Урок родного языка

Произошедшее 10 сентября, без преувеличения, шокировало, и не только Удмуртию. У здания Госсовета республики совершил акт самосожжения Альберт Разин. Не указав в точности мотивов своего поступка, он оставил после себя богатое эпистолярное наследие, главной темой которого была «борьба за сохранение родного языка».

Урок родного языка Как преподавать родные языки – добровольно или в обязательном порядке? Произошедшее 10 сентября, без преувеличения, шокировало, и не только Удмуртию. У здания Госсовета республики совершил акт самосожжения Альберт Разин. Не указав в точности мотивов своего поступка, он оставил после себя богатое эпистолярное наследие, главной темой которого была «борьба за сохранение родного языка». Стал ли причиной самоубийства проигрыш в этой «борьбе», или на самосожжение Альберта Разина толкнули и какие-то иные причины, еще предстоит разобраться. Но то, что тема «сохранения родного языка» вновь приобрела актуальность – факт, от которого не скрыться. В чем суть этой «борьбы», есть ли в ней победители и побежденные, и когда она наконец завершится, разбирался главред Udm-Info Алексей Чулков. Против «объявленной удмуртофобии» На просторах Удмуртии тема «сохранения родного языка» стала актуальной 6 лет назад, когда в конце 2013 года «Удмурт Кенеш» – действующее с 1991 года национально-культурное объединение удмуртов – вышел с инициативой введения обязательного изучения удмуртского языка во всех школах республики. «Обязаловку» предполагалось закрепить на уровне поправок в региональный закон «О реализации полномочий в сфере образования». Они предполагали обязательное изучение удмуртского с 1 сентября 2014 года, начиная со вторых классов школ (с 2015 года – вторых и третьих и т. д.) По словам тогдашнего председателя «Удмурт Кенеша» Игоря Семенова (экс-спикера Госсовета Удмуртии), больших затрат обязательное изучение родного языка не требовало, учительских кадров для этого хватало, а польза от нововведения у его сторонников сомнений не вызывала. По их словам, удмуртский язык срочно нуждался в «спасении». И спасти его намеревались за счет увеличения числа носителей. Сторонники обязательного изучения апеллировали к опыту Татарстана, Республики Коми и Мордовии, где обязательное изучение родных языков было закреплено законодательно. В числе активных сторонников нововведения был и Альберт Разин: “ – Удмуртский язык исчезает на глазах, – писал он в обращении к депутатам, которое раздавал в день самоубийства. По мнению Разина, сегодня продолжается «сталинская политика русификации»: «В результате такой практики сложилась нетерпимая ситуация, когда лишь треть удмуртов владеет родным языком (преимущественно люди старшего возраста), а дети растут обрусевшими. Это объявленная удмуртофобия, противоречащая демократической Конституции РФ». Удмуртов становится меньше Действительно ли количество удмуртов и удмуртов, говорящих на родном языке, сокращается? Руководитель проектов сообщества «Удмуртлык» Алексей Шкляев приводит цифры: по данным переписей, с 2002 по 2010 год численность удмуртов сократилась на 13% – с 636,9 до 552 тыс. человек, численность владеющих удмуртским языком – с 463,8 до 324,3 тыс. человек. «Идет постоянное сокращение численности удмуртов и сокращение числа людей, владеющих удмуртским языком. В абсолютном выражении потеря составила 139,5 тыс. человек», – говорит он. Историк и журналист Денис Сахарных призывает подходить к интерпретации сведений переписей с осторожностью. «Сокращение численности учтенных переписью удмуртов и интерпретируется обычно как «вымирание народа», – говорит Денис Сахарных, однако, по его мнению, такая прямолинейная интерпретация научно некорректна. Во-первых, цифры переписей не могут считаться истиной в последней инстанции без дополнительных социологических исследований. А во-вторых, «на результаты переписей оказывает влияние отход от концепции определения этнической принадлежности «по паспорту» или «по родителям». Аналогичным образом следует оценивать и динамику численности лиц, указавших на удмуртский как на родной язык. «Это связано, в том числе, с тем, что респондентов ставит перед сложным выбором требование переписчика указать только один родной язык, в то время как у представителей нерусских народов России их, как правило, два – язык титульной нации и русский, причем русским многие владеют гораздо лучше и потому называют переписчику его», – считает он. Фестиваль удмуртской кухни Быг-Быг Низкий престиж идентичности Алексей Шкляев связывает сокращение числа владеющих удмуртским с этнической ассимиляцией, вызванной «относительно низким престижем удмуртской этнической