Это произошло в августе 1945 года, когда, выполняя союзнические обязательства, Советский Союз вступил в войну против Японии. На стороне японцев сражались несколько кавалерийских дивизий, укомплектованных проживающими в Китае монголами (район их компактного проживания называется Внутренняя Монголия). Командовал этими кавалеристами служивший японцам князь Дэван. Им предстояло воевать против советских войск и их союзников из войск Монгольской Народной Республики.

Конно-механизированной группой советских и монгольских войск, которой предстояло бороться с конницей противника, командовал  генерал Исса  Плиев. Первыми приближение вражеской кавалерии заметили летчики, взаимодействовавшие с  наступавшей конно-механизированной группой. Первой удар по конникам князя Дэвана также нанесла  авиация. По воспоминаниям Иссы Плиева, враг был совершенно не готов к атаке с воздуха и появлению танков: «Вот над противником появились наши истребители. Они внезапно и яростно обрушились на части 1-й кавалерийской дивизии князя Дэвана. Рев моторов навел ужас на людей и лошадей. Масса конников задвигалась из стороны в сторону, еще больше уплотняя строй. Обезумевшие животные, шарахаясь друг на друга, сбрасывали седоков и табуном мчались по степи, унося на себе чудом удержавшихся в седле всадников. После этой безумной скачки поле покрылось трупами. Самолеты разметали основную массу дэвановцев. Правда, небольшая часть конницы смогла отделиться и попыталась спастись бегством. Но Корзун (командир отряда, который собирались атаковать дэвановцы - авт.) приказал батареям произвести по беглецам артналет и расстроить боевые порядки. Одновременно с этим наперерез им устремились наши танки... Так бесславно погибло большинство частей одной из дивизий князя Дэвана, попытавшегося атаковать нас во фланг».

Иногда происходили и столкновения конницы против конницы. Вот только советские кавалеристы вовсе не стремились к невыгодной для них сабельной рубке: «Противник заметно активизировался. Недалеко от деревни Мяотань дэвановская кавалерия неожиданно атаковала подразделение офицера Юдина. Вражеских конников было во много раз больше. Они, видимо, ожидали, что их первый же воинственный клич внесет в ряды нашего подразделения панику и обратит его в бегство. Но советские воины быстро развернулись в боевой порядок и застыли в ожидании приближающейся орды. Это хладнокровие смутило атакующих. Хотя они и продолжали надвигаться, воинственный пыл вражеской конницы начал ослабевать. Юдин подпустил конную лавину поближе и скомандовал: - По атакующей коннице длинными очередями – огонь! Слишком поздно поняли дэвановцы свою оплошность. Кинжальный огонь десятков автоматов и пулеметов начал опустошать их ряды».

Во время Великой Отечественной советская кавалерия использовалась, как правило, в качестве ездящей пехоты. То есть, конники марши совершали верхом, а в бой шли пешими, оставив лошадей на попечение коноводов. В боях с немцами был накоплен огромный опыт таких боев.

И все попытки дальневосточного противника повоевать по старинке, с саблей наголо, неизменно превращались в избиения, подобные описанным выше. Если попытки кавалеристов врага сражаться в открытом бою неизменно проваливались, то действия вражеских диверсантов создавали для группы Плиева много проблем. Особенно досаждал отравитель колодцев, неизменно оставлявший письма, рассчитанные на запугивание союзных монгольских воинов: «Через Гоби вам не пройти. Боги превратят колодцы пустыни в огненную смерть. Это говорю вам я, хубилган, потомок Дудэ – стремянного Джучи, сына Тимучина. Я – Тимур-Дудэ». - Что означает «хубилган»? - поинтересовался я. - Это характерный для ламаизма культ так называемых воплощенцев. Их почитают за богов. - Ну что же, - резюмировал я, - нас пугают мистикой, а мы должны предупредить противника о реальной угрозе. Отпустите нескольких пленных и снабдите их нашими письмами. Подчеркните, что каждый, кого мы схватим вблизи источников воды, если у него найдут яд, будет признан диверсантом и уничтожен на месте. Что же касается Тимура-Дудэ, то попытайтесь установить, кто скрывается под этой личиной. Хорошо бы захватить этого типа».

Но захватить «этого типа», то бишь Тимура-Дудэ, потомка стремянного Джучи все не удавалось. К Плиеву поступали все новые и новые донесения: «Колодец отравлен. Обнаружена прикрепленная на колышке записка и коробочка из-под яда. И подпись в конце стояла та же: «Тимур-Дудэ, потомок стремянного Джучи, сына Чингисхана». И снова отравленный колодец и записка: «Вы не пройдете! Боги низвергнут вас в ущелья и пропасти Большого Хингана. Вы прошли через мертвую пустыню Шамо только потому, что обманным путем, ночью, захватили наши колодцы. Но через гневные потоки рек вас не перенесет никакая сила. Мосты исчезнут. Пусть погибнут русские, но монгольские воины должны вернуться назад, чтобы жить. Их славные предки видели светлоликого, всепобеждающего Тимучина. Пусть это великое имя хранит их от бед и несчастий. Это говорю вам я, потомок Дудэ, который был стремянным Джучи, сына Тимучина, я – Тимур-Дудэ» . После серии поражений монголы князя Давена принялись сдаваться, как и их японские и маньчжурские хозяева. Плиев так описал процесс их сдачи: «К нам обратилось командование 3-й кавалерийской дивизии дэвановцев. Оно заявило, что сложит оружие при условии, если всем рядовым и офицерам будет дарована жизнь. Сдавшиеся в плен части и соединения были малочисленны: они понесли значительные потери в боях. Оставшиеся в живых выглядели физически измотанными и деморализованными. В полках началось разложение: процветали пьянство, курение наркотиков, азартные игры на деньги, лошадей и оружие, грабеж мирного населения и монастырей. Мне рассказывали потом об одном любопытном эпизоде. После капитуляции 3-й дивизии неизвестно куда запропастился ее отдельный пулеметный эскадрон, носивший грозное название «Самум». Группа наших офицеров обнаружила его в лощине, около небольшого монастыря. Представители советского командования невольно стали очевидцами весьма странного зрелища: под дикие крики и вой раздетые до пояса солдаты избивали друг друга плетьми. Оказалось, цирики одного из взводов проиграли в кости цирикам другого взвода дорогой дэли ( праздничный халат - авт.) командира эскадрона. Когда выигравшие начали стаскивать халат с хозяина, преданные солдаты встали на защиту командира. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы советские офицеры не пресекли драку».

Наконец-то попал в плен и неуловимый отравитель Тимур-Дудэ. Вот только оказался этот «потомок стремянного» вовсе не монголом, а …  не принявшим советскую власть уроженцем Северного Кавказа Темирхановым, попавшим в Китай после окончания гражданской войны… 

Максим Кустов