит
И шторку на окне колышет,
Вокруг да около кружу.
Вокруг да около чего?
Наверно, слова одного,
Которое легко ответит
На мой вопрос: "Что всё же светит,
Когда не светит ничего?"
***
А человек, ей-богу, чудик.
Какой-то крошечный сосудик
Его способен погубить.
А он пришёл сюда любить
Соседний парк, заросший прудик,
Куда он любит забредать,
Надеясь музу повидать,
(С ней встреча более чем кстати),
А там уже до благодати,
До райских кущ рукой подать.
В карантине
Вот опять у нас есть голубая мечта,
Голубая, как высь поднебесная та.
Вот опять у нас есть, что желать,
чему сниться,
К нам, как в детстве, ночами
влетает жар-птица
И проносится, пёрышком каждым горя.
Снова есть недоступные горы, моря,
Снова можно, проснувшись с мечтою
в обнимку,
Заглядеться на дали, одетые в дымку.
***
Мне жизнь талдычит про беду,
А я и ухом не веду.
Талдычит мне про долю злую,
А я иду и в ус не дую,
И ни о чём не хлопочу.
Иду себе и бормочу
Стихи, в которых все напасти
Рифмуются со словом "счастье".
* * *
Я не живу. Я пропадаю.
И всё же в ноты попадаю.
Грущу, что нету перспектив,
А получается мотив.
И даже из сердечной муки
Такие извлекаю звуки,
Как будто бы благодарю
Творца за раннюю зарю.