«Мы первыми приехали на место, где стреляли в полицейских». Лиза Каймин — о работе репортера во время протестов в Нью-Йорке

Последнюю неделю по всей территории США проходили массовые акции протеста из-за смерти афроамериканца Джорджа Флойда после жесткого задержания полицией. Где-то они перерастали в массовые беспорядки и столкновения с силовиками. 4 июля в Нью-Йорке впервые применили огнестрельное оружие. Между полицейскими и жителем Бруклина началась перестрелка. Спустя несколько минут на месте оказалась корреспондент RTVI Лиза Каймин, которая включилась в прямой эфир. В своем блоге она рассказала о том, как приходится работать журналисту в таких условиях. Прошло пять дней, пять ночей беспорядков в Нью-Йорке. Работать приходилось и ночью, и днем. Ночью я снимала вместе со своим близким другом, тоже журналистом, который работал для другого канала. Как-то мы объединились. Во-первых, не так страшно, во-вторых, все-таки как-то веселее, если это уместно, конечно, так назвать. Днем по несколько раз я включалась в прямой эфир телеканала RTVI, на котором я, собственно, и работаю. Также первый раз в жизни я сделала трансляцию в фейсбуке, по поводу чего у меня неоднозначные ощущения. Но что я могу сказать насчет работы в таких экстремальных условиях? Конечно, это определенный адреналин. Давайте уж не будем лукавить. Новостная журналистика прежде всего требует оперативности. Это специфика работы. Естественно, для любого журналиста, наверное, все-таки счастье — делать свою работу профессионально, качественно и оперативно в данном случае, если это, опять же, касается новостной журналистики. Поэтому, конечно, быть первым везде и всегда — это очень ценно и очень важно. Бывало ли страшно? Не знаю, сложно сказать. Наверное, в первый день немножко было страшновато. Потому что ты не знаешь, куда ты идешь, ты не знаешь, как настроены эти люди по отношению к журналистам, ты не знаешь, как будет настроена полиция по отношению к журналистам. Конечно, все видят, что ты журналист, у тебя есть такое удостоверение, которое дает полицейский департамент Нью-Йорка. Соответственно, в первую ночь было немножко страшновато, но мы поняли, что к нам относятся и те, и другие достаточно доброжелательно. По крайней мере, в первую ночь. Вообще все эти пять ночей было такое ощущение, что это сцены из разных фильмов. Только это не кино, а реальная жизнь, тем не менее. Я думаю, что мы были внутри абсолютно всех аспектов протестов, беспорядков, грабежей. И все это видели близко — и жесткие аресты, и у меня у самой были небольшие столкновения с полицией. Меня силой вытесняли с места съемки. Я выучила как раз в этой ситуации, что с полицией все-таки лучше не спорить, лучше отойти и не мешать им. Но, тем не менее, конечно, хочется снять материал. Также мы, например, первыми приехали на место, где стреляли в полицейских. Мы были на месте через 10 минут, после того как это появилось на полицейской радиоволне, после того как они друг другу стали это передавать. У нас есть источник, по которому мы можем это отследить. Вот оттуда я как раз вела прямую трансляцию. Мы туда бежали. Пришлось бежать не в фигуральном смысле этого слова, а в абсолютно буквальном. Потому что от какого-то места на машине уже не пропускают. Приходится передвигаться бегом, чтобы успеть снять, потому что это, еще раз напоминаю, реальная жизнь, и второго дубля тут не будет. Если ты успел это снять и успел это зафиксировать, то успел. Если нет, то нет. Включение получилось немножко сумбурное, потому что практически не было никакой информации. Была информация, что были выстрелы. Не было информации, ранены они были или погибли. Сами понимаете, прошло 10 минут. И полицейские сами еще не очень понимали, что происходит. Да, конечно, наверное, получилось очень сумбурно. Но вы знаете, что ценно? В основном те, кто смотрели этот эфир, они благодарили за эту оперативность и за нашу работу. Это всегда очень приятно. Это то, ради чего мы и работаем. Конечно, были и те, которые говорили: «Где микрофон?» Потому что, конечно, я в сумбуре немножко не сообразила надеть эту самую петлю, которая сейчас на мне. Были, конечно, те, которые говорили, зачем я мну бутылку в руках. Знаете, просто люди иногда думают, что журналист (в данном случае я) — это такая Гаечка из «Чип и Дейл», которая бегает, не задыхаясь, она не пьет, не ест, всегда, если что, у нее крылья вырастают, они прилетает на место событий в ту же секунду и владеет всей информацией. Но это не так. Знаете, когда человек очень долго бежит километр, он задыхается. Это факт. Ему хочется пить. У него бутылка в руках, для того чтобы не упасть от жажды. Да, много сумбура, много эканья, беканья, меканья, потому что информации нет и ты пытаешься следить одновременно за всеми источниками, ты пытаешься следить за тем, что происходит вокруг, ты пытаешься услышать, что передают в рации полицейского, стоящего рядом, ты пытаешься следить за информационными источниками (мало ли, что-то где-то появилось) и одновременно передавать информацию. Многие скажут: «Зачем тогда вообще выходить в прямой эфир и делать трансляцию, если толком ничего неизвестно?» Я вам скажу одну простую вещь. Для того, чтобы никто не пошел туда гулять, например. То есть просто, чтобы донести людям, что в этом месте в данный момент опасно. И если вы где-то находитесь поблизости, не подходите. Вот, в общем-то, и вся цель. Но сейчас беспорядки немного стихли. Вчера, чтобы добраться домой в Манхэттен, мне пришлось пройти пять блок-постов. Слава богу, пресс-карта очень помогает. Соответственно, я имею право ездить на своем автомобиле по городу, даже в комендантский час, потому что на нем журналистские номера. Но при этом водительские права мне тоже несколько раз пришлось предъявить, чтобы работники правоохранительных органов убедились, что я здесь и я там — это один и тот же человек. Вчера было уже достаточно тихо. Манхэттен полностью зачищен: сюда никого не пускают — ни машин, ни людей. В Бруклине продолжался еще марш. Я прошла внутри этого марша примерно час, наверное, что тоже было достаточно физически утомительно, особенно когда ты не спишь практически пять дней, то есть по три часа. Но, конечно, хочется, чтобы все это закончилось. Но, тем не менее, я могу сказать точно, что сколько бы это ни продолжалось и сколько бы не было новых каких-то беспорядков, происшествий или каких-то сложных ситуаций в этом городе, я всегда буду выполнять эту работу. И я считаю это большой честью и большим счастьем.