Кош-Агач: на границе зимы

ряд ли кто-то возьмется точно определить, где находится граница между храбростью и безумием. Евгения Эс искала ее в путешествии к полюсу холода Алтая – Кош-Агачскому району Республики Алтай.

Автор текста, фото: Евгения Эс

Первый день. Сейчастье

Нет большой разницы в погоде, моем настроении, времени года, главное, что я еду туда. Главное, что я села за руль, и колеса понесли меня по извилистой алтайской дороге в любимые горы – тогда все моментально начинает налаживаться, а когда эта дорога выруливает к первой границе, внутри отщелкивается тумблер, открывается люк, отстегиваются ремни, держащие душу, она вырывается на свободу и парит. Она счастлива, спокойна и довольна. Она дома.

Чике-Таман, как граница между сном и явью, между там и здесь, между потом и сей-час. За Чикетом, как говорят, начинается настоящий Алтай. Алтай настоящий везде, но именно за этим перевалом душа начинает не только летать, но и петь. И как же тут не спеть?
Спускаешься с перевала, дорога, устремившись из узкого ущелья, вылетает на широкую ильгуменскую террасу и на всей скорости, прорезав Яломанские бомы, несется дальше к устью Чуи. Катунь парит. Солнце заходит (а зимой оно наверняка уже заходит к тому времени, как сюда доберешься). Тени ложатся низкие голубые очень глубокие. Горы вдали сливают с себя золото прямо в бирюзовые воды Катуни – взболтать, но не смешивать. Мороз щиплет за нос, глаза блестят и вовсе не от температуры, а то восторга и благоговения перед происходящим – вот, то самое, ради чего стоило преодолевать километры и бояться холода – СЕЙЧАСТЬЕ.

Мороз тем временем затягивает стекла машины в причудливый узор, ноги начинают подмерзать, хочется чаю и ехать дальше. А ехать уже пора: нас заждалась короткая остановка на слиянии двух главных алтайских рек – Чуи и Катуни (но не там, где останавливаются все, а на площадке ниже, чтобы во всей красе и мощи увидеть два грандиозных потока). Зимой абсолютно одинаковые по цвету, но совершенно разные по характеру реки, борясь с наступающими со всех сторон льдами, сливаются, чтобы в конечном итоге стать одним целым с Ледовитым океаном.

Чуйский тракт вьется дальше, надвигаются сумерки, и, где-то над Кураем, на границе между ними и полной темнотой, мы застаем момент индиго – небо цвета королевский синий, розовые отсветы на снегу, дым из труб, огни села внизу в долине, иссиня-черные силуэты гор. Еще каких-то пару минут, и ночь накрывает все своим плащом. Нет ветра – редкое состояние для Курайской степи. Мы еще стоим какое-то время, не смотрим, а скорее ощущаем, как темнота обволакивает все вокруг, как пропадают в черном горы, наблюдаем, как перемигиваются фары далеких машин, и наслаждаемся тем самым прекрасным мимолетным «сей-час».

Второй день. Шоколадный маффин в сахарной пудре, или Женщина не должна водить джип

Самое время познакомить читателя с нашей компанией – три экипажа, один из которых, не дождавшись окончания поездки, был вынужден вернуться на большую землю, десять, а впоследствии семь человек – лунатиков, марсиан, космонавтов, отважных, отчаянных или безумных – тех, кому не сидится дома.
Время – со 02 по 07 января 2019 года. Цель назначения – Кош-Агачский район.Итак, форд – ну, «Форд» и «Форд», нормальный такой, хороший проходимый «Форд». Две «Нивы» – отечественная и японская, благодаря магии неслучайных совпадений с одинаковыми номерами – команда «556».

Ира, капитан японской нивы – «Сузуки Эскудо», Ирина и Светлана – пассажирки этого вишневого межзвездного лайнера. Я – капитан отечественной «Нивы», Иринка (чтобы читатель не запутался в Ирах), Ксюша и Денис – пассажиры серебристого межгалактического корабля. Тимур, Роман, Елена – третий экипаж на «Форде».
Какой могла быть ночь в Кош-Агаче со второго на третье января? Ну, уж точно не теплой! Наутро за окном курилась река, пар поднимался высоко, клубился, чудилось, что солнце еще немного постоит в этом на вид теплом паре, да и пойдет обратно за горизонт. Но нет, медленно и нехотя, оно ползло все выше и выше, а мы удивленные тем, что не отморозили себе носы в первые же две минуты после выхода в открытый космос, распределились по машинам и двинули навстречу первым приключениям.

