Русская контрреволюция: бессмысленная и обреченная

Массовое участие «реконструкторов-мечтателей» в проекте «Новороссия», по крайней мере на его начальном этапе, дало повод говорить о том, что именно там, на Донбассе, наконец стали сбываться их мечты: повернуть историю вспять, хотя бы ненадолго.

Реконструктор - это плохой историк. Он без устали ищет ответ на один единственный вопрос: «А что было бы, если..?» По сути, если отвлечься от сиюминутной политической конъюнктуры, Стрелков, и не только он один, попытались сыграть на Востоке Украины именно в эту азартную игру. А что, если бы ГКЧП применило силу по-настоящему? А что, если бы казачество создало свое самоуправление? А что, если бы…?

Проблема состоит, однако, в том, что «стрелковы» опоздали и их мечта на самом деле уже отчасти реализована, но не на Донбассе, а в Москве. По сути, ответить на вопрос о многочисленных «а если бы...» столетней давности сейчас проще всего, отталкиваясь от сегодняшней российской повседневности – потому что это и есть победившая контрреволюция.

Путинизм как победа белого движения

Сколько слов было изведено в бесплодных спорах о том, как выглядела бы Россия, если бы белое движение одержало верх? Это обсуждалось годами в эмиграции, это стало темой дискуссий внутри России после падения СССР. А вот так, как сейчас, и выглядела бы, скорее всего…

Представьте, что в октябре 1919 года Юденич все-таки берет Петроград. Его победа позволяет консолидировать действия белых армий и в итоге формируется белое правительство, которое, в конце концов, берет под полный контроль территорию бывшей Империи (кроме некоторых ее окраинных частей). На этом первая - «героическая» - часть истории, собственно, и закончилась бы.

Очень скоро, однако, это правительство должно было бы осознать, что победа над большевизмом решила только одну из множества проблем.

Во-первых, император расстрелян, а ближайшие Романовы себя никак в борьбе за восстановление монархии не проявили. Отдавать им власть, уже оказавшуюся в руках генералов, никто не захочет. Но при этом никакой другой повестки дня, кроме «самодержавия, православия, народности», выработать правительство не может: легитимацией «белого движения» было возвращение «старой» стабильности и, соответственно, старого строя вещей.

Во-вторых, никуда не пропали управленческие проблемы: все органы власти так же коррумпированы, как и прежде, рабочие все так же недовольны, национальные меньшинства все так же угнетены, неравенство по-прежнему огромно. При этом даже старая, неэффективная система управления порушена: слишком много центральных и местных чиновников попросту убиты, многие бежали. Таким образом, удар по бюрократическому аппарату нанес непоправимый ущерб. К тому же, все традиционные «кастовые» механизмы «теневого» управления тоже безвозвратно снесены.

В-третьих, большинство лидеров движения, захвативших власть, ранее не были управленцами первой величины: многие прошли путь от полковников до генералов армий за считанные годы, другие, являясь достойными военными деятелями, не имеют понятия об устройстве повседневной мирной жизни, верх их воображения – аракчеевские поселения.

В-четвертых, поддержка из-за рубежа останавливается, страны-победители и страны-проигравшие в первой мировой войне слишком увлечены лечением своих ран, чтобы помогать, кажется, уже стабилизировавшемуся и не представляющему угрозы для Европы режиму. Тем более, что реформы в самой Европе делают «новую старую» Россию все более маргинальным образованием.

И, наконец, в-пятых, вернуть вновь образованные государства Прибалтики и некоторые другие «исконно свои» территории, в том числе, возможно, и Украину, уже нет сил. А там начинаются активные демократические преобразования, отгородиться от «вредного влияния» которых очень сложно .

До недавнего времени можно было только гадать, как контрреволюционное правительство «победителей» отвечало бы на все эти вызовы. Ну, что ж, теперь примерную линию поведения «белой власти» мы можем вычислить, наблюдая за действиями правительства «третьего срока».

Красное и белое – цвета посткоммунизма

Флаг путинской России должен был быть не бело-сине-красным, а просто красным и белым, потому что ее идеологической основой является перехлест двух контрреволюций: большевистской и антибольшевистской. Отсюда во многом проистекает парадоксальность современной российской политики.

Можно долго спорить, было ли падение СССР следствием победы демократического движения, воспользовавшегося неэффективностью советской системы управления, или оно стало результатом внешнего воздействия, преодолевшего сопротивление этой системы. Или неэффективность системы была уже настолько велика, что никакие дополнительные причины были попросту не нужны, и она «самоликвидировалась».

Однако неоспоримым для всех, кто всерьез изучает этот вопрос, остается одно: советская система управления и советская экономика оказались нежизнеспособны. Это случилось не сразу. Вначале советская власть показала себя вполне эффективной и сумела все-таки заместить устаревшие имперские институты модернизированными «неоимперскими». Затем, двигаясь от ошибки к ошибке, она вроде бы выстроила работающие управленческие цепочки. Но через семьдесят лет потерявшая гибкость советская неоимперская система пришла в то же плачевное состояние, что и ее имперский аналог.

Тем не менее, в отличие от белого движения, красное движение свой контрреволюционный план успешно реализовало. Сдав вначале, казалось бы, безвозвратно все позиции новым политическим игрокам, оно сумело в течение последующих двух десятилетий отыграть многое обратно, расставив повсюду своих людей и отстроив системы управления по старым лекалам.

Однако, как и в гипотетическом сценарии победы «белого движения» столетней давности, у «красной контрреволюции» к моменту победы сильных лидеров старой закалки уже не осталось и места генералов заняли вчерашние полковники. Точно так же они не могут позволить себе реформ, потому что победили под знаменами «возврата к стабильности», но так же они не могут позволить себе и жить по-прежнему. Старая система управления полностью исчерпала себя, опираться приходится на то, что временно удается консолидировать из остатков. Все попытки разрешить проблему советской социальной и экономической неэффективности, оставаясь в рамках тех же нравственных, социальных и правовых координат, заведомо обречены на провал. Как и тогда, окраины охвачены брожением и несут опасные веяния, а вернуть их обратно силой возможности нет. Но главное — мир уносится вперед, в ту даль, где нет места архаичному, реакционному, контрреволюционному режиму. И как существовать в окружении такого мира уже в самом ближайшем будущем, совершенно непонятно.

Так, совершенно неожиданно в истории России сошлось «белое» и «красное». Гипотетическая «белая контрреволюция» нашла свое воплощение в «красной контрреволюции», и недоигранный сто лет назад альтернативный сценарий стал реальным политическим сценарием для России XXI столетия. Не нужно больше тратить время на реконструкции: включай телевизор и изучай курс альтернативной истории.

Третья Россия: судьба нерезидента

В связи с этим возникает любопытный вопрос о том, какая судьба ждет сегодняшних политических эмигрантов: являются ли они будущими «лениными», которым предстоит вернуться в Россию и осуществить свои революционный замысел, или они станут вторым изданием «белой эмиграции», чьи ностальгические мечты так и остались мечтами.

Конечно, заниматься прогнозами – дело неблагодарное. Но следует обратить внимание на то, что «белая эмиграция» все-таки оппонировала новому, революционному строю, способному, пусть и к парадоксальному и недолгому, но развитию. Нынешняя оппозиция, как и Ленин сто лет назад, оппонирует пережившему реинкарнацию советскому государству, устаревшему еще до того, как оно вновь появилось на свет, дряхлому и заскорузлому, способному только накапливать и множить свои ошибки