Незаметные маслихаты

В Казахстане, где в политической жизни до последнего времени был малозаметен даже парламент, местные представительные органы власти – маслихаты – и вовсе почти незаметны. В республиканских масс-медиа маслихаты упоминаются в нескольких случаях – когда дают согласие на назначение акимов своего региона, утверждают бюджет региона или депутаты, в них заседающие, попадают в неприятные истории. Реальная борьба на выборах в маслихаты случается крайне редко, а в прошлом году власть сделала так, чтобы ее и вовсе почти не было. Тем не менее, неожиданности на следующих выборах все равно возможны.

Кто здесь власть?

Маслихаты в Казахстане действуют на уровне регионов – областном, столицы и городов республиканского значения, а также на местном уровне – городов областного значения и районов. Маслихаты, в зависимости от уровня, обладают и разной компетенцией. Региональные маслихаты утверждают и контролируют бюджет, рассматривают региональные программы развития, формируют ревизионные комиссии, утверждают генпланы и планы застройки, выбирают коллегиально (депутатами маслихатов всех уровней одного региона) сенаторов от своего региона и т.д.

В общем представлении компетенция маслихата и его возможности сильно ограничены. Это так лишь отчасти. Депутаты маслихата не работают в нем постоянно, а собираются лишь на заседания, от того нередко не уделяют работе в представительном органе много времени. Депутаты не обязаны проводить регулярные встречи со своими избирателями и чаще всего жители не знают, кто их представляет.

Сами маслихаты во многом зависят от других структур. Их помещения чаще всего расположены в зданиях акиматов и две структуры «сливаются» в своей работе. Центральная избирательная комиссия по своему усмотрению решает, какое количество депутатов будет работать в маслихате и в итоге в Алматы с населением 1,9 млн. человек – 37 депутатов, в Алматинской области (где живет около 2 млн. человек) – 43 депутата и столько же депутатов маслихата в 1,4-миллионой Восточно-Казахстанской области, а в столице с населением 1,1 млн. человек – 25 депутатов. Нормы о численности депутатов маслихатов Центризбирком не пересматривал уже многие годы.

Выборы в маслихаты в последние годы «привязаны» к выборам в мажилис. Благодаря такой связке явка на выборах официально остается довольно высокой, а сами выборы в маслихаты становятся абсолютно незаметными на фоне выборов в парламент. В итоге в маслихаты избираются люди, не все из которых хорошо знакомы избирателям. 

Выборы в мажилис и маслихаты в 2016 году, фото Жанары Каримовой

К примеру, маслихат Алматы сформирован в основном из бизнесменов (более половины), нескольких общественных деятелей, а также руководителей учреждений образования и здравоохранения. Политики среди депутатов маслихатов встречаются крайне редко.

Тем не менее полномочия маслихатов позволяют им контролировать работу акиматов, влиять на формирование программ и бюджетов. Реальность от этого далека – маслихаты сформированы из депутатов правящей партии «Нур Отан», оппозицию местной власти депутаты точно не составляют и острых вопросов, как правило, не задают.

Борьба с самовыдвиженцами

По-настоящему интересные избирательные кампании в маслихаты могли случиться в Казахстане несколько раз, но не случались. В начале 2000-х власти Алматы сначала регистрировали кандидатов в депутаты маслихатов, а затем массово снимали их с выборов якобы из-за нарушений в налоговых декларациях и, таким образом, предотвращали появление оппозиции в местном представительном органе.

В 2016-м, на последних выборах в маслихаты, за схожим процессом наблюдала уже вся страна – кандидатов не допускали к выборам в столице, регионах и в Алматы из-за ошибок в налоговых декларациях – разночтения составляли несколько тенге, но этого было достаточно для отказа в регистрации или снятия с выборов. Одним из наиболее ярких случаев стало снятие с выборов в Алматы экоактивистки Асии Тулесовой.

Несмотря на отработанный механизм недопуска независимых кандидатов в маслихаты в прошлом году закон о выборах в местные представительные органы изменился довольно кардинально. Теперь выборы в маслихаты будут проходить по партийный спискам, а не по одномандатным округам, то есть самовыдвиженцы лишены шансов на избрание (как и в случае с президентскими выборами). Причем для попадания в партийный список кандидат в депутаты должен обязательно быть членом политической партии – у партий не получится выдвинуть популярных общественных деятелей, не уговорив их сначала вступить в партийные ряды.

Как и в случае с мажилисом, для попадания в маслихат, партия должна набрать на выборах не менее 7 процентов голосов. Но однопартийных маслихатов, как, например, действующий маслихат столицы, в стране не будет. Даже если только одна партия сможет преодолеть 7%-ный барьер, вторая за ней партия все равно поучаствует в распределении мандатов.

Региональные парламенты

Маслихаты могли бы стать центрами местных сообществ при условии реальной конкуренции в них – между идеями и политическими партиями. В Казахстане почти нет системных политиков, которые бы проходили путь маслихат – мажилис – сенат, как это происходит, к примеру, в США, поскольку на каждом уровне выставлены свои барьеры, а власть никогда в реальности не принадлежала представительным органам хотя бы отчасти. Тем не менее, контроль бюджета, программ развития, утверждение акима и структуры акимата – достаточно веские поводы для контроля над региональными маслихатами.

Политическим партиям на следующих выборах в маслихаты, которые должны пройти в 2021 году, но, как и многие предыдущие, могут состояться досрочно, придется использовать совершенно новую тактику. 

Во-первых, партии должны быть представлены действительно на всех уровнях – от районного до областного. Здесь у многих политобъединений возникнут проблемы – у них слишком слабо налажена региональная работа, а филиалы некоторых партий существуют скорее на бумаге, чем на практике.

Во-вторых, партиям будет необходимо усилиться представителями местных сообществ, которые увидят причины присоединиться к политобъединению и именно с ним участвовать в выборах. В этом смысле партиям предстоит серьезно конкурировать друг с другом за людей.

В-третьих, избиратели, активизировавшиеся на президентских выборах в 2019-м, будут ждать от партий совершенно иного подхода к наблюдению на выборах и отстаиванию голосов, за них отданных. Партии должны быть готовы к реальной борьбе, а избиркомы – к тому, что в выборах будут участвовать уже не сотни, а тысячи наблюдателей и фальсификации затруднятся еще сильнее.

Именно поэтому на выборах власть могут ждать неожиданности. Не пропустить в региональные маслихаты оппозицию там, где она набирала на президентских выборах треть голосов (в Мангистауской области за Амиржана Косанова проголосовало почти 33% избирателей) просто не получится – это вызовет новые протесты в обществе. Поэтому сформировать мини-копии трехпартийного мажилиса во всех регионах власть не сможет – регионы должны дать разные результаты. Предотвратить это можно либо прямыми фальсификациями либо недопуском оппозиции к выборам. Пойдет ли на это власть, заявляющая о себе как о готовой к реформам? Это ключевой вопрос.

Оппозиция же, появившись в маслихатах, вполне может сделать их интересными для общества, часть которого сейчас понятия не имеет о том, что они существуют.

И следующая избирательная кампания в маслихаты в итоге может стать самой насыщенной и интересной в истории независимого Казахстана, несмотря на усилия власти добиться обратного.