Первый книжный кошмар моего детства - сказка "Серая шейка". До сих пор не знаю, чем там все закончилось
Так вот, первым книжным кошмаром моего детства была сказка “Серая шейка”.
Чтобы я не вертелась под ногами у старших, меня очень рано научили читать.
Так вот, первым книжным кошмаром моего детства была сказка “Серая шейка”. Там про утку с больным крылом, которую другие утки (родственнички, так их и этак) бросили помирать на исторической родине, а сами веселой стаей рванули в теплые страны. Бросили, чтобы она не тормозила их величавый полет. Осень, потом зима, и лиса (вроде бы, та самая, которая и сломала ей крыло) нарезает круги вокруг замерзающей полыньи.
До этого места я еще дочитать могла. Дальше — слезы градом от жалости к несчастной утке…
Когда мой сын вошел в осмысленный возраст, решила я повторить этот жестокий эксперимент на нем. Да и самой интересно, чем у них там окончилось. Все повторилось с точностью до предложения. Ребенок ударился в слезы, а потом дня два перепрятывал книжку, чтоб я ее, не дай бог, не нашла.
Мы оба до сих пор не знаем развязки. Я подозреваю, что бедную утку спас какой-нибудь добрый самаритянин, а когда вернулась вся эта утиная стая, загоревшая и отдохнувшая, то, небось, всплескивали удивленно крыльями и крякали:
— Ну это ж надо — жива! Чай, промахнулась-то наша лиса, совсем старая стала...
А потом судачили между собой, что ею, мол, даже лиса побрезговала.
©Наталья Волнистая
Так вот, первым книжным кошмаром моего детства была сказка “Серая шейка”. Там про утку с больным крылом, которую другие утки (родственнички, так их и этак) бросили помирать на исторической родине, а сами веселой стаей рванули в теплые страны. Бросили, чтобы она не тормозила их величавый полет. Осень, потом зима, и лиса (вроде бы, та самая, которая и сломала ей крыло) нарезает круги вокруг замерзающей полыньи.
До этого места я еще дочитать могла. Дальше — слезы градом от жалости к несчастной утке…
Когда мой сын вошел в осмысленный возраст, решила я повторить этот жестокий эксперимент на нем. Да и самой интересно, чем у них там окончилось. Все повторилось с точностью до предложения. Ребенок ударился в слезы, а потом дня два перепрятывал книжку, чтоб я ее, не дай бог, не нашла.
Мы оба до сих пор не знаем развязки. Я подозреваю, что бедную утку спас какой-нибудь добрый самаритянин, а когда вернулась вся эта утиная стая, загоревшая и отдохнувшая, то, небось, всплескивали удивленно крыльями и крякали:
— Ну это ж надо — жива! Чай, промахнулась-то наша лиса, совсем старая стала...
А потом судачили между собой, что ею, мол, даже лиса побрезговала.
©Наталья Волнистая