идентичности и отсутствием системной поддержки удмуртского языка на уровне системы образования». Он указывает на то, что «даже родители, желающие обучать детей удмуртскому языку, часто сталкиваются с невозможностью реализации своих потребностей». Количество детских садов и школ с возможностью изучения удмуртского языка, например, в столице региона «совершенно недостаточно для удовлетворения их потребностей». По мнению Дениса Сахарных, проблема даже не в том, становится ли меньше тех, кто считает удмуртский родным языком. “ – Приобретение хотя бы 10 тысяч пользователей, активно использующих письменную форму языка, осваивающих новые сферы его применения, может перевесить потерю 100 тысяч пользователей, использующих язык лишь пассивно, в привычных узких бытовых рамках, – говорит он, полагая, что именно с этой точки зрения у удмуртского языка существуют проблемы. «В Удмуртской Республике удмуртский язык как предмет изучается примерно в 32% школ республики, а также в 38% дошкольных образовательных учреждений. По сути, можно сказать, что в сфере образования статус государственного языка у удмуртского языка не реализован полностью, ему обучаются только как родному носители языка в сельских школах в населенных пунктах с доминированием удмуртского населения». Справка о положении удмуртского языка в Удмуртской Республике (данные 2018 года) . «8 лет не ботал. Зачем учил?» Внесенные «Удмурт Кенешем» поправки вызвали бурную дискуссию в сети. Противники обязательного изучения родных языков были в большинстве. Вот лишь некоторые мнения: Пользователь SquareShooter: «В Удмуртии 30% удмуртов от общего населения. Пусть вводят в школах удмуртский язык на уровне факультатива, нафига эта самодеятельность для остального населения? Я своего ребенка не отдам в школу, где обязательный предмет – удмуртский язык». Пользователь Khenty: «Детям сейчас актуально учить не национальные языки, а международные типа английского, испанского или даже китайского. Это поможет во многих планах в будущем. Ведение бизнеса за границей и очень многие др. вещи на удмуртском делать невозможно. Даже чтобы объяснить бармену в Египте, какое требуется бухло, тоже требует знаний, и далеко не удмуртского языка». Некоторые делились собственным опытом: «Учил в универе 6 месяцев удмуртский язык, оказался сложнее латинского, который тоже учил 6 месяцев. В результате ни тем, ни другим уже 8 лет не ботал. Зачем учил? Да фиг его знает…». Чиновники изъяснялись деликатнее, но указывая на те же причины: удмуртский язык сохранять, конечно, необходимо, но не в принудительной форме. “ – Надо исходить из того, что еще никогда и никому не удавалось решить сверху – это вызывает только отторжение. Поэтому мы будем исходить из интересов родителей, детей. Нам хочется дать серьезную возможность изучения родного языка тем, кто действительно хочет им заниматься, – говорила Наталья Сударикова, в 2014 году возглавлявшая комиссию Госсовета по образованию, науке, культуре и молодежной политике. Гербер 2017 57 «против» Тем не менее, «Удмурт Кенеш» настаивал на поправках, и более того – на обязательном изучении сразу и всеми школьниками. “ – По нашему мнению, если предложить на рассмотрение вариант поэтапного изучения удмуртского языка, то значимых шагов для сохранения и развития удмуртского языка и культуры сделано не будет, инициатива повиснет в воздухе, – говорил вице-президент организации Валерий Хохряков. Поправки были внесены, интриги добавил и тот факт, что их обсуждение пришлось на смену власти в регионе – Александра Волкова сменил удмурт по национальности Александр Соловьев, с которым сторонники поправок связывали определенные надежды. Которые, впрочем, не оправдались. Уже после того, как Госсовет 57 голосами «против» при 7 «за» отклонил поправки «Удмурт Кенеша», экс-глава региона заявил, что «обязаловки» по изучению удмуртского языка не будет», отметив, что в школах и детских садах есть возможности для создания отдельных классов и групп с изучением удмуртского языка. В качестве аргументов власти региона приводили большие (в сравнении с расчетами «Удмурт Кенеша») затраты на введение обязательного изучения родных языков, отсутствие методических пособий и литературы, а также недостаток специалистов с правом преподавания удмуртского языка. Именно в этот период регион начал испытывать проблемы с бюджетом, и отсутствие денег на подготовку специалистов и выпуск пособий стало еще одним аргументом противников «обязаловки». Не сумев добиться обязательного изучения родного языка в школах, его сторонники от аргументов не отказались. Введение обязательного изучения удмуртского еще возможно, считает Алексей