Школа без готовых рецептов

Что такое православная Школа приёмных родителей, чем она отличается от других ШПР, курс в которых, согласно законодательству, должны пройти желающие принять в семью ребенка из детдома? Что нужно для того, чтобы стать опекуном или приемным родителем, и к чему стоит быть готовым «новичку»?

Православная школа приёмных родителей «Умиление» открылась в Санкт-Петербурге только весной нынешнего года, но можно сказать, что её история началась в 2007 году, когда волонтёры из числа студентов Духовной академии стали регулярно навещать Лопухинский детский дом в Ломоносовском районе Ленинградской области. Тогда появилась организация под названием «Православная детская миссия», которая позже стала сотрудничать с десятками сиротских учреждений города и области. Позже появился и официально зарегистрированный благотворительный фонд «Православная детская миссия» имени преподобного Серафима Вырицкого. Некоторые волонтёры миссии становились опекунами конкретных детей. Кто-то из волонтёров хотел, но не имел для этого материальных возможностей. Так следующим проектом «Детской миссии» стал центр приёмных семей «Умиление» в посёлке Вырица. Был построен дом, где нескольким волонтёрам, взявшим детей из детских домов, было предоставлено жильё. В настоящее время там же, в Вырице, готовятся к открытию ещё два дома, а в «Детскую миссию» начали поступать обращения от кандидатов в приёмные родители не из числа её волонтёров. «Но это нормальный, хороший процесс, дай Бог, чтобы он продолжался» – говорит бессменный руководитель «Детской миссии» священник Феодосий Амбарцумов, который также возглавляет и работу новой школы приёмных родителей.

– Мы слышали мнения и чиновников, и наших волонтёров, что в Петербурге не хватает школ приёмных родителей. Для сравнения: некоторое время назад у нас в городе их было восемь, а в Москве – больше пятидесяти. Это первая причина, почему мы решили открыть ещё одну ШПР. Второй момент: православная Школа приемых родителей есть в Москве, но её не было в Санкт-Петербурге, и больше таких у нас нет нигде. Мы понимали, что для православного человека было бы более полезно с духовной точки зрения, чтобы он проходил эту подготовку в стенах православного учреждения, получал какие-то знания и навыки от людей, которые сами являются православными и имеют подобный опыт.

Какую мотивацию для кандидатов в приёмные родители Вы считаете нормальной?

– Мы говорим о христианских заповедях, о том, что это следует из нашего христианского призвания к милосердию, к самопожертвованию, к тому, что ты ставишь ребёнка во главу угла и пытаешься сделать для него максимально возможное. И ещё человек смотрит на свою жизнь и видит, что в ней чего-то не хватает, в ней какие-то пустоты, у него есть много свободного времени и чувство неудовлетворённости – либо у него нет детей, либо его дети уже выросли, а он хотел бы ещё что-то сделать. И, соответственно, он решает какие-то свои психологические проблемы путем устройства ребёнка в свою семью.

Ещё один принципиальный момент: многие стараются брать детей маленьких, без видимых патологий, славянской внешности, потому что берут ребёнка, которого стараются сделать максимально своим, то есть стереть какие-то отличия. Но с точки зрения христианской, как нам кажется, все эти отличия не так уж важны, потому что мы не придумываем ситуацию, а рассматриваем реальную трагедию и пытаемся сделать, что можно. То есть если бы не было детей в детских домах, то мы бы не пытались решить эту проблему или создавать её искусственно, чтобы себе как-то помочь.

Но, может быть, даже не это самое главное. Большинство наших волонтёров – это православные христиане, прихожане наших храмов. И многие из них никогда не стали бы приёмными родителями, если бы не наше движение «Детская миссия», которое открыло для них двери детских домов, когда многие из них и не собирались становиться опекунами. Люди стали волонтёрами, увидели эту проблему изнутри – стали общаться с детьми, познакомились с конкретными судьбами – и постепенно к ним пришло осознание, что максимальную пользу ребёнку можно оказать только в том случае, если ты забираешь его из учреждения и, соответственно, становишься ему мамой или папой.

