Человек, который боялся рифм

В 2011 году было опубликовано интересное эссе, касающееся жизни и творчества одного из самых известных поэтов–верлибристов ХХ века Уильяма Джона Карлайла (1902–1981). Исследование провели два журналиста The New York Times – Мэри Рэйндж и Хью Лотнер. До публикации этого эссе, озаглавленного как «Человек, который боялся рифм», Уильяма Карлайла считали уверенным в себе верлибристом, который, ступив на путь стихов без рифм, ни разу ни о чем не пожалел. На фоне многих других поэтов Карлайл, и правда, жил неплохо. Сохранилось множество фотографий, где он загорает на пляже, сидит в своем дорогом кабриолете, а также катается на моторной лодке в шумной компании. Рэйндж и Лотнер выяснили, что все эти фото являются постановочными.

Поэтическая карьера Карлайла началась в 1920–х годах в одной небольшой газете Бостона. О его раннем творчестве известно крайне мало. Не совсем понятно, что он писал до выхода сборника верлибров «Рождение колыбели» (1936). Многих биографов озадачивало это белое пятно в биографии поэта. Даже, наверное, будет правильнее сказать, что это пятно озадачивало всех биографов Карлайла. От самого автора при жизни трудно было добиться внятных ответов. Когда его спрашивали, что он писал в промежутке между 1920 и 1936 годами, он издавал нервный смешок и отвечал: «Квитанции в прачечных», после чего быстро озирался по сторонам, чтобы проверить, сколько человек засмеялось. Никто не хотел развивать эту тему, потому что все знали, какой непростой характер у Карлайла. В известной степени, он был человеком одержимым. Он любил защищать верлибры. Даже если на них никто не нападал. Например, на одной вечеринке у Т.С.Элиота один профессор астрономии случайно вылил пунш на рубашку Карлайла. Тот моментально взвился:
— Нет, сэр, никаких извинений! Я вижу, вам не нравится моя рубашка. Может быть, вам и верлибры не нравятся? Но сейчас я вам кое–что объясню…
И дальше начиналась тирада по поводу того, насколько хороши и полезны верлибры.
Карлайл даже в обыденной жизни старался избегать рифм. Например, в ресторане он никогда не заказывал пирог и стейк («cake» и «stake») одновременно –даже, если очень хотелось. Вместо пирога ему приходилось заказывать банановый суп.
Никто не мог выяснить, что Карлайл писал в эти таинственные 16 лет. Именно эта неизвестность и побудила Рэйндж и Лотнера провести расследование.

Они наведались к дочери поэта Элейн Брисби, и она провела их в кабинет отца. Журналисты перерыли там все бумаги, рассмотрели все фотографии и, наконец, нашли интересную зацепку. Сняв несколько половиц, они обнаружили большой резервуар со смятыми листочками. Датировка, почерк и содержимое этих листочков наводило на мысль, что с 1920 по 1936 гг. Карлайл втайне от всех писал рифмованные стихи, одни из худших в истории западноевропейской литературы. Раз за разом поэт понимал, что ничего не выходит и выбрасывал черновики в урну. Со врменем он договорился с мусорной компанией, чтобы машина подъезжала непосредственно к его окну, так как поэт боялся, что эти стихи попадут к посторонним людям. Таким образом, огромное ведро с черновиками, которое обнаружили журналисты, было лишь вершиной айсберга. Если хотите, сборником «The best hits», так как сотрудники мусорной компании годами отбирали лучшие произведения Карлайла и в итоге подарили ему это ведро на юбилей в 1962 г.

Принято считать, что Карлайл никому не показывал эти произведения, но расследование Рэйндж и Лотнера выяснило, что у него был «сообщник» — единственный человек, который был посвящен в это литературное преступление. Им оказался Ричард Скотт Фокстейл, довольно известный в определенных кругах литературовед. В своих записках он часто упоминает Карлайла. Все их встречи проходили по одному сценарию: Уильям Джон спрашивал Ричарда Скотта: «Как продвигается новая статья?», затем тут же перебивал его и читал свое новое рифмованное стихотворение, после чего литературовед спрашивал, нет ли поблизости аспирина. Несмотря на то, что в своих записках Фокстейл характеризует стихи Карлайла как «ужасные», «скучные», «бесконечно вычурные», при авторе он их беспечно хвалил. И именно эта затянувшаяся похвальба позволила Карлайлу писать рифмованные стихи в течение 16 лет. Все изменилось апрельским утром 1936 года, когда поэт неожиданно нагрянул в гости к своему другу и увидел, что сборник рукописей, который он передал Фокстейлу в 1927 г., до сих пор не раскрыт (поэт предусмотрительно поставил пломбу). Это было концом дружбы двух уважаемых людей. Почти в то же самое время Карлайл открывает в книжном магазине сборник верлибристов и понимает, что с прошлым нужно порывать навсегда.

На этом Рэйндж и Лотнер заканчивают свое расследование, так как дальнейшая биография Карлайла хорошо известна – он стал классиком верлибра, успешным поэтом. Сам Хэмингуэй однажды отозвался о нем (правда, неизвестно в каком ключе). Сборник «Рождение колыбели» раскупали довольно бойко – было продано порядка 150 экземпляров за 10 лет. И, несмотря на постановочность многих фото, Карлайл действительно несколько раз катался на моторной лодке и кабриолете. Единственное, что тревожило многих его поклонников – это ранний период творчества поэта. Теперь эта завеса тайны исчезла. Мусорное ведро выставлено в музее верлибра в Далласе, а исследование Рэйндж и Лотнера признано, как ни крути, литературной сенсацией, пусть и не многие осилили его до конца.

Быть в курсе интерактивной тематической инфы группа ВК, на любителя, ценителя, гурмана. последние лит события с миру по нитке и не только.

Написала sandzy на creativeonly.d3.ru / комментировать