Шкляев. «Для этого необходима грамотная и продуманная программа и план реализации. Нужно понимание обществом важности этой меры и понимание того, что удмуртский язык – важное достояние Удмуртии, ее неотъемлемая часть, язык каждого третьего человека в республике». Вместе с тем, появление удмуртского языка в школьной программе не решает вопросов его сохранения и развития, считает Денис Сахарных: «На положение языков влияет множество факторов, из которых наличие школьного преподавания занимает отнюдь не первое место. Если бы одним введением в школьную программу какого-то языка можно было достичь укрепления его позиций, то в России наблюдалось бы поголовное владение, к примеру, английским, а латинский язык в Европе никогда не стал бы мертвым». Это – один из самых весомых аргументов противников обязательного изучения. Изучающих родной язык могут быть тысячи, носителями его становятся единицы. В прагматическом смысле владение удмуртским языком мало что дает, по крайней мере, в современных условиях. Пошатнули позиции Сторонники принятия поправок с этим не согласны, но доказать необходимость обязательного изучения родных языков на конкретных примерах не могут. Опыт Татарстана, Мордовии и Коми никто всерьез не изучал, а в Удмуртии, считает Алексей Шкляев, удмуртский никогда не преподавался как государственный. Наиболее негативные последствия для положения удмуртского языка в системе образования, по его мнению, имели две меры: изучение родного языка по заявлению родителей и возможность выбора русского языка среди перечня родных языков для обучения. “ – Кампания написания заявлений на изучение удмуртского языка пошатнула его позиции там, где он прежде изучался десятилетиями, – некоторые родители детей, изучавших удмуртский язык, отказались его выбирать, решив, что школа теперь его не поддерживает, значит, перечить школе не надо, – говорит он. Денис Сахарных считает, что сегодня существует широкий круг возможностей для реализации разнообразных инициативных проектов, связанных с языком. “ – Но и одного наличия возможности мало — надо, чтобы у людей была позитивная мотивация ею воспользоваться. Поэтому хорошо, когда удмуртский преподается в школе, вузе или на курсах, и тем более, когда он является языком обучения — но не как результат примитивных административных мер, а как плод систематической и многообразной работы, делающей язык привлекательным и полезным для масс. В 10-летней перспективе Сегодня однозначно ответить на вопрос, к чему привело бы введение обязательного изучения удмуртского, нельзя. Алексей Шкляев полагает, что оценить последствия можно было бы лет через 10: «Очень многое зависело бы от того, какую позицию по отношению к удмуртскому языку заняло бы государство и общество. Если позицию принятия важности проблемы и необходимости поддержки удмуртского языка, то можно было бы рассчитывать на то, что дети из смешанных семей получили бы возможность освоения азов удмуртского языка благодаря школьным урокам, дети из неудмуртскоязычных семей познакомились бы с удмуртским языком и перестали воспринимать его как нечто чуждое, неизвестное и враждебное». По его мнению, за это время вырос бы уровень осведомленности в обществе об удмуртском языке, а его носители получили бы свидетельство того, что удмуртский язык не игнорируется обществом, а значит, можно не бояться транслировать его своим детям, не беспокоясь о проблемах отношения к удмуртскому языку. Противоположного мнения придерживается Денис Сахарных: «Такая практика — обязательное изучение «титульного» языка — существовала в ряде российских национальных республик. Везде она вызывала большое раздражение среди граждан, в том числе и среди представителей «титульной» нации. Можно говорить даже о родительском консенсусе по данному вопросу: часы, отводимые на изучение национального языка, большинство семей предпочли бы направить на изучение русского языка или иных предметов, особенно тех, по которым предусмотрен ЕГЭ», — напоминает Денис Сахарных. “ – Надо понимать, что дело не только в недостатках методики преподавания, но и в том, что полученные знания оказываются для большинства учеников ненужными: ставшие доступными тексты традиционного круга чтения на национальном языке либо безнадежно архаичны, либо вторичны, некачественны и неинтересны. Решить эту проблему одним только администрированием невозможно, – говорит он. Лагерь удмуртского языка Раз и навсегда Очевидно, желая раз и навсегда прекратить дискуссию об обязательном/добровольном изучении родных языков, федеральный центр летом 2017 года инициировал поправки в закон «Об образовании в РФ». «Заставлять человека учить язык, который