Волонтеры устроили праздник для детей-сирот

Также мы чувствовали, что в нашем церковном сообществе на сегодня недостаточно сильна социальная проповедь, проповедь о конкретных социальных проблемах, где Церковь могла бы себя проявить. То есть это не общий разговор о том, что нужно делать добрые дела и посещать несчастных. А где эти несчастные? Это конкретика. Вот наш приход – в 500 метрах от нас находится детский дом, в этот детский дом вчера приехал мальчик, например, Миша, которого забрали из сложной семьи, и наш приходской социальный работник ищет людей, которые могут этому мальчику помочь адаптироваться. Так что у нас был расчет на прихожан наших храмов.

И у нас всё-таки есть акцент на детях-инвалидах. Конечно, невозможно создать такую Школу приемных родителей, где бы обучались только те, кто хочет взять в семью инвалида. Это противоречит законодательству, а мы ведь работаем по программе, утверждённой Комитетом по социальной политике Санкт-Петербурга. И строго говоря, все наши дополнения факультативные, по желанию самих обучающихся. Но мы исходим из опыта нашего приюта «Умиление», где большинство детей – инвалиды. Хотя и там это не было какой-то изначальной установкой – просто детей-инвалидов реже забирают в семьи, мы с этим сталкивались и видели, что нет желающих их забрать.

Количество детей в детских домах уменьшается из года в год – это объективный факт. Но из них число детей-инвалидов остаётся практически неизменным. Мы подумали, что можно приступить к решению этой проблемы, то есть организовать поиск кандидатов в приёмные родители, которые могли бы рассматривать возможность усыновления инвалида или даже рассматривали её, но им не хватало какой-то поддержки, ощущения, что ты не один в решении этого вопроса, то есть информировать наше церковное сообщество. Так логически мы пришли и к созданию центра «Умиление» и к созданию Школы приемных родителей.

Вы сказали, что из-за существующего законодательства не можете создать ШПР именно со специализацией «дети-инвалиды». А если бы такая возможность у вас была, как Вы считаете, нужно это?

– Нет. Видите ли, в чём дело: проблема сирот-инвалидов очень острая, но не единственная. Детей-инвалидов редко берут, но и подростков тоже не особо берут, не особо берут детей других национальностей. Все эти проблемы надо решать. Но, конечно, молодая супружеская пара, у которой нет детей и которая хочет ребёнка взять, смущается, когда им предлагают взять 16-летнего подростка с синдромом Дауна. У нас были такие случаи, и не единожды. Должно быть какое-то особое мировосприятие у людей, чтобы они на такое пошли. Да и не факт, что они справятся.

Поэтому если мы говорим о том, что делаем акцент на инвалидах, то для того, чтобы эта тема всегда звучала, чтобы люди, у которых есть потенциал, желание и хоть какая-то возможность, делали шаги в эту сторону. Но ограничиваться этой темой, безусловно, нельзя. И это тоже связано с нашим опытом – и в центре «Умиление», и у наших волонтёров, которые взяли детей в свои дома, не только инвалиды. Бывают ведь страшные, очень трагические ситуации, но при этом ребёнок – не инвалид.

Как построено обучение в вашей школе?

– Оно построено практически так же, как и в других Школах приемных родителей. Мы проводим занятия два раза в неделю: в среду вечером с 18:00 до 21:00 и в субботу днем с 13:00 до 16-:30. Обычно немножко выходим за эти рамки, потому что социальная педагогика увлекает людей – и тех, кто проходит обучение, и самих преподавателей. Курс обучения длится приблизительно два с половиной месяца и включает в себя как групповые занятия, так и индивидуальные консультации, тренинги, мастер-классы. Занятия проводят три семейных психолога, социальный работник, врач и юрист. Темы – обычные для программы Школы приемных родителей.

Перед началом занятий у нас служится молебен, проводится организационное собрание, ряд предварительных собеседований, обучающиеся проходят психологическое тестирование. В итоге человек получит свидетельство о прохождении ШПР и психолого-педагогическое заключение, с которыми он придет в органы опеки и попечительства.

