Когда группа «Альфа» существовала без малого пять лет, нашему спецназу под руководством Геннадия Николаевича Зайцева довелось участвовать к политической операции – вызволении двух советских разведчиков, пойманных в США и осужденных огромные сроки. Это был обмен. Но не на нашей или нейтральной территории – в Международном аэропорту им. Джона Кеннеди, в Нью-Йорке. И всё это на фоне «холодной войны» в атмосфере глобального недоверия СССР и США друг к другу.

20 мая 1978 года. Нью-Джерси, США. Во время выемки секретных материалов из тайника был задержан третий секретарь Советского представительства при ООН, офицер Первого Главного управления КГБ Владимир Зинякин. Первое управление – это то самое, которое теперь называется Службой внешней разведки. Параллельно с Зинякиным агенты ФБР арестовали советских разведчиков Вальдика Энгера и Рудольфа Черняева. Они – сотрудники секретариата ООН – находились в зоне проведения «тайниковой операции». Сведения, которые советские разведчики пытались раздобыть, содержали информацию об американской системе обнаружения советских подводных лодок и за них они заплатили морскому офицеру по фамилии Драфтеш $16000, но… тот оказался контрразведчиком. Зинякина американцы были вынуждены отпустить в тот же день, так как он обладал дипломатической неприкосновенностью. Его объявили persona non grata. А вот Энгер и Черняев стали первыми в истории советскими чиновниками, которые когда-либо предстали перед судом за шпионаж в США. Суд приговорил их к 50 годам тюремного заключения каждого.

Уильям Уэбстер, директор ФБР в те годы, сообщал: разбирательство проводится в координации с отделом расследований ВМС США, информатором по делу выступает офицер Артур И. Линдберг, который сообщил советской разведке, что «хочет заработать перед пенсией». Так же по словам Уэбстера, американского офицера-«предателя» снабжали действительно секретными документами, чтобы он втерся в доверие КГБ. Юрий Иванович Дроздов, руководивший в те годы резидентурой разведки в Нью-Йорке под прикрытием заместителя постоянного представителя СССР при ООН, в своей книге «Записки начальника нелегальной разведки» писал, что советская сторона допускала двойную игру и «подставу» со стороны американского моряка, а потому старалась заставить источник передать как можно больше информации, которая представляла для нас интерес, а не той, которую предлагал нам источник. «ФБР дало нам знать, что Линдбергу не следует доверять (на одном из кадров пленки были новые пальцы). Мы увеличили скорость движения при выемке контейнеров из тайников, меняя сомнительные места бросков, — вспоминал Дроздов. – ФБР, чтобы уследить за нами, привлекло спортивную авиацию, действия которой мы, к сожалению, не отнесли к средствам наружного наблюдения». Шпионскую игру не удалось остановить вовремя – хотелось больше информации; спортивную авиацию недооценили; советских разведчиков взяли с поличным… К сожалению.

Президент США Джимми Картер взял дело под личный контроль и, ознакомившись с характером работы наших разведчиков, рекомендовал окружному прокурору проявить жесткость в обвинении… Прокурор прислушался к главнокомандующему, суд к прокурору и Энгер с Черняевым получили по пятьдесят лет тюремного заключения. Довольно гуманно по американским меркам. К тому же осужденные продолжали находиться на территории так называемого «Белого дома» – жилого комплекса советского представительства при ООН. Отдавать агентов американцам было недопустимо. Они не просто знали слишком много, но контактировали с неразоблаченными резидентами, в том числе, с нелегалами. Они были ценной добычей для американцев. Советам надо было либо сворачивать значительную часть резидентуры, либо вывозить Эннера и Черняева. Причем делать это не разжигая новый дипломатический скандал. Начались переговоры. С советской стороны их вел чрезвычайный и полномочный посол СССР в США Анатолий Федорович Добрынин. С американской – помощник президента США Збигнев Бжезинский. Да-да, тот самый автор концепции «Великой шахматной доски». Переговоры шли почти год.

В итоге, договорились обменять двух наших разведчиков на пятерых советских диссидентов. Советская сторона, по итогам согласования, должна была передать пятерых диссидентов, заключенных в советских тюрьмах. Эдуард Кузнецов – писатель, правозащитник, учился на философском факультете МГУ, в 1961 году был осужден на 7 лет за самиздатовскую деятельность, а в 1970 году планировал захватить самолет для выезда из СССР. Его задержали ещё в аэропорту и приговорили к смертной казни, заменив наказание на 15 лет лишения свободы. Марк Дымшиц – советский военный лётчик, диссидент, который так же надеялся улететь с Кузнецовым. Александр Гинзбург – журналист, член Московской Хельсинкской группы, составитель одного из первых сборников самиздата «Синтаксис». Валентин Мороз – историк, писатель, украинский националист, автор более 30 книг. Георгий Винс – баптистский пресвитер, писатель и поэт, одним из лидеров протестантского подполья в СССР, генсекретарь нелегального Совета церквей евангельских христиан-баптистов, соорганизатором акции протеста евангельских христиан-баптистов у здания ЦК КПСС 16-17 мая 1966 года, одним из руководителей самиздатского издательства «Христианин». В общем, страшные люди – страшная угроза великой державы!

