Держать и не пущать: как ВЧК создавала "железный занавес"

Для того, чтобы артисты возвращались из зарубежных гастролей, за них должны были ходатайствовать их коллеги, создавая тем самым систему круговой поруки Очень важная особенность сегодняшнего дня в России – это свобода передвижения, в том числе и за границу. Об этом мало кто вспоминает, а ведь так было не всегда. К примеру, в царской России власти могли просто не выдать заграничный паспорт по любой причине, а о Советском Союзе и говорить нечего – там выезд за границу считался высшей привилегией: выпускали только избранных, или – выгоняли. Одно из первых таких изгнаний получило название "философского парохода" (на фото) - в 1922 году из Петрограда в Германию на немецких кораблях были вывезены замечательные русские интеллектуалы - Бердяев, Ильин, Трубецкой, Франк и другие... О том, как СССР начинал пресловутую политику «железного занавеса» пишет в своем блоге священник и историк Яков Кротов: «19 апреля 1921 года. Действует «железный занавес»: для выезда за границу нужно разрешение, причём не разрешение правительства или министерства иностранных дел, а разрешение партии. Дзержинский в этот день пишет возмущённое письмо в Цека: «В последнее время участились случаи ходатайств различных артистических кругов … о разрешении на выезд заграницу. … ВЧК … категорически протестует против этого. До сих пор ни одно из выпущенных лиц (как, например, Кусевицкий, Гзовская, Гайдаров, Бальмонт) не вернулось обратно». Простой вопрос: а почему они обязаны были возвращаться? Впрочем, известно: Ленин рассматривал культуру как особый вид производства, производство пропаганды. Певцы и балерины оказывались своего рода "спецами", которых надо было использовать, пока не будут созданы новые, настоящие "коммунистические" певцы, плясуны, жонглёры. Тогда дореволюционных можно будет расстрелять, как расстреляли всех старых "военспецов". А новые будут жить в новом бравом мире, в спецдомах на Кутузовском и у "Аэропорта", на спецдачах в Переделкино, со спецпайками. "Участились" - это 19 человек за 4 месяца. Полезно помнить, что в это же самое время в Крыму по приказу Ленина и Дзержинского Пятаков и Кун расстреливали сотни тысяч "бывших", руководствуясь исключительно "классовым чутьём" ("бывшие" - не солдаты и офицеры, те уплыли, а просто "нетрудовые элементы"). А тут точно такие же "бывшие" лезут с требованием хлеба, санаторного лечения, гастролей. Дзержинский протестует против выезда МХТ в США: «По вполне достоверным сведениям, группа артистов этого театра находится в тесной связи с американскими кругами, имеющими очень близкое отношение к разведочным органам». Публикаторы сопроводили слово «разведочным» примечанием: «Так в тексте». Действительно, неологизм какой-то. Дзержинский, видимо, не знал, как будет называться ЦРУ. Правда, 18 мая Уншлихт уже иначе объяснял, почему нельзя выпускать МХТ: «ВЧК уверенно может сказать, что она (1 студия МХТ) назад не вернутся. Все артисты Художественного театра, находящиеся в данное время за границей, пользуются там огромным успехом и великолепно живут в материальном отношении». Впрочем, и Уншлихт на разведки намекнул: «Ряд известных артистов (в частности, Сухачева) тесно связаны с иностранными миссиями в Москве и есть основания полагать, что их сношения с ними носят не личный характер». Так расстрелять же! Или выгнать заграницу... Общий принцип заключался в том, что выезд за границу может быть лишь временным. 10 мая 1921 года Политбюро: «Выпустить Шаляпина заграницу при условии гарантии со стороны ВЧК за то, что Шаляпин возвратится». Именно поэтому Луначарский предложил систему круговой поруки, выпуская на срок не более 4 месяцев: «Отпускать их по 3 или по 5 с заявлением, что вновь отпускаться будут только лица после возвращения ранее уехавших. Таким образом мы установим естественную круговую поруку. Отправлять будем только по ходатайству артистов … так что они сами будут виноваты, если из первой пятерки кто-либо останется за границей, и, таким образом, они автоматически закупорят для себя отъезд». "Закупорка" - метко. Ленинский режим это своеобразный политический тромбоз, при котором во всех сферах жизни перекрывается кислород и кровоток. Это то главное, что определяло суть страны и при Сталине, и при Хрущёве, и даже до сего дня. Вообще сборник документов о взаимоотношениях Ленина и культуры содержит массу замечательных документов. Например, 18 ноября 1921 года. Политбюро слушает вопрос №78: «Об издании в России ежедневной беспартийной газеты» - резолюция кратка: «Отклонить». Но это рутина, со свободой печати в ленинской России всё ясно. Замечательнее со свободой дрыгоножества и рукомашества. Вот «шуточная» записка Ленина Мололтову 12 января 1921 года: «Узнав от Каменева, что СНК единогласно принял совершенно неприличное предложение Луначарского о сохранении Большой оперы и балета, предлагаю Политбюро … отменить постановление СНК … оставить из оперы и балета лишь несколько десятков артистов на Москву и Питер для того, чтобы их представления (как оперные, так и танцы) могли окупаться, например, путем участия … во всякого рода концертах». Это - всерьёз. Шутка была в требовании «вызвать Луначарского на пять минут для выслушания последнего слова обвиняемого». Чувство юмора у Ленина было специфически-палаческое. В тот же день Политбюро постановило закрыть Большой театр. Луначарский, однако, устроил скандал, и, кажется, Большой театр существует по сей день. Главным аргументом Луначарского было, что в Большом театре проходят всякие съезды, содержать здание всё равно надо, экономия же выйдет небольшая, актёры получают гроши. 6 июля 1922 года Политбюро утверждает проект Троцкого о селекции писателей. Селекция вполне освенцимская, постановление умиляет лишь новоязом. В проекте Троцкого было предписано «слово цензуру» заменить словом «Госиздат». Вспоминается, как в Киеве в XIX веке закрыли одну газету за то, что в ней был список опечаток: "Напечатано "пуговица", следует читать "Богородица". Надо отдать должное тогдашним ленинистам - они не всегда исповедовали двойной стандарт. Например, Воровский 10 июня 1921 года писал из Рима чекисту Менжинскому (тому, который блокировал отъезд Блока): "В свое время, когда собиралась за границу наша делегация, я отстаивал перед тов[арищем] Ягодой необходимость выпустить и жен членов делегации, так как при крайне ограниченном количестве нас, жены будут работать в качестве машинисток, секретарей и т.д. Так и сделали. Однако, пожив здесь, я убедился, что Ваша точка зрения по возможности не выпускать за границу семьи, — пожалуй, более правильна, особенно в условиях вроде здешних». Воровский подробно описал, как стремление остаться в Италии - в качестве кремлёвских работников, не в качестве невозвращенцев - мешает кремлёвцам блюсти интересы Кремля. Кажется, и в этом отношении прогресс: научились и за границей жить, и лояльность Лубянке сохранять...»