При этом очень важный и сложный момент: мы работаем по договорам, которые заключаем с администрациями муниципальных округов. В Санкт-Петербурге их 111, у нас на сегодняшний день одиннадцать договоров – не так много, к сожалению. Очень много отказов от заключения с нами договора по разным причинам, в основном потому, что кандидатов в приёмные родители мало – два-три кандидата в год приходят в районную опеку, чтобы получить направление. И для районной администрации «овчинка выделки не стоит», если у них уже есть договоры, например, с тремя ШПР, ещё одна Школа приемных родителей им не нужна. В некоторых муниципальных округах говорят: «Если будут ваши кандидаты, тогда мы с вами заключим договор». Кандидаты должны получать официальное направление на обучение, мы принимаем их с этим направлением, пишем уведомление в отдел опеки и попечительства местной администрации о том, что такой-то принят на обучение. Сейчас в первой группе у нас уже проходит обучение девять человек.

Ваши преподаватели – кто они?

– Большая часть наших преподавателей – это специалисты из числа наших же волонтёров, приёмных родителей. Вот у нас социальный работник – она как специалист работала в разных структурах, то есть в центрах помощи семье и детям и так далее, стала нашим волонтёром, постепенно втянулась в решение вопросов, связанных с центром «Умиление», потом стала приёмным родителем. И мы пригласили её вести занятия – они очень успешно проходят. Похожую историю можно рассказать и про врача. Юрист у нас из аппарата уполномоченного по правам ребёнка Светланы Агапитовой, это наш давний друг Михаил Михайлович Коломыцев, который ведет сопровождение нашего центра «Умиление» и хорошо знает все вопросы, связанные с оформлением опекунства. Один психолог – из числа наших волонтёров, два – привлечённые из Гатчины. Вырица относится к Гатчинскому району, там мы тесно сотрудничаем с органами опеки, и они нам посоветовали двух православных психологов, которые тоже имеют большой опыт работы в разных ШПР.

Вы уже говорили о некоторой разнице между вашим подходом к теме сиротства и подходом в других петербургских Школ приемных родителей. Ваша ШПР чем-то ещё отличается от светских?

Во-первых, у нас есть духовное сопровождение в процессе обучения, которое осуществляется священником. Есть специальный час, когда слушатели могут приходить и решать уже индивидуально вопросы, которые, может быть, выходят за рамки программы, но, тем не менее, они возникали раньше у наших волонтёров и теперь возникают.

Во-вторых, мы предлагаем нашим слушателям дальнейшее сопровождение, то есть по окончании Школы приемных родителей они могут не расставаться с нами, а сохранять контакты в плане поддержки и духовно-нравственной, и психологической. Это совсем не маловажно. Нечто подобное есть и в других ШПР. Самое главное: мы выделим для желающих священника, который бы сопровождал в дальнейшем их приёмную семью. Это очень важно, чтобы у семьи, которая уже выходит из Школы приемных родителей в это «плавание» и берёт ребёнка, был священник, который изначально бы их курировал. Естественно, это не навязывается, но возможность такая есть. То есть наша епархия в лице священников, которые с нами работают уже не один год и знают детскую тему, на волонтёрской основе оказывает поддержку этим семьям. Опыт нашего приюта в Вырице показал полезность такой практики: духовники центра «Умиление» иеромонахи Мефодий и Кирилл (Зинковские) решали за эти годы множество проблем, в том числе и очень сложных. И я думаю, что без этого духовного окормления некоторые семьи и не состоялись бы как опекуны. Также мы оказываем при необходимости материальную поддержку.

И повторю, что у нас – православная среда, к тому же в самом сердце православного Петербурга, в Александро-Невской Лавре: занятия проходят при епархиальном отделе по церковной благотворительности и социальному служению, который возглавляет протоиерей Николай Брындин. Наша Школа приемных родителей имеет статус епархиальной. Соответственно, у нас есть благословение митрополита Варсонофия не только на работу школы, но и на распространение информации о ней по всем храмам и монастырям епархии.

Ещё одно отличие: наши факультативы. В программе нашей ШПР есть пункты «Роль духовно-нравственного воспитания ребёнка» и «Воспитание детей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). Принятие в семью ребёнка с инвалидностью». И, конечно, возможна такая практика, как посещение центра «Умиление», чтобы посмотреть, как там воспитывают детей, в том числе и инвалидов с разными диагнозами: ДЦП, инвалидов по зрению. Там можно пообщаться с приёмными родителями, задать им вопросы – побыть в той среде, получить какой-то опыт православного опекунства.