для него родным не является, так же недопустимо, как и снижать уровень и время преподавания русского». Заявил Владимир Путин , напомнив, что изучение языков – прописанное в Конституции право, а не обязанность. По словам представляющего Удмуртию депутата Госдумы Андрея Исаева , законопроект вызвал большой спор: “ – Задача, которую ставили перед собой коллеги-депутаты, внося этот законопроект, – обеспечить добровольность изучения родного языка. Речь не идет о свертывании этого изучения. Когда обучение родному языку осуществляется либо за счет увеличения этих норм, что может повредить здоровью ребенка, либо за счет сокращения часов обязательных дисциплин, которые детям потом сдавать на ЕГЭ, это вряд ли вызывает энтузиазм со стороны детей и родителей, – подытожил Исаев. Исаева осторожно поддержал коллега Алексей Загребин, ранее возглавлявший Удмуртский институт истории, языка и литературы УроРАН. «Удмуртию законопроект затрагивает в меньшей степени. В школах республики есть предметы «родной язык» и «русский как родной язык». Если школьник и его родители выбирают предмет «русский как родной язык», они могут изучать его еще и как родной язык. Выбирают «удмуртский как родной язык» – могут изучать удмуртский», – заявил он. «Старейшины» против Принятие федерального закона о добровольном изучении родных языков должно было прекратить дискуссии на региональном уровне, но не прекратило. Сопротивление национальных кадров, ратовавших за «обязаловку», перешло в иные формы. В октябре 2017 года инициативу взял самозваный орган – Совет старейшин Удмуртии, предложивший новому главе региона Александру Бречалову пойти на нарушение закона и сделать изучение удмуртского языка обязательным для детей всех национальностей. Членом этого совета был и Альберт Разин , напомнивший главе его слова: «Моя программа – это ваши наказы». Совет предложил принять специальную программу, чтобы «донести до мирового сообщества информацию о ценностях удмуртской цивилизации и принять меры для ее сохранения». «Нужен комплекс мер по повышению уровня жизни жителей Удмуртской Республики, а также по повышению национального и гражданского самосознания удмуртов», – совет. Обращение Совета старейшин осталось без ответа главы Удмуртии. Да и каким он в принципе мог быть, если самозванцы пытаются диктовать условия, выполнение которых противоречит и закону, и здравому смыслу. Сегодня они предлагают «спасти» удмуртский язык, заставляя поголовно учить его в школе, а завтра вернутся к подзабытым с начала 90-х маргинальным лозунгам? Читайте Разина! И это никакое не преувеличение, достаточно внимательно прочесть письмо, которое раздавал депутатам Альберт Разин. В нем не только экзотические утверждения типа «удмурты – потомки арийских племен», но и масса требований. Автор исходит из того, что сегодня в республике процветает «удмуртофобия», которая «способствует формированию чувства «ущербности» и распространению суицида». «Высокий уровень суицида среди удмуртов связан с ощущением «второсортности», с отсутствием чувства собственного достоинства, с формированием комплекса неполноценности», – писал он. Много ли найдется тех, кто примет этот прямой и вздорный оговор своего народа за правду и начнет методами, которые предписывал автор, «лечить» его: поголовным изучением языка и обязательным развешиванием лозунгов на удмуртском языке? Кто-то подпишется под всем тем, что пытался донести покойный Альберт Разин до депутатов, считать его рецепты готовым руководством к действию? Таковых вряд ли будет много. Хотя бы потому, что рисовавшаяся Альберту Разину «идеальная» картина мира предполагает разворот на 180 градусов, к «золотому веку» – без мегаполисов, но с молельными рощами в городах, школами, выпускающими «носителей этнокультуры» и регулярными подсчетами количества удмуртов в парламенте. Обязательное и поголовное изучение удмуртского языка в школах – лишь часть этой программы. Точно так же, как и другие ее части, противоречащая законам – не только региональным, но и федеральным. И вряд ли самосожжение Альберта Разина, ратовавшего за «спасение» удмуртского языка, станет поводом для пересмотра нормы федерального закона, согласно которой родные языки изучаются добровольно, а не принудительно. На федеральном уровне этот вопрос считается «закрытым», региональные власти следуют строго в фарватере федеральных: оптимизация, сокращение затрат, национальные проекты. А без инициативы снизу развитие национальных языков и культур продвигаться в любом случае не будет: спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих. Удмуртский молодежный фестиваль. В центре - министр культуры Владимир Соловьев.