От молодого вишневого оттенка каберне через выдержанное мерло цвета темного кирпича к чуть ржавому старому пино-нуар – так можно было бы описать цветовую гамму удивительного ущелья Кызыл Шин. Смотришь, и внутри разливается тепло, немного кружится голова, мысли путаются, но ты не выпил ни капли – это все высота и необычные виды – парящий в прозрачной атмосфере Южно-Чуйский хребет, хрусткий снег, склоны ущелья с текстурой и цветом шоколадного маффина в сахарной пудре. На границе правды и вымысла.
До обеда еще оставалось время. Ира, капитан вишневого «Эскудика», повела наш караван вниз со смотровой в ущелье. Дорога петляла по степи, была вполне накатанной и не предвещала препятствий. Но, как в классическом сюжете с интригой, препятствие все-таки возникло, когда героям оставалось вот уже полстоличка до цели. Перед нами открылся достаточно крутой съезд вниз по месиву: сначала это был просто песчаный склон со снегом, превратившийся после нас в кашу-малашу. Спуститься – дело нехитрое, а вот подняться… Посовещавшись, мы решили, что у нас три машины, на них три троса – один рывковый и пара буксировочных, – три лопаты и десять пар рук и ног. Откопаем, толкнем, в крайнем случае, вынесем…

Я не стала долго рассусоливать, нам с «Нивой» не привыкать застревать и откапываться, ухнула вниз и благополучно размусолила ровненький слой снега с песком. За мной последовали остальные. Нагулявшись вволю по берегу реки, послушав, как бахает и бурлит вода, скованная льдом, наш караван двинул в обратный путь. Первыми на штурм препятствия пошли ребята на форде. Оно и понятно: засаживать, так сразу самую тяжелую машину. «Форд» разогнался, въехал на подъем, капот повис в воздухе. Со стороны казалось, что машина, как черепаха, перевернется сейчас вверх тормашками и закрутит беспомощно колесами-лапками, но нет, «Форд» не упал. Пробив снего-песчаный бортик на самой верхушке, он благополучно выскочил наверх, а мы с Ирой пошли на разведку. Разгребали песок ногами, качали головами, пока Тимур не развеял все наши сомнения:
– Женя! Хватит ходить. Ты ж на «Ниве»! Тапку в пол и поперла, – все, большего мне не надо. «Нива», немного попятившись, взяла разгон и выскочила на полочку, как пробка из шампанского, нигде не ойкнув и не запнувшись. «Эскудик» с Ирой последовали нашему примеру и вылетели, как ласточки.

Вечером, накормив всех вкусным ужином и отправив отдыхать, Ира с серьезным видом сказала:
– Вообще-то, женщина не должна водить джип.
– То-то мы с тобой этого и не делаем, – хохотнула я.

День третий. Остановите на Марсе, я сойду или Дубак-челлендж

С вечера, чтобы вести статистику ночных температур, мы купили градусник, рано утром он показал страшную цифру –46. Но мы, как прожженные оптимисты, резюмировали: не 50 и хорошо.
Сегодня нам предстояла высадка на Марсе.
Алтайский Марс – это ни что иное, как цветные горы, недалеко от села Чаган-Узун. Находится место в начале Чуйской степи, примерно в 7,5 км от Чуйского тракта.
Но Марс летом – это совсем не то, что Марс зимой, тем более температура и не думала утешать нас хотя бы близкими к 30 цифрами, бортовой градусник застыл на отметке в –40 и ни в какую менять ее не хотел: ни на солнце, ни в тени.
Дорога на Марс, накатанная в сезон, зимой идет только до фермы, что в нескольких километрах не доезжая. Дальше ее то заметает, то пробивают неугомонные туристы. Еще издалека мы увидели вереницу людей, похожих на астронавтов на чужой планете, бредущих среди снежных заносов, а потом показался и их пепелац, печально уткнувшийся носом в очередной снеговой наст, который спринтеру не преодолеть ни за что.

Но мы на джипах и у нас три троса. Ира на «Эскудике» после вчерашних приключений уже не сомневалась и, храбро протаранив первый перемет, пошла танком на второй, третий, преодолела их все, взметнула снеговой столб у бредущих бедолаг из автобуса и высадила своих пассажиров так близко к Марсу, как только это возможно. «Форд» и «Нива» прошли по проторенной дорожке.
Марс зимой не такой яркий, как летом. Нет этого кричащего красно-оранжевого, только нежность теплых оттенков красного дерева, терракоты и приглушенной киновари, припудренной искрящимся на солнце снегом. Кстати, о киновари. Ее здесь нет. Цвет марсианского грунта обусловлен оксидами железа, а оттенок – скоростью окисления и температурой, чем теплее, тем быстрее шла реакция, тем темнее цвет.

