«Приказ устарел, а жизнь-то не стоит»: в деле замов Тулеева нашли полицейские нарушения

«Менеджмент» решает все Замглавы следственного отдела по Беловскому району Вадим Рыбин допрашивал свидетелей и изымал документы по делу о «Разрезе». На суде мужчина опознал подсудимых: руководителя областного СУ СК Сергея Калинкина, двух следователей Артемия Шевелёва и Сергея Крюкова. 6 июня 2016 года следователь вышел из отпуска на работу. Руководитель отдела попросил принять в производство дело, возбужденное тремя днями ранее. За законность решения о возбуждении уголовного дела отвечала Беловская районная прокуратура. В мае 2016 года, за месяц до уголовного дела, на «Инском» проводилась бухгалтерская экспертиза, но к ней следствие не было причастно. Фигурировала ли в той проверке «Угольная компания „Менеджмент“», Рыбин вспомнить не смог. Запрашивались документы из ФНС. В ходе расследования следователь обнаружил факт невыплаты зарплат на «Разрезе Инском» по причине задолженности — о результатах работы он докладывал в следственное управление и госконтроль, но процессуальных решений не принимал. «Я допросил порядка двадцати пяти человек: руководство, должностные лица предприятия, работники. Они пояснили, что угля нет, реализации нет, в связи с этим образовалась задолженность», — рассказал суду о причинах задержки зарплаты следователь. — Проверяли доводы? — спросила прокурор. — При проверке была назначена судебная экспертиза, необходимо было изъять документацию, проверить расход-приход, — объяснил Рыбин. Расследование длилось месяц. В июле, по словам Рыбина, произошла забастовка рабочих, был общественный резонанс. Вместе с сотрудниками областной администрации следователь приехал на разрез, на совещание. На встрече был директор шахты Андрей Месяц, всего присутствовало около десяти человек. Участники совещания искали выход «из ситуации», поскольку задолженность по зарплате росла, а работники отказывались выходить в шахту, было массовое недовольство, заметил Рыбин. — Для снятия напряженности составляли график возможности отыскания денежных средств, — сказал следователь. — Что за график? — уточнила прокурор. — График гашения задолженностей. — А кто график-то составлял, изменения вносил? — Начальство, руководство [шахты]. Под «напряженностью» свидетель имел в виду забастовку девятисот работников шахты. Рыбин заметил, что задолженность не устранялась в течение нескольких месяцев. Он видел упомянутый график, но спустя год не смог вспомнить, что же в нем было. «Я на время отлучался, допрашивал свидетеля [гендиректора угольной компании „Менеджмент“ Андрея] Гайдина: он объяснял ситуацию по шахте, куда средства были потрачены», — рассказал следователь. После этого в актовом зале состоялось общее собрание, куда пришла рабочая смена шахтеров. На встрече руководство сообщило, что «волноваться нечего», задолженность будет погашена. Рыбин не вспомнил, за счет какой организации начальство планировало закрыть долг перед шахтерами. На заседании с рабочими также упоминался договор займа между Гайдиным и «какой-то организацией». Гайдин, по словам следователя, представлял интересы шахты. — Люди как относились к тому, что им не выплачивается заработная плата? Довольны ли они были этим обстоятельством? — спросил адвокат Гречко. — У каждого — индивидуально. Кто-то входил в положение своего собственника, работники были недовольны. Гречко также спросил, кто такой Гайдин и какое отношение «УК Менеджмент» имеет к «Разрезу Инскому». «Гендиректор. Весь сбыт, вся реализация идет через них», — объяснил Рыбин. Он рассказал, что изначально фирма Гайдина решала вопрос заработной платы. — В ходе расследования вам было известно, что счета «Разреза Инского» были арестованы? — спросила защита. — Об этом сказали свидетели, в том числе Гайдин. В ходе расследования Вадим Рыбин подробно не изучал, кто был акционером «Инского», фактическое знакомство с реестром собственников произошло на совещании 8 июля. Подсудимая Елена Троицкая попросила подробнее рассказать об акционерах, но Рыбин ответил кратко: «Со списком акционеров я не работал. [В ходе следствия] для себя сделал вывод, что „УК Менеджмент“ решает все [на разрезе]». Позже у беловского следователя изъяли дело по причине «общественного резонанса и сложности [дела]»: новую информацию о расследовании он в дальнейшем не получал, официальных документов не видел. После 8 июля Рыбин в составе следственной группы дважды приезжал на разрез для изъятия документов бухгалтерии. «Поступила заявка — я ее расписал» В зал суда вызвали начальника УМВД по Кемерово Владимира Шкурко, он опознал подсудимого Сергея Калинкина. В июле 2016 года Шкурко занимал должность заместителя начальника управления. Прокурор спросила полицейского о его