О решении выслать их из страны, обменяв на разведчиков, каждый из заключенные не знали до последнего. В пересыльной тюрьме им выдали костюмы и белые рубашки. «К чему это?» — «Заключенные вопросов не задают!». В 5 утра 27 апреля им зачитали указ Верховного Совета о том, что они лишаются гражданства и высылаются за пределы Советского Союза. О предстоящем обмене командир Группы «А» Геннадий Зайцев узнал на заключительном этапе, когда шло согласование самой процедуры. — Когда диссидентам объявили об их участи, они были просто шокированы этим сообщением, – вспоминал ветеран «Альфы» Владимир Петрович Гришин. – Они понимали, что их лишают Родины и большинство из них не хотело покидать Советский Союз… Другой ветеран «Альфы» Сергей Гончаров вспоминает удивление, которое он испытал, увидев своего «подопечного»: «Этого человека будут менять на наших разведчиков? Да кто он такой?! Маленького роста, в неопрятной телогрейке, в шапке с оторванным «ухом»…»

За каждым диссидентом были закреплены два сотрудника Группы «А». К самолету подвозили каждого в отдельном автомобиле прямо к трапу Ил-62. Этим же рейсом, к слову, летели американские туристы, возвращавшиеся домой из поездки по Советскому Союзу. Но они, разумеется, ничего не знали. «Мы рассадили диссидентов с таким расчетом, чтобы каждый из них оказался между двумя сотрудниками «Альфы», — вспоминает Геннадий Зайцев. — Схема была такая: В.С. Виноградов и В. М. Титлов отвечали за Кузнецова, В. П. Емышев и С. А. Гончаров — за Мороза, М. В. Головатов и Д. А. Леденев — за Винса, А. В. Васильев и С. Г. Коломеец — за А. И. Гинзбурга, Г. Н. Зайцев и В. П. Гришин — за Дымшица». Вместе с диссидентами и «Альфой» тем же бортом летели несколько сотрудников других управлений КГБ, в том числе сотрудник Первого Главного управления, который должен был во избежание подмены визуально опознать Энгера и Черняева. На борту были и американские дипломаты, которые удостоверились, что везут именно тех, о ком договорились… Это была первая командировка сотрудников Группы «А» за океан. Но той легендарной «Альфы», известной на весь мир, еще не было. Все легендарные операции были еще впереди. Хотя был опыт обмена в Цюрихе, где в 1976 году диссидента Владимир Буковского обменяли на генсекретаря компартии Чили Луиса Корвалана. В самолете диссиденты расспрашивали «альфовцев», кто они такие. Наверняка, мол, сотрудники КГБ. Но легенда была простая: все альфовцы были «сотрудниками авиационной безопасности». Владимир Гришин во время долгого полета общался с Дымшыцем. «По ходу этого общения требовалась эрудиция. Пригодились знания, полученные в Высшей школе КГБ, юридическом институте. Это была моя первая операция, в которой я понял, что в нашем деле недостаточно одной физической подготовки, надо еще и головой шурупить», — вспоминал Гришин.

По условиям, выдвинутым американской стороной, сопровождавшие лица не имели права выходить за пределы аэропорта. По прилёту лайнер отогнали от пассажирского терминала к ангару и на борт поднялась группа американцев. И началась игра. В наличии, говорят, только один трап, подходящий к Ил-62. Поэтому, сначала по нему сойдут диссиденты и только потом поднимутся разведчики с женами. Естественно, такой вариант советскую сторону категорически не устраивал. Советский разведчики представляли для них ценность и следовало ждать провокаций или подвоха. «Должно быть обязательно два трапа, — заявили советские представители. — Один нужно подогнать к эконом-классу, а второй — к первому. Схема движения такова: по первому трапу спускается один диссидент, тут же по второму поднимается кто-то из советских граждан». Переговоры шли минут сорок. Американцы настаивали, что трапа просто нет. Но когда стало понятно, что по их схеме обмена не будет, подходящий трап «неожиданно» нашелся. Обмен начался и «Альфа» обеспечивала соблюдения процедуры в течении всей операции, чтобы не допустить обмана со стороны американцев. И группу «А» и освобожденных разведчиков в Шереметьево встречали как героев.