Перемога по-испански. Роман Носиков о победе над Франко и могильной чесотке инфантилов

Мы можем поздравить людей с хорошими лицами с очередным достижением, на этот раз — с международным. Они перезахоронили Франко.

Мы можем поздравить людей с хорошими лицами с очередным достижением, на этот раз — с международным. Они перезахоронили Франко. 

«Для Испании перезахоронение останков Франко — это большая победа», — заявил премьер-министр этой страны Педро Санчес.

Победа над чем, хочется задать ему вопрос. Но увы, Испания далеко. 

Впрочем, для нашей отечественной либерды это действительно пример успеха. Им тоже хотелось бы тут кое-кого перезахоронить. Хочу привести фрагмент радиоэфира одной оппозиционной радиостанции, чтобы вы могли представить, насколько далеко все зашло: 

«А. Невзоров: У вас в Москве много интересного. В Москве у вас даже ухитряются постоянно в связи с любой инициативой… В частности, прошла история про генерала Франко и сразу все вспомнили Ленина… Действительно ли, что существует какое-то загадочное, конспирологическое секретное предание, согласно которому Ленин ждет поцелуя главного коммуниста…

О.Журавлева: И тогда он проснется. Вы уверены, что вы этого хотите?

А.Невзоров: Подождите. Вы никогда не спрашивали себя, почему Ленин лежит, вообще? Он мог бы сидеть, стоять. Ведь Ильич же, между прочим, потрошенный. Он потрошенный официально… У него все внутренние органы изъяты. И вообще, у него по российской традиции: вождь отдельно, мозг отдельно — под надзором автоматчиков в бронированной банке находится в Институте мозга. Он секционирован, микротомирован…

О.Журавлева: Слушайте, но все-таки чучелко-то положили, чтобы прощаться, чтобы он притворялся мертвым.

А.Невзоров: С учетом потрошенности там можно было бы вставить любой механизм. Он заправлял бы большие пальцы за жилетку…

О.Журавлева: А, кстати, робот Федор!»

На этом, полагаю, можно остановиться. 

Впрочем, вот еще типическое: 

«Родственники Франко хотели, чтобы вождя перенесли в семейный склеп в кафедральном соборе Альмудена в центре Мадрида. Но социалистическое правительство Испании посчитало, что нечего выставлять тирана там, где у народа была бы возможность выразить ему свою любовь… В общем, несмотря на значительную популярность Франко среди пожилых фашистов, власти Испании не испугались закопать их кумира. Хочу напомнить, что в самом центре Москвы уже 95 лет лежит туловище другого вождя. Именно Ленину мы обязаны началом кровавого террора, с которым у адекватных людей ассоциируется Совок. Не думаю, что выставлять мощи Ленина в центре Москвы в 2019 году — это нормально, будь он хоть трижды великим историческим деятелем. В апреле 2020-го Ильичу стукнет 150 лет. Давайте в связи с юбилеем дружно попросим дедушку Ленина с вещами на выход!»

Я человек, по меркам блогера Варламова, неадекватный, поэтому у меня «совок» ассоциируется не столько с террором, которого я не застал, сколько со школой, кинотеатром «Литва», томатным соком из конуса и мороженым в вафельном стаканчике. А еще — с павильоном «Космос» на ВДНХ и мечтой быть сначала космонавтом, а потом военным. 

Возможно, меня когда-нибудь вылечат, и я, как адекватный человек, вспоминая свое детство, буду думать исключительно о расстрелах, трупах и прочих вещах, которым положено находиться в голове у адекватного человека, по мнению авторитетного психолога, историка, стилиста и урбаниста Варламова. 

Но пока я еще недолеченный, я кое-что расскажу о могильной чесотке.

Могильная чесотка — это жгучее желание захоронить, перезахоронить или выкопать кого-нибудь. Это социально-психологическое заболевание, поражающее общество, которое осознает наступление идеологического кризиса и необходимость перемен, — но вместо того, чтобы менять себя, начинает бросаться в прошлое обвинениями, аналогичным тем, какими бросаются в родителей подростки: это оно, проклятое, виновато во всем! Это все ваше дурное влияние, вы меня не ценили, меня недокармливали грудью, это все наследственность!..

Затем вся эта наваленная на самого себя куча порочных наклонностей, непреодолимых обстоятельств, дурной наследственности, моральных грузов и долгов — персонифицируется. И вот к этой персоне затем предъявляются все накопившиеся на самом деле к себе претензии. 

Не имея мужества или политической возможности (а часто это одно и то же) изменить себя, подобная публика начинает отыгрываться на исторической фигуре: назначает ее себе в травмирующие отцы и срывает покровы со Страшной Правды о нем. Клеймит, разоблачает. Но все эти слова рано или поздно должны перейти в какое-то действие, чтобы не стать психозом. 

Прошу понять меня правильно: я не адвокат ни Франко, ни Ленина. Я объясняю, чем сейчас, в нашем присутствии, занимаются люди, которые во всем похожи на нас, и чем это для них кончится. И чем — если мы начнем заниматься тем же — это кончится для нас. 

Итак, все эти обвинения, перекладывания ответственности, жалобы на доставшуюся судьбу, ужасную историю в итоге переходят в стадию действия. В выкапывание обвиненных в неудачной жизни персонажей. В уничтожение памятников. И конечно, в провозглашение всего этого — как мы только что слышали от г-на Санчеса — победой. 

Где-то мы это уже наблюдали, нет? Никто не знает, как «перемога» по-испански? 

Естественно, такие «победы» в реальном положении дел не меняют ничего, кроме усугубления инфантилизации общества. Которое, не получив разрешения реальных кризисов от совершенных магическо-символических действий, идет по пути радикализации символизма. И рано или поздно доходит до сожжения ведьм, «русского вмешательства», погромов, а также жертв богу урожая и туризма. 

Не инфантильное же отношение к себе и своему прошлому, настоящему и будущему исключает акты символического перекладывания ответственности и требует перемен в себе: в методах, средствах и целях деятельности.

Но этого мы от небитых в «перестройку» и «святые 1990-е» не дождемся.