В Вашей семье девять приёмных детей…

– Да, но двое из них – это уже взрослые девочки, которых мы просто забрали из психоневрологического интерната. Они старше восемнадцати, просто живут с нами. У каждой своя история – надо было протянуть руку помощи. Не исключаем того, что и ещё кого-то возьмём в нашу семью. Хотя, тут тоже, знаете, такой момент: мы сами не старались взять много детей. С каждым ребёнком связана какая-то своя история, когда ты понимаешь, что либо ты его заберёшь, либо его никто не заберёт.

Для человека, который хочет усыновить ребёнка, важно, чтобы была какая-то конкретная история личных взаимоотношений с ним? Или достаточно просто понять для себя, что можешь и хочешь, и отправиться в детский дом, чтобы взять любого?

– Думаю, что здесь нет каких-то готовых рецептов – с историей или без истории. Здесь как раз и важна Школа приемных родителей, которая даёт людям возможность подумать, семь раз отмерить – один раз отрезать.

У нас неоднократно были случаи, когда люди представляли себе усыновление не совсем так, как это происходит в реальности. Человек думает: «Вот несчастный ребёнок, ему надо дать счастье, радость жизни». Ребёнок в детском доме будет именно так себя вести – обнимать вас и целовать, плакать даже. А когда ты этого «ангелка» забираешь, у него вылезает всё, что накопилось. И у приёмного родителя шок: «Я думал, что помог несчастному ребёнку, а на самом деле привёл в дом чудовище». А ведь речь идёт не просто о хулиганском поведении, этот ребёнок может и психологически очень тонко воздействовать, пытаясь манипулировать тобой, ломать тебя, твои отношения с супругой и так далее. Но при всём при том это несчастный ребёнок, которого таким сделало общество. Конечно, проблема началась с родителей, которые его бросили, но тоже вопрос, как родители оказались в том или ином состоянии. А дальше что? Дальше – детский дом…

У нас есть мальчик, которого мы взяли в приёмную семью после того, как он сменил пять опекунов. И ребенок постепенно превращался в такого, мягко говоря, психически неуравновешенного человека. Я понимал, что либо мы его заберём, либо эта чехарда продолжится, и он окажется уже в психиатрической больнице, потом, после восемнадцати лет, его отправят в психоневрологический диспансер – и всё. Когда мы его забрали, поначалу, конечно, тоже были срывы, истерики. А потом я почувствовал, что у него внутри будто фундамент застыл: он понял, что его уже никто не бросит, он не вернётся ни в какой детский дом, он действительно обрёл семью. И когда к нему пришло это понимание, он стал другим человеком – нормальным, добрым. Конечно, есть свои сложности, как у всякого ребёнка, но это уже не то.

Вот нашу Аню, первую, мы забрали после того, как она провела три месяца в «психушке». Когда Аня вышла оттуда, она была гораздо агрессивнее и неустойчивее, чем раньше, она потерялась в мире – во времени, в пространстве. Как раз недавно супруга вспоминала, как Аня себя вела – садится есть: «Ку, ку…» – «кушать», проглатывает кусочек, говорит: «Па» – «спать», всё бросает, уходит спать, спать не может. Вот в таком она была состоянии. Откуда это всё? Ведь она прошла дом малютки, потом один детский дом, другой – и, как вспоминали воспитатели, когда-то она была более-менее нормальной. Но был конвейер – не было человека, который имел отношение конкретно к этому ребёнку: вот ты в этом учреждении, потом тебя какие-то непонятные люди забирают в другое учреждение, потом в третье, и ты не знаешь, в какой момент откроется дверь спальни или игровой, тебя оденут, заберут, и ты окажешься в совсем другом месте. Это всё выбивает из колеи, конечно.

Вами и вашими волонтёрами усыновляются любые дети – любых возрастов и национальностей. А если дети другого вероисповедания?

– Таких случаев не было. Какое там вероисповедание… Может быть, у кого-то из волонтёров было что-то подобное – сейчас это довольно широкий круг, мы не со всеми общаемся. Но лично я с такими ситуациями не сталкивался.

Беседовал Игорь ЛУНЁВ

Иллюстрации сайта Православной детской миссии
и журнала «Вода живая»