Дом, где поселилось одиночество
Еще полгода назад в просторном доме с окнами на тихую улочку небольшого донского городка ничего не предвещало сегодняшних бед его восьмидесятилетней хозяйки.
Марья Петровна жила здесь со старшим сыном Андреем (фамилии и имена героев материала изменены по этическим причинам). Судьба у старшенького, как любя называет Андрея старушка, была не из простых. Он рано влюбился в красавицу – студентку местного педучилища. Марья Петровна и Леонид Матвеевич приняли ее как родную дочь. Они о такой только мечтали, ведь у самих были сыновья. И вечно загруженной на работе отчетами и другими бумагами женщине (Марья Петровна трудилась в госучреждении главным бухгалтером), конечно, была нужна помощница.
Через время родился и внук, в котором бабушка и дедушка души не чаяли. Марья Петровна и пеленки стирала, и кашку варила, и по ночам, как когда-то в молодости, вскакивала, чутко реагируя на детский плач. Наташа, так звали невестку, к советам и помощи свекрови относилась с благодарностью, ведь ее мама жила за сотни километров. А с Андреем семейные отношения у девушки не заладились. Муж уходил в плавание с весны и до поздней осени. Дома появлялся в редкие выходные. Да и те проводил в основном с друзьями. На упреки жены и родителей реагировал агрессивно: ну что вам, дескать, от меня нужно? Зарплату приношу – и ладно! Дайте отдохнуть на берегу!
Как-то Марья Петровна застала Наташу за сбором вещей после очередного скандала с Андреем.
– Я маму навещу, – сказала девушка. – В гости съезжу.
Но больше Наташа к Андрею не вернулась. Подала на развод. А он стал все чаще прикладываться к рюмке. Пытался несколько раз уходить к другим женщинам, но опять возвращался в родительский дом, где ему прощались грехи и принимали таким, какой есть.
Младший сын Алешка тоже нашел свою судьбу на соседней улице, в студенческой общаге. Только его избранница Аня совсем была не похожа на скромницу Наташу. Резкая в выражениях и поступках, она быстро превратила Алексея в подкаблучника и настояла на их отъезде к своим родителям. Там они построили дом не без помощи Марьи Петровны и Леонида Матвеевича, занялись бизнесом.
– Слава богу, живут небедно, – рассказывает мне Марья Петровна. – Две внучки у меня там. Одна уже замужем. В отдельной квартире живет. Вторая еще в институте учится.
И тут на глазах Марьи Петровны появляются слезы.
– Одна ведь я осталась, – причитает старушка. – Одна-одинешенька. Сначала муж мой умер. А потом и сыночек старшенький полгода назад. До пенсии не дожил. Я думала, он меня хоронить будет, а оказалось – наоборот.
– Так у Вас младший сын еще есть, – говорю я. – Заберет, наверное, к себе.
– Заберет-то, заберет. Только я никуда не поеду с родного дома!
Вот тебе и раз. Ничего себе поворот. Ведь только несколько минут назад моя собеседница жаловалась на одиночество, кучу болячек. И сахарный диабет, и гипертония, и рука левая после падения неправильно срослась… Старушка сама уже ничего не может делать. За продуктами не ходит, за лекарствами тоже. Не говоря уже об уборке довольно просторного дома.
– Почему не хотите к сыну ехать?
– Вы плохого про Алешку не подумайте, – оправдывает сына мать. – Он у меня хороший. Только вот куда он меня заберет?
Оказывается, собственником построенного дома у сына является невестка Аня. Она еще на похоронах Андрея заявила, что Марье Петровне нужно переезжать к ним. А это за тридевять земель, в соседнюю область. Соглашалась старушка до поры до времени, пока не услышала категоричные высказывания невестки.
– Ваш дом, как вступите через полгода в наследство, продадим, – сказала Анна. – На вырученные деньги купим Настеньке квартиру. А Вы с нами будете жить, Марья Петровна!