Закат этого дня мы планировали встретить на Тархатинском мегалитическом комплексе, который стоит посреди пустой степи и представляет собой ровный круг из валунов разных размеров от сравнительно небольших до огромных. Предполагается, что это была древняя обсерватория, где люди наблюдали за перемещением Солнца.
Но форс-мажор с пробитым колесом выбил нас из графика, на сам закат мы не успели. Краски уже догорали, когда, преодолев тряские и бесконечно долгие, двадцать километров, мы высадились у комплекса. Степь оделась в ультрамарин, хребты подсвечивались последними лучами заходящего солнца, петроглифы, за которыми мы сюда приехали, еле различались, и, чтобы компенсировать дорогу приятными воспоминаниями, нам ничего не оставалось, как устроить дубак-челлендж – народную забаву по расплескиванию кипятка, который на морозе моментально превращается в пар. Зачинщиком и руководителем сего безобразия была я, молодежь подхватилась мгновенно, но и наши старшие путешественницы не остались в стороне: с удовольствием кидали кипяток в близкое небо Чуйской степи.

День четвертый. Храбрецам везет, или «Иринка, напрягись»

В первые три вечера, что мы провели большой компанией, в разговорах то и дело звучала надежда увидеть аутентичных обитателей Чуйской степи – яков и вольно пасущихся верблюдов, тем более, в зимнем наряде они должны выглядеть шикарно. Но поскольку этого пока не удавалось, Иринка, пассажир серебристой «Нивы», предположила, что мы плохо хотим и вместе с пожеланиями спокойной ночи, вечером третьего дня, предложила хорошенечко помечтать на ночь всем вместе.
Утром экипаж «Форда» был вынужден двинуться обратно в город.
Команда «556», не торопясь, отправилась в долину реки Талдура к эпицентру Бельтирского землетрясения 2003 года.
Над Кош-Агачем висела хмарь, наши чаяния на то, что небо прояснится, таяли под колесами автомобилей, – светлее не становилось. Но поскольку запасных вариантов на этот день не было, мы продолжили путь, положившись на авось.
И тут слева по борту показались… верблюды. Большое стадо относительно недалеко от дороги затерялось среди низкорослых кустов, покрытых куржаком. Животные пытались слиться с окружающей средой, но наметанный глаз Иры, завсегдатая в Чуйской степи, безошибочно их запеленговал.

Верблюды не такие уж мирные животные, чтобы вот так запросто к ним подойти. Тем более с середины января у них начинается брачный период, в который можно ожидать агрессии. Вместе с тем, они достаточно пугливы или, лучше сказать, осторожны, так что, заметив наш отряд из семерых человек с фотоаппаратами и телефонами наперевес, вожак посчитал разумным увести стадо подальше.
Это была первая удача этого дня и отнюдь не последняя.
Когда верблюды ушли совсем далеко и преследовать их уже не было смысла, мы решили: пусть будет, как будет, если видимость не улучшится – прогуляемся вдоль реки, посмотрим старый Бельтир и вернемся назад.

Поселок встретил нас не только старыми зданиями, разрушенными землетрясением, но и новыми деревянными домами, кое-где двухэтажными. Жители, спустя время, начинают возвращаться, обустраиваться заново, а жизнь продолжает течь так, как это было заведено много лет назад. Наше внимание отвлекла яковая корова – сайлык – помесь яка и коровы. Пока городские жители, за неимением яка, прыгали вокруг нее, ища выгодный ракурс, в небе разгоралось огромное гало, а в покрывале тумана образовалась приличная дырка: хмарь все утоньшалась, пока не осталась на небе еле видной дымкой, от которой все вокруг казалось в расфокусе. Я несколько раз протирала сначала очки, потом глаза, но все так и осталось в нежном муаре.

Над ледником хмарь все же висела и Ира, капитан японской Нивы, в мрачном стиле жанра трагедии заключила: «скоро она будет тут». Остальные не сговариваясь, посмотрели на Иринку, которая «наколдовала» нам верблюдов.
И кто-то сказал:
– Иринка, напрягись!

Можно долго рассуждать о совпадениях, но мы-то все прекрасно знаем, что храбрецам везет! И чтобы это не казалось совершенно случайным, единичным совпадением, Мироздание, как по заказу, в нагрузку к верблюдам, чистому небу и гало, выдало нам сначала одного яка, а потом и второго, которого своим желанием запечатлеть мы довели до полнейшей истерики. Бедняга пустился наутек в бескрайние поля Чуйской степи. Еще в этот день было много следов (как выяснилось позже, принадлежащих росомахе, лисе, волку), встреча с диким котом – манулом, улепетывающим от нас по склону. И все это на фоне красоты Талдуринской долины, парящего вдали Курайского хребта.
…Просто, мы хорошо вели себя в прошлом году.

День пятый. На Кату-Ярык, или Одна нога здесь, другая там

В наши планы не входило спускаться в долину Чулышмана, зимой она не то, что не дружелюбна, но даже не приветлива. И без того узкое ущелье, плохо пропускающее солнечные лучи, при коротком световом дне кажется и вовсе угрюмым – ни посмотреть, ни поснимать толком.
Мы выехали из Кош-Агача и планировали доехать до Акташа без остановок, но все пошло не так. Это утро решило все за нас, сговорившись с солнцем, облаками и висящим на границе неба и земли Северо-Чуйским хребтом.

