Не забывайте их в своих молитвах!

В марте этого года ушел из земной жизни сильный человек и замечательный писатель, лауреат Патриаршей литературной премии за 2015 год Юрий Васильевич Бондарев.

Безусловно, Патриаршая литературная премия – далеко не единственное свидетельство признания его выдающегося литературного дара, не единственная награда за долгие годы его жизненного и творческого пути. Но я очень рад, что он получил и нашу церковную, не имеющую аналогов в истории и современности литературную премию.

Это был не только по-настоящему сильный писатель. Это был человек, имеющий свою позицию по всем важным вопросам, способный твердо заявить о ней, обосновать ее и отстоять.

Совсем немного не дожил Юрий Васильевич Бондарев до юбилейной даты – 75-летия Победы. Господь даровал ему долголетие, но сейчас, когда ветеранов здесь, с нами, почти не осталось, с особой остротой ощущается скорбь от ухода каждого из них, а их век, сколько бы им ни было дано, представляется кратким. Хочется, чтобы они прожили дольше, чтобы мы могли расспросить их о тех героических днях еще и еще, поклониться им за мирное небо над нашей головой.

Сколько я себя помню, книги Юрия Бондарева были для меня и окружающих важны, интересны, познавательны. Они давали пищу для размышлений, дарили знания. Я был еще совсем ребенком, когда вышли первые произведения Бондарева. Впервые я увидел его книгу в руках у отца, это была книга «Батальоны просят огня». Учился я тогда в начальной школе, и мне сложно было ее понять, но то, что отец читал ее и хорошо о ней отзывался, я запомнил и позже к книге вернулся. В дальнейшем у меня было очень немного времени на чтение художественных произведений. Но если мне встречался роман или повесть Юрия Бондарева, я старался найти время на чтение.

Юрий Васильевич Бондарев прожил долгую жизнь, его творческий путь – несколько десятилетий. В его романах, повестях, рассказах нет случайных тем, случайных слов. Ответственное отношение к сказанному – неотъемлемое качество его творчества. Потому так и велик вес написанного им.

Участник Великой Отечественной войны, человек, знавший ее не по рассказам и чужим книгам, оставивший на полях сражений значительную часть своего здоровья, Юрий Бондарев стал одним из первых создателей литературы о войне, получившей название «лейтенантской прозы». Это война глазами того, кто сам был участником боев, шел в атаки, терял сотни сослуживцев... Война глазами того, кто видел ее будни, вызнал изнанку всех событий на своем собственном опыте.

Произведения Юрия Бондарева – это слово человека, который помнил, какой ценой была одержана победа, сколько людей, его современников, навсегда остались на полях сражений. И он помнил этих людей, сколько бы лет ни прошло.

Только ли свой опыт описывает писатель-фронтовик? Безусловно, нет. Это и обобщенный опыт других людей. Этот опыт проходит художественное осмысление: перед читателем не документ, не мемуары, а рассказ, роман или повесть. У Юрия Бондарева был особый талант – писать правду.

В нашей литературе есть произведения о войне, где показана только героическая сторона, персонажи которых максимально близки к совершенству, состоят из одних достоинств, в любую минуту жаждут подвигов, порой обладают почти сверхъестественными возможностями. В них все даже внешне эффектно, впечатляюще, без сучка и задоринки. Есть и другие произведения, в которых все происшедшее подвергается сомнению. Целые годы, десятилетия, эпохи неоправданно обесцениваются, на передний план выходит темная сторона событий, будто светлого вовсе и не было. Историю стараются не только переписать, но и перечеркнуть. Ставятся под сомнение подвиги, «зачеркиваются» заслуги и героизм. Подобный подход можно увидеть во многих произведениях о войне.

Юрий Васильевич Бондарев был далек от обеих крайностей. Он писал правду о войне, не приукрашивая военную действительность, но не старался «переписать» историю войны, «отменить» прошлое. Более того, неуважение к своему прошлому, к прошлому своего народа он считал очень непривлекательным свойством. Я очень ценю писательское, человеческое умение Юрия Бондарева говорить правду, не очерняя прошлое или настоящее.

Широкой читательской аудитории известны в первую очередь романы Бондарева. Но есть у него и совсем маленькие рассказы, эссе, объединенные в цикл «Мгновения». И я все чаще думаю, что человеку, который не знал бы ничего о войне, но хотел узнать, нужно было бы рекомендовать прочесть именно их. Следовало бы рекомендовать их и тому, кто может воспринять краткий, емкий текст о тех страшных годах. Приведу пример (из рассказа «Атака»): «Что такое атака, спрашиваешь? А ты послушай. Вот перед нами шоссе Москва – Воронеж, а мы за шоссе на Студенческой улице окопались. Атаковать надо было так: броском через шоссе перескочить, ложбину перебежать, взобраться на гору, а на горе врытые немецкие самоходки и танки в упор бьют по шоссе. Ну, а за горой кирпичный завод, который взять приказано. Там крепенько немцы сидят, кинжальным огнем шоссе простреливают, не то, что головы, палец не высунешь – рубит насмерть. Но комбату одно: взять завод – и точка, никаких рассуждений». Как вы помните, завод взять удалось и людей сохранить тоже, хотя, увы, далеко не всех: нашли путь в обход и с тыла, откуда враги не ждали.

Есть рассказ «Чутье». О капитане Гурове, совсем молодом человеке, который командовал батареей. Он брал на себя самое сложное и опасное, при этом был разумен и по-хорошему расчетлив. Обладал какой-то особой интуицией, позволявшей не наскочить на мины, сберечь подчиненных и орудия. Как вспоминает бывший его подчиненный: «Дошли мы с комбатом Гуровым до Германии без глупых потерь. И я, как видишь, живой. За Зееловские высоты он Героя получил, а восьмого мая убило его пулей в грудь». И для солдата этот день навсегда стал днем похорон его командира, днем, когда убили, как он говорил, «моего комбата, умницу, офицера золотого».

Старшина Кочкин из одноименного рассказа сначала предстает жестким и даже неприятным человеком. Неустанно требовательный к самому себе, он был бесконечно требователен и к курсантам, не желал знать никаких оправданий и причин для неисполнения каких-то приказаний или несоблюдения чего-то. Курсанты в училище его не любили: «Мы тайно и зло смеялись над ним, ненавидя и боясь его ястребиного ока, его требовательной, анекдотической дотошности, придирчивых нотаций, уставной скрупулезности».

Но вот и бывшие курсанты, не успевшие доучиться офицеры, и их старшина оказались на фронте под Сталинградом… Последние слова рассказа такие: «Перед самыми немецкими траншеями он лежал на сверкающей солнечной белизне лицом вниз в расстегнутой телогрейке, без шапки, в хромовых, еще училищных сапогах, сраженный пулеметной очередью в упор, на затылке его месивом слиплись короткие волосы, всегда чистоплотная круглая шея была залита кровью. Возле его руки, вонзившейся пальцами в снег, тоже окровавленной, валялся старенький револьвер системы «наган», и я представил, как полчаса назад он бежал в атаку впереди других, которые теперь неестественными бугорками темнели в морозной степи, и не добежал трех метров до немецких окопов…»

Имя Юрия Васильевича Бондарева навсегда останется в нашей литературе. Наш долг – не забывать тех, кто не жалел себя ради победы в той страшной войне. С нами уже почти не осталось ветеранов. Не забывайте их в своих молитвах – и погибших, и умерших уже после войны, и живых.

 

Митрополит Калужский и Боровский КЛИМЕНТ