Старушка сразу и не осознала шаткости своего положения. Стала ходить из комнаты в комнату, решать, какие вещи она заберет с собой на новое место жительства.
«Комод возьму, – думала женщина. – Это последний подарок моего мужа. Еще «хельгу». Мы с Леней так о ней мечтали во времена дефицитов. Леня в очереди несколько лет стоял, чтобы этот шкаф в доме появился. Сколько радости тогда было! Еще ковер со стенки сниму. Его мне в день выхода на пенсию в организации подарили».
Не заметила Марья Петровна, что мысли эти были вслух.
– Какая «хельга»! Какой комод! – отчеканила Анна. – Ничего брать не надо! Мы на легковой машине за вами приедем, а все это старье продадим вместе с домом, если нужно будет новым хозяевам. Не согласятся, пусть хоть на свалку вывозят!
– Как же я это все брошу? – заплакала моя собеседница. – Мне каждая вещь в моем доме дорога.
– А сын что? – спросила я.
– Да он во всем жену слушается. Захочет она – и его из собственного дома выгонит. Все ведь на нее записано…
Я попыталась, как могла, успокоить старушку, понимая, как непросто в ее возрасте уехать в незнакомый город.
– Что же Вы будете делать одна?
– Как-нибудь проживу! – вздохнула Марья Петровна. – Соседи помогут, Людочка-соцработник. Она ко мне два раза в неделю ходит. Борщика сварит. Хлебушка принесет. Лекарств. И укол сделает. Бога буду молить, чтобы в беде не оставил. А помру, тогда сын с невесткой пусть дом хоть продают, хоть под снос пускают…
С тяжелым сердцем уходила я от Марьи Петровны, которая даже со ступенек не могла спуститься, чтобы меня проводить. Стояла она в проеме двери с потухшим взглядом и наполненными слезами глазами.
– Вы калиточку за собой закройте! – попросила меня Марья Петровна.
А мне почудилось, что я этой глухой калиткой отгораживаю старушку от реального мира, в котором живем все мы и ее родные, не попытавшиеся понять пожилого человека.
Марья Петровна жила здесь со старшим сыном Андреем (фамилии и имена героев материала изменены по этическим причинам). Судьба у старшенького, как любя называет Андрея старушка, была не из простых. Он рано влюбился в красавицу – студентку местного педучилища. Марья Петровна и Леонид Матвеевич приняли ее как родную дочь. Они о такой только мечтали, ведь у самих были сыновья. И вечно загруженной на работе отчетами и другими бумагами женщине (Марья Петровна трудилась в госучреждении главным бухгалтером), конечно, была нужна помощница.
Через время родился и внук, в котором бабушка и дедушка души не чаяли. Марья Петровна и пеленки стирала, и кашку варила, и по ночам, как когда-то в молодости, вскакивала, чутко реагируя на детский плач. Наташа, так звали невестку, к советам и помощи свекрови относилась с благодарностью, ведь ее мама жила за сотни километров. А с Андреем семейные отношения у девушки не заладились. Муж уходил в плавание с весны и до поздней осени. Дома появлялся в редкие выходные. Да и те проводил в основном с друзьями. На упреки жены и родителей реагировал агрессивно: ну что вам, дескать, от меня нужно? Зарплату приношу – и ладно! Дайте отдохнуть на берегу!
Как-то Марья Петровна застала Наташу за сбором вещей после очередного скандала с Андреем.
– Я маму навещу, – сказала девушка. – В гости съезжу.
Но больше Наташа к Андрею не вернулась. Подала на развод. А он стал все чаще прикладываться к рюмке. Пытался несколько раз уходить к другим женщинам, но опять возвращался в родительский дом, где ему прощались грехи и принимали таким, какой есть.
Младший сын Алешка тоже нашел свою судьбу на соседней улице, в студенческой общаге. Только его избранница Аня совсем была не похожа на скромницу Наташу. Резкая в выражениях и поступках, она быстро превратила Алексея в подкаблучника и настояла на их отъезде к своим родителям. Там они построили дом не без помощи Марьи Петровны и Леонида Матвеевича, занялись бизнесом.