Наш маленький караван вырулил на прямую у мостика через речку Кызыл-Таш и не смог продолжать движение дальше. Нас парализовало от увиденного. Утреннее солнце, не смотря на уже совсем не ранний час, низко висело слева и косыми мягкими лучами подсвечивало острые пики хребта, нежно укутанные паутинкой пухового платка облаков.
Дорога на Кату-Ярык идет от Акташа вдоль реки Чибитки, по Улаганскому нагорью, мимо безымянных озер, в начале января закрытых льдом и хорошенько укрытых теплой шубой снежного покрова. Дорога непростая в любое время года, а зимой особенно. Ее чистят, но посыпают только на перевалах, а опасных скользких участков хоть отбавляй… Но это не повод, чтобы Кату-Ярык оставлять без внимания.

На волне утренней бодрости две трети дороги мы преодолели на одном дыхании, дальше начались опасные места – обрывы по левому краю, повороты, сужения дороги. Пришлось умерить пыл, ползти осторожно, но максимально быстро – время поджимало, зимнее солнце быстро устает висеть на небосводе, спешит удалиться в царство Морфея, а выбираться из этой глуши по темноте – не самый лучший исход такого прекрасного дня.
Не знаю, что мне нравится больше – вид с перевала Кату-Ярык или дорога на подъездах к нему. Сколько раз бывала, но ясности нет, видимо, придется ехать еще и еще раз. В какой-то момент дорога поднимается очень высоко и уже видны горы, расположенные на той стороне долины – необъятные громады надвигаются на тебя, и страшно шевелиться, страшно отвести от них глаза, страшно моргнуть. Кажется, что в следующую секунду они наваляться и раздавят. Но спускается дорога так же быстро, как и поднималась, и вот уже почти ничего не видно кроме леса. Еще двадцать минут недоумения и непонимания, куда же все пропало, и ты на месте. Оставляешь машину под небольшим возвышением и идешь. Поднимаешься, выходишь на скалистый гребень, дыхание перехватывает, невольно вскидываешь руки в стороны, ветер бьет тебя в грудь, отталкивая подальше от края, как будто понимает, что от избытка молниеносных впечатлений, ты не устоишь и ринешься вниз. Из глаз вышибает слезы, дышать невозможно. Отворачиваешься, отступаешь немного вниз, переводишь дыхание и делаешь еще одну попытку. Осторожно подходишь к краю, ветер, все еще не уверенный в твоих намерениях, придерживает, но ты уже точно знаешь, что будешь делать дальше. Аккуратно выходишь на камни и идешь, балансируя на границе между земной твердью и высотой в тридцать девятиэтажных домов, которая так и зовет в полет. Но летит только душа, только взгляд скользит вдаль, а ты идешь, твердо и устойчиво ставя ногу в каждом шаге, наслаждаешься мгновениями совершенно и абсолютно безвозмездно созданного для тебя природой великолепного мира.

День шестой. Вишенка на торте

И вот, казалось бы, после всего увиденного, после стольких впечатлений и удач, что еще могло нас удивить и порадовать, уже вполне пресытившихся и уставших? Но мы, видимо, были не просто хорошими в прошлом году, а близкими к идеалу. Говорю я так отнюдь не из самонадеянности и нарциссизма, а от наличия неоспоримых запротоколированных фактов.
Детство верит в сказку, видит ее всюду – в игре солнечных зайчиков на стене, в каплях росы, в слепых дождях и снежинках на стекле, и эту веру невозможно поколебать, разве что с возрастом. А взрослые и хотели бы, да уж не верится, слишком много наносного. И ходят они неприкаянные, ищут, зовут, да не видят ее под собственным носом. Но Мироздание не обижается, что с этих взрослых возьмешь?! Не устает, подсовывает сказочку еще и еще.

Солнце светило ярко и как будто даже по-весеннему, но мороз, щиплющий щеки, не давал забыть о времени года. Чуя, насколько хватало сил, боролась со льдами и по большей части проигрывала, а вот более полноводной и мощной Катуни это давалось с меньшим трудом. Обе реки парили – плясали духи вольных горных рек, по берегам пышным цветом расходился куржак. Сказка!
Видеть это – еще одна удача.

Верить в чудо надо, но только лишь верить – недостаточно, нужно его чудить, исполнять мечты собственными руками, быть открытыми всему, что преподносит мир, а уж Мироздание подкинет возможностей, успевай хвататься.
Отправляйтесь в путешествия, проверяйте свои границы, не бойтесь выходить за них, только так можно увидеть сказку, только так возможно снова поверить в чудо.