должностных обязанностях. «99 пунктов. Не могу все вспомнить», — серьезно ответил Шкурко. Обвинение поинтересовалось, как устроена процедура конвоирования в кемеровском УМВД. Шкурко ответил, что конвой входил в его подчинение, но отметил, что заявки, связанные с предварительным следствием, направлялись на имя главы управления Власова. Все действия проходят «согласно инструкции». Прокурор задала вопрос конкретно о конвоировании предпринимателя Антона Цыганкова. — Я Цыганкова-то не знаю. Фамилия знакома из СМИ, — ответил Шкурко. — И только? А со служебной проверкой [фамилия] никак не связана? — продолжила сторона обвинения. — Служебная проверка была назначена не по Цыганкову, а по моим действиям, что я нарушил инструкцию. Получил за это взыскание. — Это мы знаем. Я спрашиваю по факту конвоирования [Цыганкова] в следственное управление. — Мне ежедневно поступают до 20 заявок, я не в состоянии запомнить Цыганкова или других лиц. Поступила заявка — я ее расписал. Шкурко объяснил, что решения по поступающим заявкам принимал глава отдела Власов, он же формировал наряд конвоирования. Система выглядела так: следственный комитет направляет заявку на конвоирование в «главк» (областное ГУ МВД), область «спускает» ее в кемеровский горотдел. Свидетель утверждает, что исполнял «указание вышестоящих органов, волю процессуального лица», однако глава СУ СК Сергей Калинкин, по словам Шкурко, не просил его оказывать содействие при конвоировании Цыганкова в кабинет следователя. «Не помню, кто именно [заявку] подписывал. Там было прописано „следственные действия“, а уже где они будут выполняться — от ИВС или кабинета следователя — я не знаю», — уточнил полицейский Шкурко. Он также рассказал, что если в заявке на конвоирование обнаружены нарушения, то ведомство возвращает документ «в соответствии со 140-м приказом [МВД о конвоировании подозреваемых и обвиняемых]». — Приказ [№140] прямо запрещает конвоировать задержанного в кабинет следователя? — спросил подсудимый Калинкин. — Мы не будем обсуждать этот приказ, он служебного пользования. Я не смогу ответить на этот вопрос, — ответил Шкурко. Отвечая на вопросы прокурора, полицейский добавил, что доставление задержанного из изолятора временного содержания (ИВС) в следственный комитет считается нарушением приказа. — Поскольку вы нарушения не отрицаете, систематичность нарушений какая была? — спросила прокурор. — Бывали случаи, — тихим голосом признал свидетель. — А бывали [нарушения] в связи с поступившим указанием от вышестоящих лиц? — [Это] сложившаяся практика проведения следственных действий. Чтобы следователь был на своих следственных действиях. — Вы понимаете, что это нарушение приказа [№140]? — Ну, да. Некоторые подпункты [приказа] уже давным-давно устарели, а жизнь-то не стоит на месте, — заметил в свою очередь Шкурко. По словам Шкурко, кроме него после служебной проверки к ответственности привлекли начальника ИВС, Власова и замкомандира батальона охраны и конвоирования подозреваемых Астапенко. Письмо из Москвы и мера пресечения для Шевелева После рассказа Шкурко судья Вялов сообщил о полученной почтовой корреспонденции: заказном письме из московского Хамовнического суда и Климовского районного суда Брянской области. «Подробностей нет», — резюмировал Вялов. Суду поступило заключение из медцентра «Мегаполис» касательно меры пресечения для следователя Артемий Шевелева, находящегося под домашним арестом: «В августе 2016 года зафиксировано обращение к неврологу, Шевелеву выставлен диагноз „хроническая усталость“». Вялов не сразу смог прочитать название другого диагноза, поставленного уже 5 сентября 2018 года: —"Парамнестическая повторная…". Это что такое? «Имеется… пирамидная недостаточность справа». Что это такое? — не понял судья. — Это головной мозг, — подсказали в зале. — Аргументацию предоставим стороне обвинения, чтобы они ознакомились с заключением, — решил Вялов. После перерыва обвинение попросило суд удовлетворить ходатайство об изменении меры пресечения Шевелева, сославшись на самовольное посещение врача без разрешения суда. Выступила сторона защита: — Шевелев не нарушал меру пресечения, поскольку мы прикладывали документ, в котором были рекомендации для прохождения лечения. Рекомендации Шевелев выполнял, посещая центр. Нет оснований для изменения меры пресечения. Сам же Шевелев добавил, что посещал медцентр с разрешения суда и «не со злого умысла». Обвинение не согласилось: «Это даже не лечение, обследование идет. Полагаем, что не настолько серьезное заболевание, что Артемий Юрьевич решает обратиться к врачу только через полгода». В итоге, судья Вялов оставил ходатайство об изменении меры пресечения без удовлетворения: «Надо куда-то выйти, получить лечение — вопросов нет».