– Слава богу, живут небедно, – рассказывает мне Марья Петровна. – Две внучки у меня там. Одна уже замужем. В отдельной квартире живет. Вторая еще в институте учится.
И тут на глазах Марьи Петровны появляются слезы.
– Одна ведь я осталась, – причитает старушка. – Одна-одинешенька. Сначала муж мой умер. А потом и сыночек старшенький полгода назад. До пенсии не дожил. Я думала, он меня хоронить будет, а оказалось – наоборот.
– Так у Вас младший сын еще есть, – говорю я. – Заберет, наверное, к себе.
– Заберет-то, заберет. Только я никуда не поеду с родного дома!
Вот тебе и раз. Ничего себе поворот. Ведь только несколько минут назад моя собеседница жаловалась на одиночество, кучу болячек. И сахарный диабет, и гипертония, и рука левая после падения неправильно срослась… Старушка сама уже ничего не может делать. За продуктами не ходит, за лекарствами тоже. Не говоря уже об уборке довольно просторного дома.
– Почему не хотите к сыну ехать?
– Вы плохого про Алешку не подумайте, – оправдывает сына мать. – Он у меня хороший. Только вот куда он меня заберет?
Оказывается, собственником построенного дома у сына является невестка Аня. Она еще на похоронах Андрея заявила, что Марье Петровне нужно переезжать к ним. А это за тридевять земель, в соседнюю область. Соглашалась старушка до поры до времени, пока не услышала категоричные высказывания невестки.
– Ваш дом, как вступите через полгода в наследство, продадим, – сказала Анна. – На вырученные деньги купим Настеньке квартиру. А Вы с нами будете жить, Марья Петровна!
Старушка сразу и не осознала шаткости своего положения. Стала ходить из комнаты в комнату, решать, какие вещи она заберет с собой на новое место жительства.
«Комод возьму, – думала женщина. – Это последний подарок моего мужа. Еще «хельгу». Мы с Леней так о ней мечтали во времена дефицитов. Леня в очереди несколько лет стоял, чтобы этот шкаф в доме появился. Сколько радости тогда было! Еще ковер со стенки сниму. Его мне в день выхода на пенсию в организации подарили».
Не заметила Марья Петровна, что мысли эти были вслух.
– Какая «хельга»! Какой комод! – отчеканила Анна. – Ничего брать не надо! Мы на легковой машине за вами приедем, а все это старье продадим вместе с домом, если нужно будет новым хозяевам. Не согласятся, пусть хоть на свалку вывозят!
– Как же я это все брошу? – заплакала моя собеседница. – Мне каждая вещь в моем доме дорога.
– А сын что? – спросила я.
– Да он во всем жену слушается. Захочет она – и его из собственного дома выгонит. Все ведь на нее записано…
Я попыталась, как могла, успокоить старушку, понимая, как непросто в ее возрасте уехать в незнакомый город.
– Что же Вы будете делать одна?
– Как-нибудь проживу! – вздохнула Марья Петровна. – Соседи помогут, Людочка-соцработник. Она ко мне два раза в неделю ходит. Борщика сварит. Хлебушка принесет. Лекарств. И укол сделает. Бога буду молить, чтобы в беде не оставил. А помру, тогда сын с невесткой пусть дом хоть продают, хоть под снос пускают…
С тяжелым сердцем уходила я от Марьи Петровны, которая даже со ступенек не могла спуститься, чтобы меня проводить. Стояла она в проеме двери с потухшим взглядом и наполненными слезами глазами.
– Вы калиточку за собой закройте! – попросила меня Марья Петровна.
А мне почудилось, что я этой глухой калиткой отгораживаю старушку от реального мира, в котором живем все мы и ее родные, не попытавшиеся понять пожилого человека.