Фиктивное голосование 1 июля и усиление полицейщины пополнит ряды сторонников оппозиции.

Коронакризис со всей остротой поставил вопрос о губительности неолиберальной политики, проводимой властями в сфере здравоохранения, социального обеспечения, образования и так далее. Причем это вопрос звучит сегодня по всему миру, а не только в России. Однако новый виток запроса на левый поворот с упорством, достойным лучшего применения, опять игнорируется в Кремле. Вместо этого власти целенаправленно движутся в сторону фашизации политического режима. Это в Казахстане ответом на кризис стала инициатива о введении прогрессивного налогообложения высоких доходов. А в нашей стране на фоне кризиса и нарастания недовольства населения прокатилась новая волна точечных репрессий в отношении инакомыслящих.

В Москве власти уже несколько недель (после снятия жестких коронавирусных ограничений) откровенно издеваются над неравнодушными горожанами, вылавливая участников одиночных пикетов и подвергая их арестам и штрафам. Хватают и журналистов, несмотря на скандальный общественный резонанс. С 9 июня в столице отменяется самоизоляция и пропуска, заработают парикмахерские и салоны красоты, но если человек в гордом одиночестве встанет с плакатом в центре города, то к нему тут же слетятся полицейские и подвергнут репрессиям. Что это, как не откровенное запугивание общества?

Еще хуже обстоит дело в других регионах. В Якутии отправили на принудительное лечение Александра Габышева – «шамана», прославившегося на всю страну жесткой критикой политики Кремля и походом в Москву для «изгнания Путина». Теперь этого экстравагантного, но абсолютно мирного человека будут подвергать лечению по системе карательной психиатрии. В Северной Осетии держат под арестом и уголовным преследованием людей, которые в апреле вышли на народный сход, усомнившись в достоверности информации о коронавирусе, распространяемой властями. В Краснодаре поместили в СИЗО Марину Мелихову из движения «Граждане СССР», а в Москве отправили под арест известного блогера, «омбудсмена полиции» Владимира Воронцова. И буквально на днях возбудили уголовное дело в отношении Николая Платошкина, которого обвиняют в том, что он якобы привлекал граждан к участию в массовых беспорядках, хотя в России уже несколько месяцев не было каких-либо массовых мероприятий.

По сути дела, мы наблюдаем попытку властей запугать все отряды оппозиции и на этом фоне провести мошенническое голосование по поправкам в Конституцию. Коронавирус вроде бы победили, скоро возобновится футбольный чемпионат, но массовые мероприятия, в том числе вышеупомянутые одиночные пикеты, по-прежнему под запретом. Параллельно во всех государственных СМИ началась массированная агитация с приглашением на голосование 1 июля. Бросается в глаза, что в Кремле опасаются низкой явки, поэтому в ряде регионов, помимо всего прочего, возле избирательных участков будут проводить лотереи и конкурсы, а также дополнительные опросы населения по местным проблемам.

Именно с учетом этих обстоятельств Левый Фронт считает необходимым активно бойкотировать «путинский лохотрон», не участвовать в голосовании и наблюдать за явкой избирателей. На наш взгляд, такая протестная тактика является наиболее болезненной для властей.

Однако мы видим, что в стане оппозиции продолжается дискуссия о том, что лучше делать 1 июля – бойкотировать голосование или ставить галочку в графе «против». Конечно, как я уже высказывался раньше, было бы оптимально выработать единую тактику, что приведет к максимальному эффекту. Но так как сейчас, за три недели до голосования, очевидно, что полного единства по этому вопросу уже не будет, нужно не делать из этого трагедию, а зафиксировать несколько консолидирующих фактов.

Во-первых, обе тактики действий являются оппозиционными и протестными, поэтому нападать друг на друга и разоблачать сторонников отличной от вашей позиции, как агентов Кремля - не следует ни в коем случае. Во-вторых, обе тактики работают против власти (какая эффективнее – бесконечный спор): бойкот понижает явку на фиктивный плебисцит, а голосование «против» уменьшает результат в пользу путинских поправок. В-третьих, сторонники обеих тактик намерены в том или ином объеме осуществлять наблюдение за явкой избирателей и ходом голосования, что позволит (при всех вопиющих издержках формата голосования) выявлять хотя бы самые наглые фальсификации.

Если Кремлю нужна максимальная легитимность предстоящего голосования, то все противники узурпации власти под видом внесения поправок в Конституцию должны максимально понижать эту легитимность. Чем меньше людей придет на избирательные участки, чем меньше граждан, все же пришедших на голосование, проголосует «за» поправки, чем больше ошибок допустят власти – тем сложнее будет Путину впоследствии ссылаться на это голосование, как подтверждение всенародной поддержки. И тем проще будет оппозиции в перспективе оспорить эти поправки.

И, конечно, мы все прекрасно понимаем, что при абсолютно непрозрачном формате голосования при помощи административного ресурса власти так или иначе смогут «натянуть» нужный им результат. Вопрос только в одном – вызовет ли это мошенничество массовое возмущение в народе или нет. Поэтому оппозиции очень важно организовать перед голосованием и по его итогам солидарные акции протеста, на которых заявить о непризнании поправок в Конституцию, выступить против репрессий и в поддержку всех политзаключенных, потребовать смены курса развития страны. И чем мощнее будут эти выступления, тем лучше будут результаты сторонников перемен на осенних выборах в регионах, которые состоятся уже через три месяца.